Куда-то туда

      Падать. Всё ниже и ниже. Куда-то туда. Видеть проносящиеся мимо облака, скалы, какие-то дома… Падать, закрыв глаза. Представлять себя парашютистом, представлять себя птицей. Облетать Эверест в голове, а в реальности лететь прямо в Марианскую впадину.       Всплеск. Погружение. Всё ниже и ниже. Куда-то туда. Видеть голубую толщу воды и её обитателей… Погружаться, закрыв глаза. Ведь чем ниже, тем темнее. Тем страшнее. Рыбы-людоеды, кораллы-людоеды, серная кислота. Представлять себя аквалангистом, представлять себя рыбой. Проплывать мимо дельфина в голове, а в реальности быть всё ближе к земной коре.       Треск. Земля разлетается под тобой. Всё ниже и ниже. К ядру. Буравишь землю, прорывая себе ход. А ведь скоро магма… Плевать. Тебе на всё плевать. Ты слишком много преодолел до этого, чтобы отступить так быстро. Слишком много криков позади. Слишком много смертей.       А вот и магма. Но тебе не страшно. Выживешь. Тебя и не так испытывали. Было и хуже. Вязкая. Трудно. Но ты должен. Обязан. Это твоя задача. Погубить Землю за считанные минуты. Правда, немного непонятно, зачем люди обошлись так с родной планетой. Но ты кусок металла. Тебе всё равно. Пусть у тебя есть разум. Пусть. Это почти ничего не значит.       Ядро. Внутри тебя всё трепещет. Ты весь горишь от нетерпения и температуры. Наконец-то… Сейчас ты пробьёшь его, и всё. Планеты не будет. Хотя от неё и так немного осталось. Она рушится на глазах. Ты уже чувствуешь, что конец близок. На расстоянии протянутой руки. Последняя надежда человечества их и убивает. Как иронично. Но вот ты протягиваешь руку, и…       Конец.       Ты летишь в космосе всё дальше от той планеты, где тебя создали. Вернее, от того, что от неё осталось. Летишь в неизвестность. Немного боишься, ведь через сотню лет тебя точно не станет. А жаль. Такого робота теперь никогда не создадут. Никогда. А жаль.

***

      — Аврор, неужели ты всё это видишь на картине? — изумлённо спросил кит, вновь ныряя в прохладную прозрачную воду.       — Да. Да, Борис. Я художник. Я так вижу, — юноша нехотя оторвался от картины и воззрился на кита.       — Но ведь на твоей картине нет и доли того, что ты мне сейчас описал, — кит завис в пространстве, явно позируя. В плавнике он держал призму, которая оставляла за собой след из таких же призм. Да, поза была весьма неудобной. Но стоила того, чтобы Аврор запечатлел его на холсте.       — Пойми, Борис, одну простую истину. Для того, что описывают многие, нет места на холсте. Всё это слишком прекрасно, всё это слишком идеально, — пристально посмотрев на кита, он вновь окунулся в мольберт.       — Но это несправедливо, — кит задумчиво поднял голову.       — Возможно, Борис, возможно. Но мы бессильны. Никто из нас не может создать то, что было бы способно написать на холсте идеал.       — Соглашусь, — кит тяжело вздохнул. Ему поднадоела эта поза. Хотелось поскорее окунуться в воду. Такую манящую, такую чистую. Взглянув на Аврора и убедившись, что его помощь больше не требуется, он, довольный выполненной работой, нырнул.       — Борис… Борис, готово, — юноша с улыбкой повернулся, но, не найдя друга на привычном месте, изумился. — Борис? — голос неуверенный. — Борииис? Хватит шутить. Выплывай. Главное, не животом кверху, — усмешка на лице.       А может это и к лучшему. Аврор встал с насиженного места и впервые за несколько часов размялся. Улыбнувшись, он оглядел пейзаж. Россыпь планет и систем на фоне чёрного космоса смотрелась красиво. Даже очень. Кучевые облака, похожие на вату, скрывали под собой прозрачную воду. А под водой солнце. Хорошо, однако, Борису. Это его мир. Такой красивый… Жаль, что мир Аврора погиб. Исчез навсегда. А ведь там тоже была вода. Прозрачная, красивая. Были и облака. Было всё. Но людям показалось этого мало. Они всё испортили. А когда осознали, было уже поздно. Всё погибло. И тогда, ощущая огромную скорбь за утерянную планету, они решили убить её. И себя. Глупцы.       Аврор был не единственным, кто выжил. Тысячи людей разбросало по таким вот уютным миркам.       Разбросало лишь тех, кто сделал вклад в спасение планеты. И те, кто творил. Творил много прекрасных вещей. Писатели, художники, скульпторы… Эти люди были спасены. Теперь они жили в идеальных мирах, и жить им предстояло… вечность.       Погибшая цивилизация не возродится, но и не погибнет. В разных мирах вечно продолжат жить творцы и спасители. Люди, которые достойны жизни.       Неожиданно взгляд Аврора пал на дверь. Она находилась неподалёку, к ней как раз вела дорожка из камней, поросших травой. Он на минуту задумался, а потом шагнул навстречу первому камню. Ступая по камням, Аврор начал чувствовать страх. Он вдруг испугался неизвестности. Того, что может ждать его за дверью. Но как же хотелось заглянуть! Может, там тоже люди… Такие же, как он… Но с другой стороны, теперь здесь его дом. Здесь Борис, здесь многие другие киты, которые намного приятнее в общении, нежели люди.       Но вот он уже у двери. Неожиданно Аврор остановился. Оттуда доносились голоса. Много голосов. Такие красивые… Аврор сделал ещё шаг навстречу двери. Как гипноз. Шаг, ещё. Тянет.       — Аврор! Стой! — голос Бориса вернул к реальности. Юноша ошарашено оглянулся на кита. — Сирены, — многозначительно произнёс кит.       — Сирены? — удивлённо переспросил Аврор. — А откуда?       — Откуда же мне знать, — если бы у кита были руки, то он наверняка бы удивлённо развёл ими.       — Ну, в таком случае… — Аврор резко захлопнул дверь. — Я остаюсь, Борис.