Сорвать маску

Непривычно яркий для северной зимы солнечный луч скользнул между тяжелыми бархатными портьерами, и наполовину осветил огромную кровать, пробежал мягким светом по утонченным чертам лица спящей девушки, вынуждая ее поморщиться и приоткрыть веки. В любой другой раз она была бы очарована так редко заглядывающим в их края зимним солнцем, но неприглядная реальность навалилась в тот самый момент, как только Анна обвела взором окружающую обстановку, мгновенно припомнившую ей все до малейшей подробности события прошедшей ночи. Она действительно в его спальне, в его постели. Тревога подстегнула ускорявшее ритм сердце и, еле осмеливаясь дышать, Анна медленно повернула голову, словно все еще надеясь не найти главного доказательства ночных событий. Тщетно. Герой ее ночного позора, свидетель и причина унижения, боли, ужаса, и неожиданного, запретного наслаждения безмятежно спал рядом. Вопреки страху и смятению, поднявшим бурю внутри, Анна застыла в изумлении: спящий барин совершенно не походил на обычно надменного и холодного Владимира. Приоткрыв рот, она невольно любовалась умиротворением, смягчившим его безупречные черты, длинными ресницами, соблазнительным изгибом слегка приоткрытых губ – барон напоминал ей сейчас беспечного мальчика, каким был когда-то давно. Легкая улыбка неуловимо тронула губы Анны –этот Владимир не нес в себе никакой угрозы, и осознание сего факта вдруг породило потребность провести кончиками пальцев по его зовущим чувственным губам, отвести со лба густые непокорные пряди… «Почему ты не всегда такой», - с тоской прошептал внутренний голос, и в голове тут же возникли образы совсем другого рода: холодная сталь его глаз цвета пасмурного осеннего неба, упрямо сжатые губы. Все слова, которые он жарко шептал ей ночью после того, как холодно и грубо воспользовался ее телом – стоили ли они хоть гроша при ярком свете нового дня? Те несколько рюмок водки, которые он выпил тем вечером –могли ли они настолько затуманить его разум, могли ли стать причиной так уверенно произнесенных несколько раз признаний. Весь ужас случившегося, умело стертый ночью жаркими губами и пылкими речами молодого барона, сейчас ожил вновь, тяжелыми тисками сжав сердце. Она не готова. Не готова к его пробуждению, к огромной вероятности того, что этот прекрасный принц враз превратится в заносчивого и надменного барина, в тысячный раз укажет ей на ее место, не готова к его ледяному взгляду и не менее холодному тону. Последний раз скользнув взглядом по спящему Владимиру, Анна, стараясь унять дрожь, осторожно соскользнула с кровати и на цыпочках сделала несколько шагов. На полу валялся бесстыдный наряд Саломеи. О том, чтобы прикрыться им, не было и речи. Звенящие монеты тут же разбудят барона, а, кроме того, Анне ни за что на свете не хотелось облачаться в это одеяние снова. Дрожащими пальцами сняв с кресла покрывало, которое туда кинул Владимир, девушка завернулась в него и еле слышно приоткрыла дверь, моля, чтобы в коридоре никого не оказалось. За дверью, готовая постучать, стояла Варя. -Господи, да что же это такое делается? Голубка моя…-запричитала было кухарка, с сочувствием оглядывая растрепанную, испуганную девушку, но Анна, поспешно прикрыв дверь, умоляюще прошептала. -Тише, Варя, прошу, разбудишь его. -Молодой барин, видать, совсем стыд потерял,-не унималась Варвара, перейдя на шепот и семеня за Анной, поспешившей скрыться от посторонних глаз в тишине своей комнаты. –Сначала этот постыдный танец, теперь вот… эх, -всплеснула руками кухарка. –А я-то всегда считала, что Владимир Иванович на такое не способен. Вот же шельмец, мало ли ему что ли столичных вертихвосток, чтобы принуждать благовоспитанную барышню. -Я не барышня, Варя. Я его крепостная,-вздохнула Анна, закрывая за ними дверь в свою спальную. -Иван Иванович, мир его праху, так не считал, и этот негодник должен был считаться с мнением батюшки, -пробурчала Варя, доставая из шкафа свежую сорочку и платье. -Ты же знаешь –он ни с кем не считается, -прошептала девушка, все еще кутаясь в покрывало.-Варя, будь добра, принеси воды. Несколько минут спустя кухарка поставила перед Анной внушительных размеров таз теплой воды. -Тебе помочь, Аннушка? -Спасибо, Варя, я справлюсь сама. -Опосля спускайся к завтраку. Я шла сообщить барину, что кушать подано, но пусть теперь спит, окаянный. Сперва накормлю тебя. Анна вымученно улыбнулась, провожая взглядом грузную фигуру кухарки. Поспешно вымывшись и переодевшись, она спустилась на кухню, с облегчением найдя там лишь хлопотавшую у печи Варю. -Поешь, голубка моя, -вновь засуетилась та. –Бледненькая-то какая. Ох, и воздастся этому негоднику по заслугам,-возведя глаза к потолку, женщина торопливо перекрестилась. Вяло откусив кусок пирога, Аня почувствовала, что совершенно не голодна. Опасения от грядущей встречи с Владимиром не давали покоя, лишая выдержки и хрупкого душевного равновесия. Они столько лет держались друг от друга на расстоянии, пересекаясь лишь для очередной ссоры, столько лет сохраняли субординацию, что сама мысль, что скоро ей придется встретиться с пронизывающим ледяным взглядом серых глаз барона вызывала внутри ощущение стыда и неконтролируемой паники. Какую роль он теперь отведет ей в поместье? Заставит ли стать своей любовницей, посмеется и сошлет на кухню или вообще захочет избавиться от нее, продав Сергею Степановичу? Чем дальше время уводило ее от минувшей ночи, тем менее реальными казались воспоминания о второй части их встречи, о той толике человечности, которая после чудовищного поступка проснулась в раскаявшемся бароне, о нежных словах и искреннем раскаянии барина. О робкой, совсем крошечной надежде видеть его таким всегда. Быть с ним рядом. Почувствовав, как снова подрагивают руки, сжимавшие чашку горячего травяного чая, Анна на мгновение прикрыла глаза. Она не может. Не сейчас. -Варя, скажи мне… Никто из наших не собирается по делам в город? Варя недоуменно приподняла брови, очевидно, не усматривая, куда заведет подобный вопрос. -Никита собрался за документами для барина, а Глашка поедет с ним –нужно прикупить сахару и всяких мелочей по хозяйству. -Позволь мне заменить Глашу, Варя, очень тебя прошу,-взмолилась Анна. Брови Вари сошлись на переносицу. -Бежишь от него? Смущаешься? Али просто видеть не желаешь? -Пока не знаю,-прошептала Анна. -Как бы то ни было, а негоже это. Без спросу барина отлучаться, да еще и с Никиткой. Забыла уже, девонька, как барин гневался, когда вы решили давеча сбежать? -Варечка, милая, прошу тебя, скажи, что то была необходимость. Вздохнув, Варя вновь размашисто перекрестилась. –Ох, чую, влетит мне от молодого барина. -Иди, одевайся, девонька,-Никитка уже сани закладывает. *** Сколько раз за последние два года она возвращалась в этот момент, бессильно сжимая губы, впиваясь кончиками ногтей в нежную кожу ладоней, всей душой коря себя за трусость и неспособность предстать перед Владимиром при свете нового дня. Тот день не обещал ничего катастрофического. Поспешно накинув пальто и платок, Анна поторопилась к саням, встретив на полпути удивленный взгляд Никиты. Какое-то время они ехали молча –Никита, казалось, почувствовал ее смятение и нежелание делиться с ним своими переживаниями и молча погонял лошадь, глядя куда-то вдаль, на извилистую, заснеженную дорогу. Анна молчала. Трепет и непонятная тревога выводили из равновесия, мешали наслаждаться дивной красотой русской северной природы –вековыми дубами, укутанными снежным покрывалом соснами и ярким солнечным светом, щедрым потоком льющимся на землю, зажигая на снегу тысячи крохотных искорок. Пытаясь оправдать свое временное бегство, Анна вспоминала вчерашний вечер, постыдный танец и холодный, безжалостный взгляд Владимира, но душа каким-то образом никак не желала вновь переживать все то унижение, которое девушка испытала вчера по милости своего жестокого хозяина. Вместо этого перед глазами непрошеными возникали совсем другие образы, от которых румяные от мороза щеки алели еще ярче. И с каждой новой верстой, пролегающей между ней и Двугорским, в сердце разгоралось безотчетное беспокойство, осознание своей ошибки. Она корила себя за трусость и малодушие. Вполне возможно, жаркие слова любви и все то невыразимое наслаждение, которое он так горячо дарил ей после, было вызвано его щедрым подпитием, но ей стоило остаться и выяснить все раз и навсегда. Анна вздохнула. До города добрались без проблем, и вскоре, переделав все дела, поспешили обратно. Пурга разыгралась неожиданно: в считанные минуты небо затянуло плотной белесой пеленой, непроглядным туманом спускающейся не землю, скрывая из виду стоящие по обочинам сосны, ближайшие пригорки и петляющую между деревьями колею, на глазах становящуюся все более плоской под ринувшимися наземь крупными снежными хлопьями. -До ближайшей деревни не дотянем, -сквозь шум ветра прокричал Никита, крепче сжимая в руках мерзлые поводья. –А в ту, которую уже проехали, тоже далеко. Еще верста и будет поворот до охотничьего домика, там и переждем. Лошади храпели и фыркали, с трудом пробираясь по плотному снежному покрову, а Анна очередной раз упрекнула себя в таком безрассудном поступке. Спустя, казалось, вечность посреди леса показался слегка покосившийся, но добротно сколоченный домик. *** С трудом разлепив веки, Владимир поморщился и невольно потянулся рукой к лицу, чтобы прикрыть глаза от льющегося из окон яркого света. Голова раскалывалась от боли, и он в первые минуты просто лежал, не отнимая руку от прикрытых глаз, пытаясь собрать воедино обрывки мыслей, воспоминаний и образов, чтобы хоть как-то воспроизвести в памяти события вчерашнего вечера, служившие, несомненно, причиной сегодняшних похмельных мук. Перед глазами почему-то стоял растерянно-осуждающий взгляд Оболенского, но мучительно пульсирующий поток боли в висках никак не давал собраться с мыслями и вспомнить, отчего был так сердит Сергей Степанович. Тихо застонав, Владимир тяжело перевернулся на бок и в отчаянии уткнулся лицом в подушку. Белоснежная шелковая ткань хранила нежный запах, мгновенно проникший в ноздри, вызывая потребность вдохнуть еще и еще, чтобы навсегда сохранить его в своей памяти. Ее запах. Сердце болезненно сжалось. Воспоминания нахлынули мощным безжалостным потоком, подобно лавине сметая зыбкий покой неведения. Бесстыдный танец, взбешенный Репнин, ее отчаянная попытка унизить его и вывести из себя, его жестокое, дикое злодеяние, боль раскаяния и такое неуместное признание, а потом, как нежданная и такая незаслуженная награда –ее тело, сводящее с ума и восхитительно желанное, отданное ему теперь уже по ее собственной воле. Губы невольно прошептали имя той, которая заслонила ему весь мир, эхом отразившееся от стен его пустой комнаты. Где она? Найти, стать на колени, уткнуться лицом в подол ее платья и вновь умолять простить ему этот чудовищный грех, снова и снова искупая его лаской, заботой и нежностью. Не обращая внимания на болезненный звон в голове, Владимир поднялся и, поспешно одевшись, покинул комнату. Не найдя Анну ни в ее спальной, ни в гостиной, ни в библиотеке, он направился на кухню. Варвара как всегда колдовала над очередным кулинарным шедевром, когда на пороге появился молодой барин. Брови непроизвольно сошлись на переносице, а язык никак не поворачивался поприветствовать негодного мальчишку. -Варя, где Анна? Найди ее, будь добра, и пригласи в столовую. Сжав губы, Варвара уставилась в таз с тестом. -Анна уже завтракала, Владимир Иванович. Владимир подозрительно нахмурился. -Я не спросил, завтракала она или нет. Ты что, дуешься на меня? -Простите, что говорю это, Владимир Иванович, но стыд-то какой. Бедная девочка! Ваше поведение… никогда бы не подумала, что вы на такое способны. Владимир обессиленно опустился на стул. -Где она, Варя? Как она? – потерянно выдохнул он. -Растеряна, испугана, взволнована. Эх, барин… столько девок вокруг вас вьется, и дворовых и благородных, готовых прийти лишь перстом помани, а вы… -Довольно, Варя. Где Анна? -Отослала я ее по делу. Очень просилась голубушка, не смогла отказать. -По какому делу? -Нужно пряностей купить, скатерти новые, еще кое-что по хозяйству. Вот и отослала ее в столицу с Никиткой. Владимир почувствовал, как от бессилия сжимаются губы, а кулак невольно стукнул по столу, заставив грузную женщину испуганно вздрогнуть. -Просилась, говоришь, очень? С Никиткой? -Да что вы такое думаете, Владимир Иванович? Да как можно-то? Боится она вас вот и все. Особенно после этого постыдного танца и того злодеяния, что вы, прости Господи, над ней утворили. Никитка тут ни причем. Ему тоже поручение было от Карла Модестовича, а вместо Ани Глашка должна была ехать. Поднявшись с места, Владимир навис над испуганной кухаркой, его холодные глаза метали молнии, вынуждая Варю сделать шаг назад. -Когда должны воротиться? -Аккурат к вечеру собирались. -Как только вернутся, отошли ее ко мне. -Но помилуйте, Владимир Иванович, негоже так. Бедная девочка и так пережила такое, дайте –то хоть немного времени прийти в себя. Владимир грустно улыбнулся. -Не о том ты думаешь, Варя. Поговорить. Я хочу просто с ней поговорить. ***