Моя "тихая" жизнь

      Рановато в 19 лет становиться психически больным. Но что же, буду тянуть с уходом к «дяденькам и тётенькам в беленьких халатиках». Не хочу туда. Ах, да! Здравствуй, читатель! Меня зовут Мортимер. Или же по-простому Мор, я учусь на экономфаке, и теперь перед глазами уже маячит сессия, на глазах слёзы, а под глазами круги. А ещё со мной в одной квартире живёт демон. Наглый, бесстыжий и нахальный. Думаю, стоит рассказать всё по порядку.       Стояла одна из тех тёмных и холодных ночей, когда весь город смолкает и, казалось бы, засыпает, убаюканный волшебной колыбельной тишины. Свет горел лишь в некоторых окнах многочисленных многоэтажек, но и этих жёлтых ярких пятен постоянно становилось всё меньше и меньше. Сон укутывал мягким пушистым пледом всё моё сознание, но спать было нельзя. Нельзя, я сказал! Завтра экзамен по мат.анализу, а я и одной пятой всех формул не знаю! Сонно рухнув на круглый тёплый ковёр и закутавшись в свои рыжие патлы, я измученно застонал, подкрепив стон умирающей выдры шумным вздохом. Кажется, получилось слишком громко: соседи яростно застучали в стену. Я перевернулся со спины на живот и уткнулся носом в длинный ворс ковра. Не спать. Ну не спа-ать, Мо-ор. Но и учить уже нет сил. Как, в общем-то, и желания. В полудрёме промямлив: «Душу Дьяволу продам, лишь бы сдать», я отдался объятиям Морфея. Очнувшись от неприятно слепящего глаза солнца, я с ужасом обнаружил, что пора бы уже давно выходить. С кухни доносился приятный, просто очаровывающий запах яичницы. Я не без сожаления проглотил набежавшие слюнки, наскоро оделся, пару раз споткнувшись и чуть не поцеловав пол, и, крикнув: «Пока, мам!», выскочил из квартиры. Морозец неприятно схватил за нос и щёки, и сон понемногу начал отступать. Мозг верещал тревогу и отчаянно брыкался. До меня дошло, что вот уже год как я живу один, отдельно от матери. И ключа от двери у неё, разумеется, нет. Неужели воры? Я нервно втянул в лёгкие воздух и пошатнулся. Ага, добрые воры, которые решили меня обокрасть и взамен оставить завтрак. Бред. От переизбытка чувств я распечатал новую пачку сигарет и судорожно закурил, отбрасывая копну непоседливых кудрях, которые наползли на глаза, с лица. К остановке подошёл автобус, и большая часть людей ринулась туда. Прекрасно. Сельди в бочке. Распихав ворчащих дамочек локтями и оплатив проезд, я протиснулся в самый конец автобуса и опёрся на замёрзшее стекло. Я выводил ледяными пальцами витиеватые узоры и продолжал думать. Домой вернуться до начала экзамена я уже не успею. У меня не автомат, да и отношения с Василием Петровичем, нашим преподом, сложились не самым удачным образом. М-да. Приплыли. Пожирая переживаниями свой и без того опухший мозг, я пришёл к мысли, что быстро-быстро напишу сессию и ринусь домой. Всё равно я ничего не напишу. И списать не выйдет. А там уж видно будет, что да как. По сути, красть у меня всё равно нечего. Телевизор – его разве что на запчасти. А вот сервиз из китайского фарфора уже жаль. Через полчаса, проведённых в моём личном мини-аду, я наконец-то не без труда выполз из автобуса и уныло поплёлся к зданию университета, напрочь обо всём забыв. В голове было лишь два слова: «Твою мать.» Я не заметил, когда очутился перед дверями нужной мне аудитории и когда поздоровался с преподом. Гул многочисленных голосов давил на нервную систему, готовую уже выпрыгнуть из черепной коробушки, а живот сводило из-за страха. Лишусь стипендии – хана. Буду жить как птичка: питаться зёрнышками, семечками да крошками хлеба. И жить, видимо, в лесу. Плохая перспектива. Кивнув Николасу и Анне, которые, обнявшись, вовсю шушукались, я уселся за первую парту и обречённо рухнул лбом на доску. «Мне конец.» Николас – заучка, хоть по виду про него так и нельзя сказать. Рослый, крепкий, с хорошо развитой мускулатурой. Короткий чёрный ёжик волос, ярко выраженные скулы и узкие губы. С первого взгляда нельзя было назвать его красавцем, но при близком знакомстве все девушки почему-то сходили от него с ума. Странные существа. Такой же была и Анька. По-моему, она вообще прибилась к Нику чисто ради того, чтобы он вытаскивал её из трояков по точным наукам. Как она вообще вписалась в экономику – непонятно. Даже по внешности уже хотелось делать срочные вводы: длинные ухоженные белокурые волосы, смазливое личико и точёная фигурка. С обложки журнала, в общем. Учёба ей явно не к лицу. Таким только папика искать да на шее у них кататься. С другими однокурсниками я как-то не сошёлся. Поэтому и не здоровались даже. Так, вроде как кивали друг другу – да и дело с концом. А лектор тем временем уже раздавал листы с сессионными заданиями. Подойдя ко мне и положив лист на парту, он ядовито прыснул: «Что-то ты сегодня плохо выглядишь. Неужели готовился, голубчик?» Ответить я, разумеется, не счёл нужным. Ну, считает он меня педиком, который клеится к Нику, и что? Я-то знаю, что это не так. И даже почти в этом уверен. Просидев в прострации минут пять, я всё же пододвинул к себе злосчастный листок с заданиями и быстро пробежал по строчкам. Всё показалось столь ясным и понятным, что я удивился. Быстро схватил ручку и начал без запинки и раздумий выводить формулы и решения, алгоритмы и задачи. Если мы примем это вот это, то здесь всё быстро и без проблем решится. Ответ, число, следующая страница. Пусто? Прошло полчаса, а я решил абсолютно всё. И ничего не показалось сложным. Отняв голову от листка, я удивлённо посмотрел по сторонам: однокурсники перешёптывались, ища совпадающие варианты или хотя бы просто задания, Ник потел над очередной задачей, а Аня теребила прядку волос. Я ещё раз всё перепроверил, подошёл к преподу и сдал работу. Тот лишь ошарашено поднял брови, принял листы и кивком головы указал на дверь. Выбежав – нет, буквально вылетев из аудитории, я был готов расцеловать всех и каждого. Благо, в коридорах было пусто. Вприпрыжку я доскакал до автобусной остановки, станцевал там танго с фонарным столбом, пока никто не видит, дождался автобуса, уселся на тёплое место. И тут прошибло. Квартира. Яишенка. Ещё и кушать хочется. Мама, роди меня обратно!