И солнце взойдет над руинами

Когда же закончится замкнутый круг? Мне нужно придать своим мыслям ясность, Кажется, мне угрожает опасность. Когда же закончится замкнутый круг? Смысловые Галлюцинации — Замкнутый круг.

      Каждое утро — его персональный ад. Каждый день похож на предыдущий и на все дни до него. Каждый вечер изматывает так, что сил не остается даже на мысли. Дни проходят за днями, словно утекают сквозь неплотно сжатые ладони капли драгоценной влаги. Джейн когда-то ему рассказывала о древней пытке, в которой человеку, привязанному к стулу, на выбритый затылок медленно капала вода, постепенно сводя его с ума. Гаррус чувствует себя этим человеком.       Проснуться. Привычно провести рукой рядом с собой и снова ощутить боль от потери. Заставить себя встать, окатить лицо ледяной водой. Позавтракать, не чувствуя вкуса. Зайти к Чаквас — она который раз просит называть ее Карин — и узнать, не нужна ли ей помощь. Получить вежливый отказ. Столкнуться на палубе с Явиком, который снова опустит голову с таким неожиданным от него пониманием и просто молчать, стоя рядом. Заглянуть к Тали, снова не найти ее на месте и отправиться дальше — помогать экипажу разбирать завалы, скопившиеся за время ремонта. Впрочем, помогать — громко сказано. Скорее почти бесцельно слоняться — какое, все же, забавное слово — по палубе, иногда перетаскивая коробки и куски внутренней обшивки, установленной Альянсом, с места на место. Нормандия становится снова похожа на тот сверкающий корабль, когда-то построенный Цербером. Ему это больше по душе, чем Альянсовская серость. Тогда перед Джейн стояла задача куда проще, чем сплотить Галактику перед армадой Жнецов. Тогда она улыбалась чаще. Обуреваемый воспоминаниями, он уходит в трюм. В трюме его встречает Вега, давно уже не ухмыляющийся, все еще столь же мускулистый, но порядком осунувшийся. Снова предлагает очередной спарринг, снова получает несколько синяков, заставляет грудные пластины болезненно зудеть и снова бой оканчивается ничьей. Возможно, будь ситуация иной, они бы старались определить победителя, но сейчас это был просто способ ненадолго отвлечься. После боя наступает очередь ядра ИИ, где прочно обосновались Трейнор и Тали, тонкие калибровки систем энергообеспечения и задачи, требующие полной сосредоточенности. После нескольких часов работы — в кровать. День за днем. Кап-кап-кап.       Тали и Трейнор — Саманта — загружают бэкапы СУЗИ в систему. Последние отладки перед запуском. Гаррус, не дожидаясь, уходит в свою каюту и с размаху бьет в переборку. На палубе разгорается веселье, звуки которого доносятся до его ушей, а он как никогда жалеет, что он не человек. Люди знают, что такое слезы. Они могут выпустить хотя бы частицу боли. Ему остается только сдавленно рычать. Голубоватый шарик появляется, мигает пару секунд и пропадает. Он благодарен. За понимание и молчание. Он не знает, сколько осталось от той СУЗИ, которую он знал, но, видимо, многое.       Одна неопределенность позади. Впереди новая. И, хотя сияющий Джокер пускается в пространные объяснения, почему они в состоянии долететь до Земли за пару недель, Гаррус не верит ему. Просто не хочет верить. Незнание, хоть и терзает, все же намного проще, чем ожидание дурных известий. Все системы корабля проходят предполетную проверку. Это займет не один день, и за каждый из этих дней он цепляется изо всех сил. Это уже не пытка водой. Это вода, собранная в горсть, утекает сквозь неприспособленные для ее удержания пальцы.       Гаррус снова посвящает всё своё время калибровке Таникса. Никто не знает, с чем им придется столкнуться в космосе, поэтому все сходятся на том, что оружие им необходимо. Он рад этой возможности отвлечься. Снова. Он понимает, что убегает от реальности, но разум, истерзанный войной и потерями, требует передышки.       СУЗИ снова дает ему дельные советы и помогает следить за состоянием орудия. Он уже почти забыл, каково это — слышать ее механический, чуть насмешливый голос. Однажды, ради интереса, внезапно в нем проснувшегося, Гаррус спрашивает ее, какую часть личности она потеряла в ходе восстановления. СУЗИ смеется. Спустя несколько секунд отвечает, что небольшую, и интересуется, восстановить ли на его терминал сохранившуюся часть данных. Турианец опрометчиво дает согласие. Среди файлов обнаруживается несколько старых выпусков Форнакса, посвященных отношениям людей и турианцев. Определенно, странное чувство юмора ИИ сохранилось в полной мере. Ненадолго, почему-то, становится легче, хоть грудь и сжимает болезненным спазмом.       Все системы проверены и откалиброваны. Экипаж захватывает радостное возбуждение и даже Явик ни разу не заявляет о своем желании выкинуть кого-нибудь в воздушный шлюз. Это странным образом воодушевляет. Счастливый Аленко несколько раз вихрем проносится мимо, приветливо кивая. Гаррус не сдерживается и заглядывает в медотсек, поинтересоваться у Чаквас, все ли в порядке у майора с головой. Доктор хохочет. Нормандия готовится к взлету.