Часть 1
30 января 2015 г. в 23:44
Когда посреди песчаной страны Арно снова видит его - он окружен золотом, что несравнимо ни с какими земными металлами. Золото расцветает за его спиной подобно крыльям, золото обволакивает его, преждевременно строя из него памятник. Хрупкий, подвластный ветрам с соленого моря, но отливающий бесконечным сиянием.
Это сияние не увидеть из-за сгустившихся туч.
Наполеон потерял свою суть и обрел другую, что распыляется по ночам обжигающим песком.
В Каире всё будто иначе, странно, заново - но это лишь одна из золотых иллюзий, что заманивает в свою паутину подобно сырым катакомбам под Сен-Дени.
Наполеон ведет за собой войска - как давно мечтал - но на месте желающего перемен к лучшему капрала Бонапарта Арно чудится капитан Фредерик Руй.
Всё было... зря?
Арно пьет. Снова и снова, в любом грязном месте, в которое только занесут онемевшие ноги. Красный крест сжимаем в ладони, острыми крыльями чаек вспарывает успевшие зарости за день порезы.
Золото накрывает Каир, топит его по мановению одной руки, отсвечивает на свинцовых тучах. Море покрывается тонкой золотой пленкой, и кажется, будто в него выстрелили снарядом с нескончаемо выливающимся греческим огнем.
Море плещет о берег, разбиваясь вдребезги.
Арно глотает горькое вино - отчего-то с яблочным привкусом - и кровь бежит по руке, заливает сюртук.
Не зря она так же солона, как вода в гавани.
О Наполеоне ходят слухи; Каир дрожит, прислушиваясь к поступи любимца великого пророка. Наполеон черпает руками жидкое золото, и оно прожигает его насквозь, но он не понимает и не видит - он ослеплен бесконечной свободой, что дарует светящийся, неземной металл.
Арно разбивает опустевшую бутылку об край стола.
Всё было зря.
Таверна шумит, наполняется солдатами Наполеона, для которых и была открыта.
"Мне кажется, ты наконец-то начинаешь понимать, мальчик мой"
Арно не отрывает взгляда от поверхности стола; Арно сжимает алый крест, стараясь в крови укрыться от всенаполняющего золота.
На улицах крови больше, но там она с золотом заодно.
Арно не поднимает голову, чтобы посмотреть в разноцветные глаза того, кто научил его боли. На улице грохочут сапоги, взметывая пыль с дороги, бегущей в золотую тьму.
Крест отсвечивает алым, купается в красном море.
- Я не... - шепотом, потому что голос остался не здесь. И на хриплом его подобии, с горько-соленым надрывом:
- Что мне делать?
Ответ приходит столь легко, что кажется лживым.
"Приходи"
А Арно не может даже встать: перекрытия Парижа над головой сжимают виски, а ноги, кажется, давно обглодали крысы. На улицах нет летучих мышей, но они - повсюду, синие; они носят на своих крыльях болезнь и смерть.
"Из всего того, что остается здесь, - о чем ты будешь жалеть?"
Арно поднимает глаза, встречается с разноцветным взглядом напротив. Там нет вездесущего золота, и крест внезапно не так сильно впивается в кожу.
Всё было зря... Только для него самого.
"Ты понял"
Понял. Понял, что всю жизнь был ничем и умрет ничем. Что золото не прогнать с улиц железом, не вытравить в одиночку из целого мира.
Арно желал бы, чтобы летучие мыши Сен-Дени разорвали в клочья такую правду. Легче ослепнуть от неземного сияния, встать в синий французский строй...
"Ты ведь и вправду понял"
Сидящий напротив улыбается, кивает и стирает пальцами кровь с правой стороны шеи. Она не перестает от того лениво скатываться по бледной коже, отблескивая в неровном свете.
Арно смотрит, вглядывается и понимает, что в разноцветных глазах никогда и не было золота. В груди заходится комом отчаяния, и наружу рвется криком, просьбой, мольбой:
- Помоги мне.
Он протягивает вперед ладонь, но пальцы Арно, с грохотом роняя об стол другую бутылку, расчерчивают воздух и сжимаются в бессильный кулак.
"Приходи"
Отвечая так легко, как того не знает мир, он улыбается уголком губ.
И золото вокруг мерцает, гаснет, сворачивается в один источающий сияние шар, а потом оглушающе разбивается на сверкающие острые осколки.
Крест взрезает ладонь, и клинок бесшумно выходит из крепления.
Он касается его руки - кожу холодит, и Арно вздрагивает, уже успев позабыть.
Над Каиром сходятся тучи, острым клином сгущаясь над морем. И за спиной французской армии встает новое - золотое - солнце, и восходит оно с северо-запада.
Арно сжимает крест. Арно поднимает руку. Арно не чувствует себя скованным, и золото больше не обжигает глаза бурей песчаной смерти.
Чужие пальцы касаются горла с правой стороны, и Арно обхватывает их своими.
"Приходи"