Увядший

      Рукия смеётся. Рукия кидает Ичиго мяч, будто бы нарочно попадая по лохматой макушке. Рукия хохочет ещё больше, когда злой до чёртиков Куросаки промахивается в ответном броске. Солнце печёт чересчур яростно, не пропуская ветер, а они не хотят идти в воду. Даже здесь, даже в этом - сражение. Упрямые. Но счастливые.       Ичиго пытается что-то почувствовать. Что? Да плевать. Хоть злость. Хоть раздражение. Хоть грусть. Хоть что-то. И снова - ничего. Пущенный Рукией мяч приближается слишком медленно, заслоняя солнце.       Песок горячий до неимоверности, невозможно стоять. Рензи посмеивается из воды, наблюдая за плясками Ичиго и Рукии на берегу. Глу-у-упенькие. В воде ведь проще. Но не для них. А может, просто влюбились?       Спустя минуту лейтенант улыбается шире. Тоширо со своей холодно-взрывной натурой просто идеален для поднятия настроения. Теперь Куросаки воет раненым зверем, набивая на скользком льду третью шишку. Кучики старается не двигаться, но рыжий умудряется повалить и её. А как же? Одному ведь скучно.       Хицугая не знает уже, что хуже - Ичиго, орущий благим матом на раскалённом песке, или Ичиго, напрягающий связки от столкновений с его "катком". К нему ведь ещё Рукия присоединилась. Тоширо впервые пожалел, что не умеет кипятить лёд.       Куросаки хотел бы вспомнить, как ощущается боль. Её ведь столько в жизни было, что, казалось, невозможно забыть. А он сейчас не способен отыскать в памяти хоть одно, чертовкски-незначительное, но хотя бы одно... хотя бы одно ощущение. Резь в глазах от света. Чужое прикосновение. Морозно-серый металл в груди, за костями, за кожей, выбитый насквозь вдоль лопаток... Хотя бы одно.       Ичиго слышит испуганный крик Иноуэ, погружаясь в воду. Ему смешно становится, когда мимо него, наверх, поднимаются пузырьки воздуха. Они ведь такие маленькие, слабые - и поднимаются. А он сильный был. Пока Чад со всей дури не шарахнул его по голове, давая Рензи фору "утопить" рыжего шинигами. Стоп. Чад?       Под радостные визги Орихиме, взбешённый Ичиго выныривает и довольно успешно пытается удержать под водой уже самого Абараи. Попутно выясняет, какого чёрта Ясутора вообще творит с их крепкой, мужской дружбой.       Ичиго дышит. Ичиго пытается дышать, судорожно ища отличия между воздухом и водой. Ищет, цепляется за свою и чужую память, за собственные беспомощные лёгкие... Не находит. Для него всё теперь - как оскалившийся, раздирающий глотку раскалённый свинец.       На самом деле, Ичиго не злится на Рукию, что вытащила его вместе со всеми на пляж. На самом деле, ему уже почти не хочется строить хмурые гримасы и огрызаться на всех, кто попадётся на глаза. Куросаки весело, по правде говоря, спокойно так. Хорошо лежать на уцелевших клочках песках и обсыхать, хорошо из-под полуприкрытых глаз наблюдать за перепалкой Исиды и Хицугаи, за сосредоточенно строящим замок Рензи, за Рукией, что улыбается рядом... Ичиго хорошо. Ему нравится чувствовать солнце на собственных лопатках.       Забавно, забавно, забавно. Забавно. Куросаки забавно наблюдать себя со стороны. Забавно ворошить клочья/обрывки мыслей. Забавно видеть, во что превратился. Забавно.       Рукия сидит совсем близко, прижимается доверчиво тёплым плечом, сонно что-то бормочет. Ичиго смеётся, видя возмущение Абараи. Кучики недовольно сползает пониже к локтю, пытается пристроиться, как бы между прочим показывет Рензи язык.       Ичиго улыбается умиротворённо, закрывает глаза. Улыбается ведь?..       Истерично хохотать. Сейчас только так, до безумства. У правильного, нужного Куросаки улыбка такая широкая, грубовато-наивная, счастливая. Чёрт побери, счастливая! А у него? У него такой нет. Ведь он, он... хлам. Ненужный, беспомощный, до боли растягивающий в оскале сухие кровотащие губы. Чужой. И забытый.       Дзараки приходит неожиданно. И неспеша. Ичиго, точно наоборот, драпает быстро и очень ожидаемо. И почему-то мгновенный шаг медленнее обычного. Почему-то тормозит не где-то далеко, а прямо перед Дзараки. Почему-то успевает посмотреть недоумённо-весело, растеряться и тут же вернуть ухмылку... Почему-то сгибается и кашляет, почему-то давиться кровью из истерзанного горла. Почему-то... Просто так.       Дзараки кажется - шутка. Пришёл ведь подраться. А противник уже как-то сам... изрезался о себя.       Ичиго бесится от того, что его сны повторяют реальность. Бесится, когда видит в жалостливо-застывших глазах Рукии вопрос. Бесится, слыша за стенкой разговоры отца и врача. Бесится просто так. Бесится из-за всего. Бесится от вида апельсинов на тумбочке и от глупой улыбки Рензи. Оба знают, что он к ним не притронется. Просто не сможет. Бесится, засыпая. Бесится, встречая рассвет. Бесится, не осознавая, когда этот чёртов рассвет наступит.       Куросаки Ичиго - просто увядший. Не сгоревший, ведь это удел героев и безумцев. А он просто увял. Не видит, не слышит, не чувствует, не помнит. Бессмысленно-слепо получает в лёгкие свою порцию свинца-кислорода, по-детски наивно строит в голове события, что могли бы случиться сейчас.       А скорее... Он просто не знает. Где-то там, у себя, скалится отчаянно-живо, бьёт со всей дури по неразбивающемуся стеклу и пытается вырваться хоть куда-то. Рукия видит лишь кислородную маску, десятки тонких проводков-иголок и серо-рыжие волосы, что давно уже кажутся пыльными всей этой ненужной жизнью.       Ичиго хотел бы сейчас ощутить босыми стопами обжигающий песок. Хотел бы увидеть свои частицы кислорода, что поднимаются из воды к небу.       Остаётся фантазировать.       Хотя даже это теперь - невозможно.       Рукия кидает своему Куросаки мяч. Но её Куросаки увял.       И позволяет мячу стукнуться о песок.