По ту сторону сердца

— Я могу дать то, что ты хочешь, моя милая пташка. Сбитые в кровь ноги ужасно болят, но Беатрис продолжает идти, не обращая внимание на дорожку из алых капель за спиной. Ей не думалось, что быть человеком в лесу сложно, ведь он не сможет пролететь над колючим кустом и не пересечет в один мах глубокий овраг. Но теперь она чувствовала корни, старательно оплетающие ее тело, и надежда ее угасала все быстрее. Голос Зверя звучал сладко из тени шипов, он манил и звал ее, но Беа знала: ему нельзя верить. Его нельзя уничтожить, с ним можно лишь смириться. Масляная лампа летела впереди, Беатрис знала, что Зверь лжец, но шла за светом, который он дарил ей, с надеждой, что кто-то другой ведет ее. Но тропа не кончалась, она лишь превращалась в непреодолимую преграду, с которой приходилось справляться. Тело уже не слушались, лицо опухло от слез и недостатка сна, а живот отчаянно требовал еды. А Беатрис продолжала идти, промокая в слишком глубоких лужах. — Стена, — ее голос оборвался. Все, к чему она смогла прийти — это стена, высокая и непреодолимая. Сейчас бы ей хотелось иметь крылья, хотелось бы взмахнуть ими и воспарить высоко в небесах, даже несмотря на всю свою ненависть к полетам, этого Беатрис хотелось сейчас больше всего. Она вздохнула, коснулась оцарапанной рукой холодного камня и пошла вдоль. Стена не может быть вечной, рано или поздно она увидит выход. Но его не было. Высокая кирпичная изгородь словно отделяла один мир от другого, отделяла ее от него. — Тебе нужно лишь попросить, Беатрис… Только скажи, и я исполню то, чего ты хочешь больше всего, моя дорогая. Прикусив губу, Беа послала Зверя к черту и продолжила идти. Все не могло просто вот так закончиться, они не могли расстаться навсегда. Она верила, знала, что все должно быть иначе. Вот сейчас она выйдет в тот мир, а он встретит ее со своим самым дурацким выражения лица и, пугаясь, спросит кто она такая и откуда знает их с Грегом… А она рассмеется и толкнет нерадивого парня. Он все поймет, и они уже никогда не расстанутся. Так всегда заканчиваются сказки. Лампа покачнулась и свернула, слабая надежда вновь вспыхнула в птичьем сердце. Беатрис свернула следом, и в этот миг словно что-то ударило ее. Глубокая ночь сменилась ярким днем, а ряд бесконечных деревьев превратился в длинную дорогу, по которой то и дело проезжали машины. Страх, который удавалось так долго скрывать, охватил Беатрису. Что ей теперь делать, куда идти? Лампа безвольно висела на углу изгороди, а за ней едва различался силуэт неизвестного существа. — Я буду ждать тебя, милая пташка. И она побежала. Быстро, охваченная страхом и волнением перед новым миром, перед неизбежной встречей с ним. Люди смотрели ей в след, кто-то что-то выкрикивал, кто-то говорил о помощи… Побитая, запачканная грязью и собственной кровью, вряд ли сейчас Беатрис была эталоном женственности и красоты. Беа остановилась напротив одной из витрин, ее отражение не внушало доверия… Решит еще, что это Зверь решил переодеться в юбку. Нет, в таком виде к нему явно нельзя идти. Немного воды и платок сделали свое дело, Беа оттерла кровь, поправила прическу и отряхнула от пыли и грязи платье. Оставалось лишь главное: отыскать его. Но она знала, что найдет, сердце само приведет ее куда нужно. Но день сменился вечером, а затем и ночью. Усталость наваливалась все сильнее, а Вирта нигде не было, город оказался слишком большим для поисков одного человека. Обессиленная Беатрис села на скамейку, парк погрузился в шум ночной жизни. Редко раздавались чьи-то голоса, чаще долетал рев машин. Отчаянье подступало к горлу. Ни дома, ни Вирта. — Эй! Я тебя знаю! Детский голос раздался прямо над ухом. Беатрис подняла голову, с удивлением обнаружив, что щеки отчего-то стали мокрыми. Но об этом времени думать не было, лицо Беа озарила широкая улыбка, она подскочила с места и обняла мальчишку. — Грег! Грег, это ты! Но он не был похож на себя — где чайник и лягушка, где верный брат, который рядом всегда? Мальчик с секунду смотрел на нее, а потом широко улыбнулся. — Беатрис! Беатрис! Это ты, Беатрис? Беа закивала, слова позабылись сами собой, она лишь отпустила мальчишку. Нашла, смогла, сейчас он приведет сюда брата, сейчас они снова будут все вместе… Зачем им этот дом? Что здесь хорошего? Или они найдут в этом ненужном доме одно свободное место? Беатрис не волновало, где и как, ей было важно, что теперь все будет почти как раньше. — Я знал, что все это правда! А Вирт еще говорил, что это все галлюцинации и попытки организма спасти себя через подсознательные потоки! — Что? Мальчик улыбнулся, а затем схватил бывшую птицу за руку и потащил куда-то вперед. Но лучше бы все оставалось как было. Сначала радость охватила грудь Беатрис, но затем злоба и отчаянье стиснули сердце. Впереди был Вирт. Он стоял и говорил, говорил и смеялся, а перед ним сидела девушка. Он держал ее за руку, она смотрела на него с той улыбкой, которую Беатрис никогда не повторить. И Беа остановилась, замерла. Ее игра, ее надежды, все это показалось в один миг таким глупым. Она думала, что все будет как в сказке, но у Вирта другой счастливый конец. — Вирт! Вирт! Там Беатрис! Я нашел Беатрис! Беа лишь видела, как Вирт поворачивается. Глаза ее наполнились слезами и она бросилась в сторону, ее никто не догонял. Вряд ли Грегу поверили, вряд ли о ней теперь вспомнят. Хотелось улететь, хотелось навсегда замолчать и забыть все, что было. Но как? .. Надежда двигала ее, давала ей силы по утрам, но теперь она угасла. Улица сменялась другой, машины сигналили, люди кричали, но Беатрис не останавливалась. И она бежала до тех пор, пока рука ее не коснулась масляной лампы. И все вновь затихло. Не было машин и людей, не было дорог и улиц. Вокруг лишь деревья приветствовали Беатрис, а где-то за ними начинался рассвет. Беа остановилась, лишенная цели и идей, осознавая лишь одно: ей надо вернуться к семье и все забыть. Сара и Вирт, наверное, оба они счастливы. Они будут всегда держаться за руки, он будет играть ей свои лучшие мелодии и читать стихи о которых никто и никогда не слышал. Беатрис никогда не оказаться на ее месте. — Ты все еще не хочешь меня слышать, милое дитя? — Уйди, пока я не отломала твои рога. Раскатистый смех пробежался по лесу, сбивая птичьи стаи с ветвей. Зверь подманил к себе лампу, так что она встала между ним и Беатрис. Огонь светил ясно, пускай его свет уже и не нужен был этому лесу, Беа знала, что там хранится душа Зверя. Но еще она знала, что он может хранить там что угодно, любое ее желание. Пока горит огонь… — Прими ее, стань хранительницей. И рука метнулась к ней, касаясь теплого металла ручки. Она видела лишь его образ в огне, все будет, как она хочет. Ничего не потеряно. У нее будет счастливый конец. Конец с ним… — Вирт будет рядом с тобой, пока горит огонь в этой лампе. Он будет рядом и никуда не уйдет, он будет в Неизведанном, пока ты не потушишь его свет. Моя милая пташка, ты согласна на это? .. Вирт поздно заметил машину, он лишь успел толкнуть брата и Сару вперед. Он лишь успел закрыть глаза, ослепленный светом фар… — Да, Зверь. …, а когда открыл их вновь, лес приветливо встретил его шелестом листвы. И знакомый женский голос сказал: «С возвращением домой, Вирт».