Your touch is so magic to me The strangest things can happen The way that you react to me I wanna do something you can't imagine
Вот уже как третий день, я не могу найти себе занятий и бью резиновым мячиком по стене, лёжа на кровати. Скука смертная. Ноутбук включать не хочу, в нём делать нечего. Планшет, тоже не хочу, как и телефон. Я только беру его в руки, чтоб смотреть через каждые пять минут время. И это называется типичное лето Эппл Джобс. Подумываю о том, как бы съездить к родителям, но не хочу оставлять Эндрю одного. Не правильно это. Хотя, нужно бы позвонить родителям и обязательно брату. А то давно мы с ним не общались. Да и он на меня наверное до сих пор злится, что я провела два Рождества в Лондоне, а не с ними. Я взяла телефон, но тут же впала в ступор. А меня же родители не поздравили с окончанием колледжа! Хотя я даже не знаю. Может забыли, ведь сколько мы с ними не общались. Я подошла к зеркалу и увидела в глазах туманных только стыд. Я ведь ещё незамужняя, но почти, девушка и детей у меня нет, чтоб так надолго забывать про родителей. А ещё недавно я смотрела концерт брата по телику. Он про меня песню написал и они пели эту песню дуэтом с его лучшим другом. Я тогда почувствовала большой стыд, в тот момент как раз зашёл Эндрю и я выключила телевизор со слезами на глазах. Он меня успокоил, конечно, и сразу догадался, что та песня про меня. Я ведь тогда приезжала к брату, он на меня так злился, да ещё за это всё и грязью поливал и мою жизнь, и Эндрю. Хотя, Эндрю и есть мой смысл жизни. От этого я сержусь на него теперь. Я даже не знаю, как с ним после этого всемирного свинства разговаривать. Также я не хотела лететь домой по следующей причине, у меня жуткая аэрофобия. Даже при мысли о полёте меня бросает в страх и в дрожь. Не понимаю, что со мной не так, но ни у кого в семье такого нет. Даже у дальних родственников. Или может было у дедушки, которого я даже не знаю. Но суть, наверное, даже не в этом. Может быть вы скажете, что я не права и упрекнёте меня в этом, то пожалуйста. Просто я не понимаю, чем я провинилась. Я живу в Лондоне по месту учёбы, иногда езжу навещать семью на каникулах. Знаю, что в чём-то бываю неправа, но а что поделать? Я далеко не ангел и мой брат не святой, но иногда мне и своей жизнью жить нужно. Хотя, что я парюсь? Бен вечно гастролирует со своей группой, а ещё в чём-то обвиняет меня. Сам-то дома редко бывает. А родители меня так вообще понимают прекрасно, когда я приехала первый раз в Мэриленд с Эндрю у них были такие лица, будто это я актёр, а не он. Как там они это называют? «Подружка звёздного мальчика»? Мило и красиво, но немного грубо, но ведь мама права. Я реально вместе с Эндрю и этот факт не изменит никакое обстоятельство. Или же наоборот… изменит? Я снова плюхнулась на кровать и начала кидать мячик в стену, с каждым разом всё сильнее и сильнее. Это самое ужасное состояние, когда перед кем-то виноват, а извиниться не можешь, потому что этот кто-то сам виноват. Я надела наушники, в которых играл тяжёлый рок. Другие родственники называли это обычным ором без слов. Извините меня, конечно, но я забивала на их мнение и мне было глубоко параллельно. Я просто втыкаю наушники в уши и наслаждаюсь жизнью. Я уже научилась кидать мячик в ритм музыке за последние пять минут и кидать его с закрытыми глазами. Я также не замечаю, как в комнату заходить Эндрю и я его чуть не убиваю, кинув в него игрушку. – Эппл, это уже шестой раз за три дня. – Что шестой раз? – снимаю я наушники. – Покушаешься резиновым мячом на мою жизнь, потому что первый раз он почти прилетел мне в глаз. Это было бы, если бы я не среагировал вовремя. Ты лежишь на кровати и коптишь мячиком воздух. – А что мне ещё делать? – Да давай к тебе хотя бы поедем. В Мэриленд. Я соскучился по твоим гостеприимным родителям! – очень жирно, с улыбкой ангела, намекнул Эндрю. – И когда едем? – Сегодня! Билеты уже на руках, остаётся только некоторые вещи собрать и мы в шоколаде. Всегда нравилась настойчивость и предусмотрительность Скотта. Я не знала, что и собирать. Я взяла свою любимую рубашку в клетку, несколько безразмерных футболок и аккуратно скинула это всё в маленькую дорожную сумку. Поместилось. Поехала же я в своей клетчатой рубахе и в драных джинсах. Кеды я одела на себя, не босиком же мне ехать… плыть… Лететь? Морская болезнь у меня тоже была, но не так прогрессировала, как аэрофобия. Аэрофобия – это был ужас, летящий на крыльях ночи, для меня. Так что больше я всегда склонялась к морскому транспорту, чем к воздушному. Погоды это не меняло, но зато было легче переносить поездку, потому что в самолётах я так вообще на тухлое мясо в пассажирском сиденье похожа. Эта поездка не давала покоя. У Эндрю же съёмки. Или у него выходной? Думаю, он бы не полетел, бросив всё, если у него съёмки или важные дела. Это было бы просто не в стиле Эндрю Скотта, который бросает всё и летит в штаты из-за какой-то глупой девчонки. О моей аэрофобии Скотт не знал, я его просветила только в наличии морской болезни, которая никак не проявлялась и почти не прогрессировала. Выезд или вылет, короче, что-то из только что сказанного, состоялся через два с половиной часа. Честно скажу, не знаю полетим мы или поплывём, но Эндрю мне говорил, что для него огромный комфорт составляют самолёты. Я тогда даже ни о чём не подумала, а сегодня уже предполагаю, что мы на самолёте. Когда мы приехали в аэропорт на такси у меня пропал дар речи и становилось немного не по себе. – Всё хорошо? – спросил как бы невзначай Скотт. – Мы на самолёте?… – А что? Ты что-то имеешь против? – сам по себе вопрос был грубый, но та интонация, с которой сказал Эндрю была более смягчающая, чем та, с которой её произносят все остальные. – Не знаю. Сейчас и посмотрим. Мы прошли внутрь аэропорта. Там ничего сверхъестественного, пока я не в самолёте нет абсолютно никакого волнения и страха. На таможне у нас проверили паспорта. – Куда летим? – Соединённые Штаты Америки. Мэриленд. Домой. Долго охранники нас не задержали, они даже удивились, что в сумках у нас почти ничего нет, а только тряпки в виде одежды. Но меня это ни капли не смутило. Это их работа. До взлёта оставалось чуть меньше тридцати минут, это заставило неплохо понервничать, но не настолько. Мы зашли в самолёт, сели на свои места. До взлёта оставалось почти десять минут. Я тряслась, как осенний лист на ветру, выпила полбутылки воды, чтоб хоть как-то утолить жажду и убрать эту ужасную сухость во рту. Так, Джобс, спокойно. Это всего лишь самолёт! Штука, на которой люди передвигаются по воздуху! В этом нет ничего страшного. Откуда у тебя вообще взялась эта аэрофобия, глупая девчонка? Я начала себя по разному ругать, но это не срабатывало. Но я уже представляла, как я буду делать сюрприз своим родителя. Как сказал Шерлок Холмс: «Выскочу из-за угла и напугаю его на Бейкер-стрит!» Также и с моими родителями. Самолёт поднялся в воздух и мне действительно стало очень даже не по себе. Я пыталась переключиться мыслями. Я то и делала, что поглядывала нервно на Эндрю, потом переключалась на другие сидящие объекты. Я подозвала к себе стюардессу и попросила её налить виски. Но тут я сразу закатила глаза, потому что она попросила у меня паспорт. Вот, держите, – Эппл Элис Джобс. 12 января 1995 года. Она попросила у меня прощение и удалилась за напитком. – Я не знал, что у тебя аэрофобия! – удивлённо произнёс Скотт. – Теперь… знаешь…! – раздробила словосочетание я и попыталась мило улыбнуться. – Почему ты сразу мне не сказала? – Ну-у я не думала, что ещё буду когда-нибудь иметь дело с самолётами. Я не заметила, как сама уснула от трёх рюмок Jack Daniel's. Я не заметила, как пролетело время, уснув на плече Эндрю. Дальше оставалось только несколько километров пешком по жаре и мы дома. Я не думаю, что нас там ждут с распростёртыми объятиями, но надеяться хотя бы нужно. Мы приземлились в Вашингтоне. Далековато пёхом будет до Ласби, поэтому я поймала машину и мы с Эндрю запрыгнули в неё. Ехали мы около двух часов, очень даже быстренько, скажу я вам. Время пролетело незаметно. Потом по жаре мы шли до моего дома, я зашла в ближайший кафетерий, чтоб выпить прохладного виски и нормально дойти до дома и не упасть, умерев от жары. Эндрю тоже выпил виски и мы послушно, по зову сердца, пошли в сторону моей маленькой хатёнки.***
Подойдя к открытой двери дома, я почувствовала вкусный запах маминой еды. Как же я соскучилась по этому. Я сказала мистеру Скотту скинуть его сумку на столик около дома и сесть в тенёк на стульчик. Мама была не одна, это было слышно по голосам. Наш дом был устроен так. Двухэтажное строение, полностью принадлежащее нам. На втором этаже располагались пять комнат, плюс на третьем этаже был чердак. На первом этаже располагались шесть комнат, одна из них была, разумеется, гостиная. Из большой кухни выходила стеклянная дверь прямо к нашему летнему столику, где мы как раз с Эндрю и сидели. Парадным входом мы пользовались редко, так как было удобней заходить отсюда. Моя мать Алиса Кингсли, она работает в Вашингтоне редактором журнала, а сейчас у неё был отпуск, потому что она всегда брала его в июле. Мой отец Стивен Джобс работал на Атомной Электростанции Калверт Клифс, он инженер второго энергоблока и у него есть доступ к самому реактору, чего моя мама не одобряла никогда. Да и мне было страшновато. Вообще, по сути, я слышала, что они работают с «мирным атомом». Видела я их мирный атом, если вдруг что пойдёт не так, весь Ласби превратится в руины, как ЧАЭС на Украине двадцать восемь лет назад. Они работают с Плутонием-241 и немного с Ураном. Да, вот это действительно мирный атом. Действительно, о чём тут можно говорить? Мы с Эндрю ввалились в дом, с сумками на плечах, как крутые парни на районе и поздоровались. На стуле сидели какие-то дядя с тётей, а мама кинулась меня обнимать. Кроме мамы я не увидела ровным счётом никого из родных. – Знакомься, Эппл. Это родители Лии, мистер и миссис Браун. – Лия нам много о тебе рассказывала, – они пожали мне руку и я сразу поняла о какой Лии идёт речь. – Здравствуйте, у вас очень трудолюбивая дочь. Она многого в жизни добьётся. Она помогла мне доделать плакат и сделала всю работу за мою прогуливающую подругу. – Да. Ей очень понравилось с тобой работать. Она сказала, что ты идёшь на вышку. – Да, иду. Прошу меня извинить, – я подхожу к маме. – Мам, а где отец? – Он на работе, а у меня отпуск. Он только что звонил и сказал, что они какие-то работы над реактором проводят и ему нужны кое-какие документы и инструменты. Я выйти из дома не могу, он ключей не оставил, случайно мои забрал. Ты сходишь? – Но это же охраняемая зона. Туда меня не пустят. – Просто скажешь, что ты к нему. Тем временем Эндрю… – Лия нам и о вас рассказывала. Вы актёр? Эндрю Скотт? – Так точно, – отдал честь Эндрю. – Мне понравилась уверенность вашей дочери, она разговаривала со мной свободно, наравне. Она единственная из моих поклонников, для кого даже стоять рядом со мной была честь. – Да, именно так она и сказала. Я покончила со всеми разговорами, оттащив Эндрю за рукав и сказав, что мы идём на реактор. Эндрю ничего не понимал. Он не знал, что мой отец инженер на АЭС Калверт Клифс, но прекрасно знал, кто такая моя мать и ему очень нравилась, как хорошо и оперативно она работает. Интервью у неё получались шикарные. Она даже из меня простушки, сделает настоящую звезду. Так же Эндрю нравилась она, потому что с ней всегда было о чём поговорить. Она была начитанная и грамотная. Но сейчас Эндрю впервые узнал о том, кто мой отец. Он начал жёстко осуждать работу на электростанции с «мирным атомом». И вот тут я его поняла. Потому что примерное время распада Плутония-241 десять тысяч лет, если плюсавать с распадом Урана, то в сумме получается около двадцати шести тысяч лет. Мы быстро перевели разговор на Чернобыльскую катастрофу. Нам стало грустно от того, что это место не сможет быть заселено никогда. Наша планета быстрее столкнётся с каким-нибудь астероидом. Ведь она существует около двух тысяч лет. – Не забывай ещё время до нашей эры! – сбил мои рассуждения Эндрю. И я приплюсовала ещё несколько тысяч лет. Мы погуляли по Ласби, после того, как вернулись с папиной работы. Я показала Эндрю школу, в которой я когда-то училась. Единственную школу. Потом покатались на качелях, посоревновались, кто прыгнет дальше, я победила. Конечно, перед тем, как прыгать, я решила посмотреть на сколько меня хватит. Эндрю обещал меня поймать, ну и я естественно прыгнула на него. Он начал смеяться, что я костлявая, ведь я его немного сбила с ног, упав на него сверху. Солнце уже зашло, мы вернулись домой, на станцию нас не пустили, но документы папе передали. Я заскочила в дом и прыгнула в объятия папы. Я так соскучилась. А у них с Эндрю и правда было что-то общее, прям двойники. Мама приготовила вкусный ужин. Мы поели, мило побеседовали, мама обустроила Эндрю комнату рядом с моей на втором этаже. Посуду за нас помыла посудомойка. На этой прекрасной ноте, по окончанию трапезы, мы пошли все спать. – Мам, а где Бен? – Гастролирует наш неуч! – хохотнул папка. Ответ на свой вопрос я получила. Ночью нам с Эндрю не спалось и он пришёл ко мне в постель. Я закрыла дверь на ключ, после первого страстного поцелуя. У меня пробежали мурашки по телу. Я просто тонула в этой любви и ласке Скотта. Я не хотела искать другого варианта, мне это нравилось. Мозг затуманивался этим моментом, он целовал меня в шею, гладил нежно живот, с губ срывались стоны. Я запрокинула голову. Мне было так хорошо и уютно сейчас.I wanna do something you can’t imagine Imagine if there was a million me’s talking sexy to you like that You think you can handle boy If I give you my squeeze and I need you to push it right back