Сорвать маску

Азаров и двое оказавшихся рядом солдат вмиг оказались подле Саида, поймав начавшего выскальзывать из дрожащих рук девушки штабс-капитана, а руки третьего поймали ослабевшую под грузом пережитого Аню. Где-то на задворках сознания послышался взволнованный голос доктора. -Капитана в операционную, а барышню на топчан за занавеской. Пусть пока отлежится. -Пожалуйста, - пронеслось в голове,- я должна быть рядом. Она не знала, смогла ли произнести это вслух. Перед глазами темнело, ее мутило, а тело покрылось липким холодным потом. Очутившись на твердом топчане, она попыталась встать, но тело, ватное и безжизненное, не слушалось. Эхо лихорадочных ударов сердца с болью выстукивало сумасшедший ритм в груди, шее, висках, словно побуждая ее встать, кинуться к Владимиру, своим присутствием придавая ему силы, силой своего сознания заставляя дышать и жить, но скованные вселенской слабостью мышцы не позволяли пошевелить и пальцем. Обездвиженная, Аня лежала совсем рядом, глядя сквозь тонкую, почти прозрачную занавеску, как доктор и еще какой-то мужчина хлопочут над ее единственным, и молча заливалась слезами, не в силах даже всхлипнуть и произнести молитву. Голоса с трудом прорывались сквозь ее затуманенное сознание, но удивительно трезвый рассудок был в состоянии осознать всю боль и весь страх пережитого и грядущего. -Подай зажим,-послышался напряженный голос доктора.-Вот этот, второй справа. Послали Федосеева за Аминой? -Так точно. Этот? -Да. Теперь тампон. Черт, как же его угораздило. Никак не угомонится. -Серьезное дело? -Много крови потерял, и пока никак не остановить кровотечение. Йодную настойку не убирай. -Так живуч же, доктор. Выкарабкается. -Всегда есть рана, которая может стать последней, Архип. У капитана здоровье подорвано, ему вообще здесь не место. "Умереть… Он может умереть", стучало в висках Анны. Обнять, сжать его руку и не отпускать, вдыхая в него силу и жизнь. Не отходить ни на минуту. Ее рука, дрожа от напряжения потянулась к изношенной, но безупречно чистой занавеске и неловкие пальцы с трудом потянули ее в сторону, открыв затуманенному взору небольшую часть ярко освещенной масляными лампами операционной и склонившихся над Владимиром двух мужчин. Барон все еще был без сознания, ее побледневшие черты лица отливали желтоватым светом лампы, длинная челка слиплась на лбу, а закрытые глаза наводили на Аню ужас, заставляя от боли сжиматься сердце. Доктор работал четко и уверенно, но напряженное выражение его лица не сулило ничего обнадеживающего. Архип неловко помогал ему, очевидно, не имея никакого опыта и представления о полевой хирургии. Аня не знала, сколько времени безмолвно молилась за Владимира, моля Бога и доктора спасти любимого, когда в операционную влетела хрупкая заплаканная девушка, и стремительно шагнула к столу, где лежал Владимир. -Наконец-то,-не отрываясь от раны, произнес Азаров.- Руки помыла? Архипа заменишь. Девушка, громко всхлипнув, застыла, прижав ладонь ко рту, словно не слыша просьбы Азарова, и, не отрывая пронизанного болью взгляда от бледного лица Владимира, вцепилась в его руку. -Сильно его? –прошептала она. –Почему мне не сказали, что это он? Куда он умчался посреди ночи? -Слишком много ненужных вопросов. Брось разводить сопли, Амина. Лучше помоги. -Я… я не могу… руки дрожат,-залилась слезами девушка -А я говорю, перестань реветь! Ярцев слег с простудой, помочь мне больше некому. Зря тебя учил что ли? Как ты вообще в прошлый раз его в одиночку выходила с такими фортелями? Или тогда еще не был так мил сердцу? -Тимофей Ильич, -всхлипнула Амина…-Пожалуйста… спасите его. -Ну все-все, соберись. Еще зажим, тампон и готовь иглу, нить и мазь. Темноволосая девушка выпрямилась, очевидно, немного совладав со своими нервами, и закусив губу, потянулась к лотку с инструментами. Несмотря на нервную дрожь в руках, ее движения были четкими и привычными - в этих двоих, колдовавших над раненым штабс-капитаном, угадывалась слаженная, дружная команда. Аня закрыла глаза, не ощущая, как из-под ресниц полились на щеки две мокрые дорожки. Амина. «Амина даст тебе во что переодеться». «Корф, ну ты и мастер похищать жар-птиц. Одна краше другой». «Куда он умчался посреди ночи?» Правда была как на ладони, но истерзанное болью сердце исчерпало свой лимит страданий.В голове навязчиво стучало, что эта красивая восточная девушка, очевидно, была возлюбленной Владимира, но в душе не взошел ни один росток ненависти и злости. Только живи… Где хочешь, с кем хочешь и как надобно –только живи. Приоткрыв глаза, Аня вновь увидела, как ловко орудуют в четыре руки Амина и Азаров и в сердце медленно, но верно зажглась надежда, что все будет хорошо. У него все будет хорошо. Веки бессильно закрылись, и девушка провалилась в тягостное, беспокойное забытье... ...Чья-то нежная рука невесомо провела по ее ладони и сомкнулась на запястье, пробуя пульс, а над головой раздался тихий девичий голос. -Кто она, он не сказал? -Фамилия барышни Платонова. Он велел, чтобы я помог ей отыскать Захара, а тот отвез ее до Пятигорска. -Должно быть, местная. Возможно, они встречались в Пятигорске? Ее украли? -Не знаю, говорю же. Вот непоседа. Подожди, пока проснется и расспросишь. Ей тут не место, с горечью подумала Анна. Не зря он так настойчиво отсылал ее обратно. Глубоко втянув в легкие пропитавшийся йодными парами воздух, Аня медленно открыла глаза и встретилась взглядом с удивительно-красивыми минадалевидными карими глазами. -Здравствуйте,-улыбнулась Амина. –Вы слышите меня? Анна еле уловимо кивнула. -Как вас зовут? Отчего-то губы не смогли произнести имя, к которому она привыкла с детства. Она здесь чужая, ей тут не место… -Анастасия Долгорукая. -Не Платонова? -удивилась Амина. -Платоновой я была раньше. Что с Владимиром? Амина вздохнула.- Доктору удалось остановить кровотечение, но он потерял много крови. И вновь открылась одна из старых ран. Пока без сознания. Девичья боль больно полоснула по другому девичьему сердцу. -Могу я помочь ухаживать за ним, пока он не очнется или ему не станет лучше? -Конечно, если вам так хочется. Нам никогда не помешают еще одни руки. Но вас не хватятся родные? Вы откуда? -Из Петербурга, -тихо проговорила Анна. -Петербург?-в голосе Амины послышалась затаенная грусть. – Он иногда скучает по Петербургу, хоть и не показывает вида. Вы знали его раньше? Откуда он узнал, что вы в беде? -Мы росли вместе, он мне…как брат. Его батюшка вырастил меня, как родную дочь. Все дома думали, что он погиб. Кроме тетушки… Она.. ясновидящая. Я …я лишь приехала найти его, чтобы попросить не вычеркивать из жизни родных и близких. -Хватит мучить расспросами бедную девушку, -пожурил доктор.-Отведи лучше ее к себе искупаться и переодеться. Негоже барышне мыться среди раненных мужиков. -Владимир…-с трудом проговорила Анна. -Ничем ему пока не поможешь, барыня. Идите с Аминой, а потом возвращайтесь и сидите тут на здоровье. Бледной руки барона на прощание коснулись две девичьи руки и, все еще оглядываясь, Аня с Аминой вышли на улицу. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и его безжалостные лучи настойчиво липли к мятой и окровавленной одежде Ани. Девушка шла, слегка пошатываясь, периодически останавливаясь, чтобы справиться с подступающей тошнотой, подхватываемая под локоть заботливой Аминой. Новость, что Владимир привез в крепость еще одну барышню, облетела, казалось, каждый уголок, и теперь каждый встречный солдат с интересом разглядывал двух хрупких девушек. Те, кто посмелее, шептали своим спутникам скабрезные шутки о выдающихся талантах штабс-капитана в амурных делах, но Анне было не до этого. Спустя, казалось, вечность, они наконец очутились напротив крыльца небольшой постройки. -Наш дом,- просто сказала Амина и, толкнув дверь, ввела Аню внутрь. -Я сейчас быстро согрею воды, а вы раздевайтесь. «Наш дом»,-с горечью повторила про себя Анна, окидывая взглядом скромную, безупречно прибранную комнату, в которой чувствовалась заботливая женская рука Амины. В приоткрытом шкафу виднелись несколько скромных платьев, на спинке кровати, слишком тесной для двоих, висела аккуратно сложенная шаль. На комоде у прохода в другую комнату были аккуратно сложены выстиранные и выглаженные мужские рубашки. Ей здесь не место. Не место в этом любовном пристанище Владимира и этой чудной нежной девушки. Скинув платье, Аня осталась в одной сорочке и, поджав под себя ноги, опустила голову на колени, отвлеченно слушая, как гремит таз и шумит льющаяся из ковша вода, а взгляд остановился на грубом покрывале кровати. В голове против воли один за другим начали появляться образы, от которых сжималось сердце, и девушка усилием воли загнала их глубже в свое подсознание. Сейчас нужно, чтобы он поправился. Все остальное она переживет и перестрадает позже… Приняв ванну, Анна переоделась в предложенное платье, оказавшееся как раз по размеру. В голове вновь помутилось и девушка неловко схватилась за изголовье кровати. -Вам бы отдохнуть,-участливо коснулась ее плеча Амина. –Столько пережили, не спали. Может быть, останетесь здесь и приляжете, а когда почувствуете себя лучше, вернетесь в лазарет? Анна решительно замотала головой. Ей действительно было нехорошо: сознание периодически затуманивалось, ноги слабели, руки дрожали, навязчивая ломота во всем теле лишала последних сил, но желание быть с ним рядом оказывалось сильнее. Амина не стала спорить, и девушки вновь отправились в лазарет, приняв по дороге очередную порцию хитрых подтруниваний и заинтересованных взглядов. -Как вы живете среди стольких мужчин, Амина? –Аня чувствовала себя в крепости совершенно чужой, вздрагивая от каждой шутки и неосторожно-смелого мужского взгляда. -Лучше, чем дома, -задумчиво ответила темноволосая девушка, глядя куда-то поверх крыш, на бесконечное синее небо. –Владимир… он слывет здесь очень вспыльчивым. И метко стреляет. При нем никто не посмеет даже посмотреть в мою сторону, а уж отпускать шутки или тронуть меня и подавно,- голос Амины задрожал и на глаза навернулись слезы. -Вы любите его?-вырвалось против воли у Ани, и она тут же возненавидела себя за это, ожидая и боясь ответа своей спутницы. Ее чувства так очевидны. Они сквозили в объятом ужасом взгляде на лежащего без чувств капитана, в осторожных движениях ее хрупких ладоней, колдовавших над раной на груди Владимира, в дрожи в тихом голосе. Амина вздохнула. -Это сложный вопрос. -Простите, это не мое дело, я не должна была спрашивать. -Нет, вы, наверно, имеете право знать, раз выросли с ним вместе и решились на такое опасное путешествие. Мои.. чувства не имеют значения. Он словно вольный ветер… живущий в своем мире, делающий что хочет и ни от кого не зависящий. А я просто с ним рядом. ...Лазарет встретил тяжелыми парами йодной настойки и каких-то неизвестных Ане мазей. Откуда-то из глубины комнаты слышались тихие стоны раненого, над которым наклонился Архип, по всей видимости вновь помогающий доктору Азарову. Владимир лежал на узкой кровати поблизости к операционному столу, прикрытый до пояса выцветшей простыней. Темные тени кругами пролегли под глазами, пересохшие губы были чуть приоткрыты. Без чувств, с закрытыми глазами и осунувшимся лицом он с трудом походил на себя, и в сердце Ани вновь прокрался липкий страх, что все совсем плохо. Рана на груди была залеплена густой, желтоватой мазью, грудь вздымалась невысоко и часто, и ей захотелось прильнуть к нему всем телом, чтобы подарить хотя бы часть своих сил, вдохнуть жизнь в его приоткрытые, пересохшие губы, отвести со лба слипшиеся густые пряди. -Приляг, девонька. На тебе лица нет,-послышался позади участливый голос доктора. -Я… я могла бы помочь. -Ему сейчас ничего нужно. Просто время,-вздохнул доктор. -Он ведь поправится, доктор? Он всегда поправляется. -Все решит эта ночь, может быть еще две,-задумчиво глядя на капитана, проговорил доктор. –А вот ты, если не передохнешь, можешь серьезно заболеть. -Я хочу помочь. Кому-нибудь, только скажите. -Амина делает перевязку, а потом пойдет стирать, но тебе не стоит – ты еле на ногах держишься. Помой руки и собери с веревок постиранные бинты, затем смотай. * Вечером у Владимира начался жар, и, казалось, во мрачном лазарете растворились последние краски. Доктор хмурился и больше молчал, глядя, как две миниатюрные девушки, кусая губы и глотая слезы, протирают прохладными тканевыми салфетками тело капитана, не разговаривая, не всхлипывая, просто неотрывно смотря на своего возлюбленного, из которого, казалось, уходили последние ростки жизни. Он даже не бредил, как обычно в лихорадке – пересохшие губы лишь несколько раз силились что-то сказать, но тщетно. Анины дрожащие пальцы неловко скользили по груди и плечам барона, которые она чувствовала под своими ладонями всего лишь сутки назад, лежа на теплой земле под ночным южным небом, а сердце и душа взывали к всевышнему в отчаянной молитве. Пусть живет, Господи. Пусть будет с кем угодно, только пусть живет. -Я готова отдать его кому угодно и больше никогда его не видеть, только пусть живет,-еле слышно проговорили губы Амины. И обе девушки вновь сникли, мысленно молясь разными способами, но об одном. Когда ночное небо еле уловимо озарилось первыми проблесками рассвета, доктор Азаров, осмотрев Владимира, жестко и настойчиво отослал Амину проверить других раненых и обратился к ставшей как тень Ане. -А вы, барышня, мигом спать. Еще не хватало мне тут двух больных девчонок. -Зачем вы гоните нас от него, Тимофей Ильич?-губы Ани задрожали от внезапной догадки. –Он умирает? Доктор строго взглянул на Аню. - У тебя пять минут, и потом, если понадобится, я волоком оттащу тебя от него. Впервые за эти часы они остались одни: находящийся на грани барон и его бывшая крепостная. Глотая слезы, и изо всех сил борясь с темной пеленой перед глазами, Аня коснулась дрожащими ладонями его источающего жар тела, провела пальчиками по крепким плечам, шее, нежно коснулась густой бороды и таких желанных губ, ловя огрубевшей кожей пальцев его горячее сбивчивое дыхание. Боль затопила сердце, вышла из берегов и свинцовой тяжестью полилась по венам все дальше и дальше, заполняя ее всю, превращая в безжизненный комок тоски и отчаяния, и в последнем порыве на последних крупицах оставшихся сил, она подалась вперед, приблизив свое лицо почти вплотную к бледному лицу Владимира. Пальцы невесомо коснулись его обеих щек и, борясь с рыданиями, Аня прошептала. -Владимир… Володя, ты должен услышать меня. Обессиленно прикрыв глаза, она ощутила, как падает в круговорот темной бездны и разверзшаяся внизу пропасть готова поглотить ее с головой, но у нее еще есть силы, она еще не сказала самого главного. С трудом разлепив веки, Аня ощутила еле уловимое движение его головы и, отчаянно зашептала: -Володя, ты слышишь меня? Я должна сказать тебе… У меня никогда никого не было, кроме тебя... Только ты, всегда только ты... В мыслях, в сердце, в поступках… Как ты мог подумать, что я смогла быть после тебя с кем-то другим… Я ведь… я ведь люблю тебя, Володя… Люблю… Я всегда буду любить тебя… Его губы слегка шевельнулись, темные ресницы дрогнули, но глаза так и остались закрытыми. Рыдания наконец прорвались наружу, выплескивая всю боль, весь страх, все отчаяние, и, все еще держась на ногах, Аня наклонилась к его лицу, прильнула мокрыми от слез губами к потрескавшимся от жара губам и, наконец, отпустила себя, позволив сгущающейся перед взором тьме одержать победу. ***