Падающие звезды

Ты говорил: «Давай притворимся, что мы в Нью-Йорке, на девяносто восьмом этаже. Сидим в новом модном ресторане, наш столик у окна, и мы видим уходящее за горизонт солнце. Пылающий круг почти скрылся за небоскребами, но все еще оранжевое небо отражается в стеклянных зданиях. Медленно темнеет, и появляются звезды, которых очень мало, но мы-то знаем, что в галактике над нами их миллионы. Просто представь, что они появились на небе рядом с нами». И я всегда отвечала: «Мы можем представить, что самолеты, проносящиеся в небе над нами, — это падающие звезды. Мы можем загадать желание прямо сейчас». В это время мы сидели на балконе твоего дома, свесив ноги между решетками и положив головы на поручни. Ты вдыхал едкий дым сигарет, а я морщилась и просила не дышать в мою сторону. Просто не переносила дым сигарет. Ты смеялся, но все же отворачивался, продолжая рассказывать разные выдуманные истории. Мне нравились эти истории так же сильно, как нравился ты. Ты говорил: «А теперь представь, что я стою на огромной сцене. Передо мной толпа зрителей, и они просто сходят с ума от моего голоса. Ты сидишь на полу за кулисами, наблюдаешь за мной, а время от времени я поворачиваюсь и улыбаюсь тебе. И ты ободряюще улыбаешься мне в ответ, я говорю, что люблю тебя, но ты не слышишь этого из-за крика толпы, даже не догадываешься о том, что я сказал тебе, поэтому просто киваешь, как всегда делаешь. А я поворачиваюсь к публике и начинаю петь новую песню». И я всегда отвечала: «На самом деле я бы поняла, что ты сказал, потому что именно это желание загадала бы, если бы мы сидели в ресторане на девяносто восьмом этаже у окна, смотрели на закат, ждали свое вино и смотрели на самолеты, которых представляли бы падающими звездами, чтобы загадать желание и верить, что оно обязательно сбудется». Мы все так же сидели на балконе, свесив ноги. Но на этот раз ты не курил, и мы не смеялись. Я закончила говорить, и ты молчал. О чем-то думал, а я не хотела спрашивать, о чем. Просто тогда мне казалось, что мы как-то отдалились. Вернулись к тому этапу отношений, когда не хочется казаться навязчивым. И тогда я поняла, что на девяносто восьмом этаже пожелала бы, чтобы наши отношения никогда не закончились. И ты говорил: «Давай притворимся, что ничего из этого я не говорил. Что я не становился любимчиком публики, чьи песни скачивали на iTunes тысячи раз, а билеты раскупали в два счета. Я обычный парень, который мечтает, чтобы у него не было врагов. У меня есть еще несколько желаний, которые мог бы исполнить только Джин. Я лежу на кровати и пишу песни, а ты время от времени присылаешь мне смешные сообщения, из-за чего я не могу сосредоточиться. И я не знаю, что ждет меня в будущем. Ты время от времени вытаскиваешь меня на свежий воздух и открываешь окна в моей квартире, чтобы я не сошел с ума в четырех стенах». И я отвечала: «И когда я вытаскиваю тебя на свежий воздух, мы выходим на крышу дома и ложимся на холодный бетон. Но на улице лето, мы не боимся заболеть. Я лежу возле тебя, и ты берешь меня за руку. Проводишь большим пальцем по ладони, а я стараюсь скрыть улыбку. И мы смотрим на темнеющее небо, наслаждаясь оттенками розового и оранжевого. А потом движущимися огнями самолета. И я предлагаю представить, что это падающие звезды и загадать желание». Ты вздохнул, и я поняла, что ты усмехнулся. Мы больше не сидели на балконе, ты не курил ментоловые сигареты, а я не морщилась. Мы были в своих квартирах на разных концах города. Солнце еще не садилось, гула самолетов было не слышно. Мы снова молчали, и почему-то мне показалось, что это конец, которого я так не хотела. Я все ждала, пока ты скажешь: «Давай притворимся...», но слышала только стук клавиатуры. Представляла, как ты сидишь на неудобном стуле и внимательно вдумываешься в слова. Я не хотела, чтобы все заканчивалось именно так. Молчанием. Которого ни ты, ни я никогда не любили. В голове проносились сотни мыслей, воспоминаний и обрывки слов, которые я могла бы сейчас сказать, но ничего не подходило. И я спросила: — Гарри, это конец? — Думаю, — вздохнул ты, и я представила, как ты откинулся на стуле, заложив ногу на ногу, и провел рукой по каштановым волосам, которые уже давно не мешало бы подстричь, но ты был очень очаровательным с такой прической, так что я ничего не говорила. — Думаю, да. Мы одновременно вздохнули. Всегда понимали, что рано или поздно это случится. И часть меня была готова к этому. Не было никаких слез, скандалов или криков. Просто мне стало грустно, и я подумала, что, может быть, тебе тоже грустно, потому что наши отношения изжили себя, и ты больше не сможешь рассказывать мне свои выдуманные истории. Мне стало грустно, потому что ты точно найдешь другую, которой будет нравится дым так же сильно, как твои истории. Но будет ли она так же любить тебя? Думаю, тебе стало грустно, потому что я буду восторгаться желаниями другого и смеяться над его шутками, даже если они будут совсем не смешными. А затем ты сказал: — Давай притворимся, что через десять лет мы снова встретимся. Ни тебе, ни мне не повезет с другими. Мы поймем, что все это было напрасно, потому что только ты подходишь мне, а я — тебе. Тогда я снова расскажу одну нелепую историю, а ты скажешь: «А давай представим, что над нами самолет (даже если его не будет) — это падающая звезда и загадаем забыть все». И я соглашусь, затем обниму тебя и скажу, что скучал все эти десять лет, ты промолчишь и сморщишься, когда я достану пачку сигарет. — И тогда ты выдохнешь дым, взъерошишь мне волосы, возьмешь за руку и проведешь большим пальцем по ладони, — ответила я. — И я скажу: «Желания, которые загадываешь на падающие звезды, всегда сбываются, потому что однажды на балконе я пожелала, чтобы через десять лет ты держал меня за руку».