Ночной Рыцарь

Как тоскливо. Фред закрыл лицо руками и простонал что-то нечленораздельное. После всего случившегося между ним и Гермионой неизвестно, что она вообще может подумать, сочтет ли это проявлением дружбы (что ооочень маловероятно) или намеком к дальнейшим действиям. Не будучи наивным дурачком, он понимал, что она и ее тело остро реагируют на все недвусмысленные прикосновения, но дальше этого ее реакция не распространяется. Стало немного легче от осознания того, что теперь не придется сдерживать себя и свои руки. Одновременно с этим больше не будет ощущения почти невесомого счастья и радости. “Черт, парень, ты слишком к ней привязался”, - подумал Фред, стараясь не думать о том, что его чувства, как злокачественная опухоль, из маленького очага прорастают в окружающие ткани и дают метастазы в органы. Раковый цветок любви начал распускать свои лепестки, формируя совсем еще хрупкий бутон. На крохотном коврике возле камина, несколько мгновений назад соединенного с камином Фреда, сидела Гермиона, не обращающая внимания на тонкий слой сажи, покрывающий ее лицо. Бешено колотилось сердце, слегка подрагивали от напряжения руки, а в голове вредный рыжий котенок словно поигрался с клубком шерсти. На губах расцветала слегка безумная улыбка, где-то глубоко внутри зарождалось что-то, не имеющее пока названия. С надеждой на скорую встречу и парочку настоящих поцелуев она двинулась вглубь квартирки, отстраненно отметив, что все недельные приготовления к романтическому вечеру исчезли. Квартира сияла чистотой и отсутствием воспоминаний о Роне. Гермиона бросилась писать письма Гарри и Джинни, которые подозрительно не проявляли активности в ее отношении. “Джинни - чертова сводница!” - губы отказывались возвращаться в прежнее нормальное состояние. Соскучившийся за неделю Живоглот вылетел из-за угла, истошно мяукая и делая рекордный прыжок на руки Гермионы, которая так крепко стиснула маленькое рыжее тельце, что он с остервенением попытался выбраться из этих тисков. Приступ радости быстро сменился мыслями о колдомедицине и учебе, поэтому она села в уютное кресло и сосредоточила свое внимание на книгах. Утром в восемь часов она уже деловито поправляла лимонную мантию с нашивкой студента, приветствовала целителей и радостно улыбалась пациентам.

***

Прошло два месяца. Все, что было связано с Фредом за это время, уместилось в четыре не очень-то длинных письма, в которых просто сквозила неловкость и напряженность. Ни одного приглашения в гости или просто прогуляться, ни одного внезапного посещения… Ничего. И беспокойное ожидание, болезненное тянущее ощущение в груди мало-помалу заместились мыслями об учебе и экзаменах, которые длились неделю и состояли из множества теоретических вопросов и практических навыков. Перед последним экзаменом по колдохирургии в холле Святого Мунго она внезапно столкнулась с Кормаком Маклаггеном, ухаживавшим за ней на шестом курсе. Вопреки ее опасениям, он не остался занудным мальчишкой, озабоченным квиддичем, а стал весьма привлекательным парнем с интересными взглядами на жизнь. Слово за слово, и неловкий разговор перерос в длительную беседу в буфете и приглашение на свидание в один из лучших ресторанов Лондона. Отогнав случайные воспоминания о Фреде и запахе его куртки, она тряхнула кудряшками и с улыбкой согласилась. Гермиона не собиралась вешаться на того, кто даже не захотел с ней увидеться за два месяца. Договорившись увидеться в семь часов вечера возле “ Phoenix” на следующий день, они разошлись, довольные друг другом. Ровно в семь вечера двери ресторана распахнулись, и внутрь вплыла, по-другому и не скажешь, очаровательная леди. Длинное облегающее платье небесно-голубого цвета открывало прекрасный вид на видную часть высокой груди и правую ногу, практически полностью выглядывающую из выреза. Уложенные волнами волосы на свету отблескивали крохотными кристалликами, делающими Гермиону сказочной принцессой. Гулко на пол упали челюсти всех присутствующих в помещении мужчин, Маклагген гордо приосанился и отодвинул Гермионе стул, вручив букет практически черных роз, перевязанных красной лентой. Полтора часа флирта, невесомых касаний руки, элегантных комплиментов и прозрачных намеков на несколько следующих свиданий подошли к концу, и Гермиона попрощалась с Кормаком, который не терял времени зря и поцеловал ее в губы, приобнял и опустил руки чуть ниже талии. Игриво выскользнув из его объятий, она вышла на крыльцо и трансгрессировала в свою прихожую. Напевая незатейливую песенку и кружась с букетом цветов, она включила свет в гостиной и увидела Фреда, сидящего на диванчике с потерянным взглядом. Что не так?