Возвращение

POV Арнав Саундтрек - Dario Marianelli - Denouement

Взглянув на наручные часы, я лишь устало вздохнул, увидев, что те показывали начало первого ночи. Скорее всего, моя семья, как и большинство граждан города, уже мирно спали в своих постелях, видя десятый сон, но только не я. Я как тигр метался от одного угла квартиры к другому, и мне казалось, что весь мир в одно мгновение ополчился против меня: люди, бог, богини, кто там ещё мог быть? Да, чёрт возьми, даже собственный организм, да и я сам ненавидел самого себя же! И, пожалуй, это было одно из самых жестоких приступов самоистязания, которые я испытал за всю свою жизнь. Ничто не убивает человека лучше, чем сам человек, и с годами я убедился в этом на все двести процентов. Но, понимая это, а главное, принимая эту истину, я всё также продолжал разрушать себя и ничего не мог с этим поделать. Боль и душевные терзания с годами стали для меня лучшими друзьями. Впрочем, это состояние я научился скрывать от других, но от себя скрыться так и не получилось. И в голове до сих крутились эти чёртовы слова, брошенные Кхуши в порыве злости и ревности: — Кто этот Пьер?! — чуть ли не рычал я от бессилия. — Он что, твой любовник?! Ты спишь с ним что ли?! Я как и обычно пытался задеть Кхуши, даже не понимая, что мои жалкие попытки сделать это малоэффективны. Ведь теперь передо мной стояла не маленькая запуганная девчушка, а женщина, женщина со своим прошлым, проблемами, победами и мужчинами, в конце концов! И пытаться хоть как-то унизить её достоинство было сродни проигрышу, но я продолжал гнуть эту жалкую линию. Ничто не оправдывало моего поведения, но по-другому с Кхуши Кумари Гупта я разговаривать не научился, пока не научился. Да, до и после Кхуши были другие женщины, много женщин, в какой-то момент мне даже казалось, что я просто-напросто терялся в этой бесконечной веренице девушек. Но я как наркоман искал в каждой из них возможность забыться, забыть ту маленькую, наивную, верующую в Богиню и волшебство нового года, девочку. Но, как и в случаи с дозами, забвение приходило только в начале, а затем всё возвращалось на круги своя. И ни одна из этих женщин так и не смогла заставить меня забыть. Я вёл себя с ними, как и с Кхуши, даже не стараясь как-то пощадить их чувства, и при этом сам падая всё ниже и ниже, и при этом уважая себя всё меньше и меньше. Первый год или два Кхуши преследовала меня везде: в снах, на работе, в доме, в машине! Везде были следы моего прошлого, где-то неопределённого и тяжёлого, но, пожалуй, самого счастливого в моей жизни. Был ли я счастлив всё это время? Ну, если жизнь, наполненную воспоминаниями можно считать счастливой, то, наверное, так и есть. Но в моём прошлом и настоящем также многое изменилось за эти пятнадцать лет. Теперь я не жил в Шантиване, а полностью перебрался в свою собственную квартиру, потому что просто-напросто не мог находиться в месте, где каждый уголок напоминал о Кхуши. Мои отношения с Анджали также переменились, нет, моё паническое желание защитить её от всего и вся осталось, даже несмотря на время, но теперь мы жили собственными жизнями, она своей, а я своей. Шьям был не опасен для неё, так как он слишком любил обеспеченную жизнь, а сестра была его единственным шансом остаться при статусе, ведь по переоформленным мной документам он не мог распоряжаться ни одной рупией без её согласия, а любые дополнительные изменения в договорах должны были сопровождаться согласованием со мной. За время отсутствия Кхуши, у меня появилась дочь. Я не был официально женат на её матери, но дочку признал и всячески поддерживал морально и финансово. Эта маленькая пятилетняя крошка была для меня той отдушиной, тем лекарством и тем смыслом, который во многом удерживал меня на плаву до сих пор. Присев на диван, я задумался. А была ли у Кхуши семья? Была ли наполнена её жизнь смыслом? Нашёлся ли тот мужчина, который смог оценить её по-достоинству и сделать её счастливой? Ведь раньше она с таким трепетом рассказывала о браке. Может и сейчас она благополучно вышла замуж, родила много детей и бесконечно счастлива со своим супругом? И как назло память отказывалась вспоминать такие детали как, например обручальное кольцо на пальце. С горечи, выпивая очередной стакан холодного виски, я пытался заставить выбросить из мыслей картинку счастливой семьи Кхуши. Вот она улыбается другому мужчине, мужская рука по -хозяйски опоясывает тонкую талию девушки. Бездонные карие глаза с любовью смотрят на другого. Вот она тянется к статному парню и, прикрыв веки от предвкушения, атласные губы накрывают чужие. — Нет! — прокричал я из последних сил, впечатывая стакан в противоположную стену. Звук разбившегося стекла эхом раздался в ушах, в сердце. А всё тело начало дрожать то ли от боли, то ли от сводящей с ума злости. Но мои дальнейшие раздумья прервал звонок мобильного. Устало поднявшись с дивана и взяв телефон, я с удивлением обнаружил, что звонила Абха (сияние) — мать дочери. — Ещё этого не хватало, — пробурчал я себе под нос, готовясь к очередным неприятностям, только бы с Амалой (чистая) всё было в порядке. — Слушаю, — ответил я как можно обыденнее. — Папа? — раздался звонкий голосок Амалы на той стороне трубки. — Амала, ты почему не спишь? — ошарашено спросил я. — Где мама? С тобой всё хорошо? — Да, мама ушла к тёте Джите (песня), мы живём с ней на одной площадке, и я решила позвонить тебе, — проинформировала меня она, а затем добавила, но уже более грустным тоном. — Ты злишься на меня? Как в одном голоске могло умещаться столько разных эмоций: от бесконечной любви до непередаваемого страха? — Нет, милая, но как мама могла оставить тебя одну? — Я уже большая! — А, ну да, конечно, я совсем забыл, — закатывая глаза, и устало присев на диван, сказал я, при этом глядя на десятки осколков, разбросанных по всему ковру гостиной. — Папочка, а когда ты заберёшь меня? — Ну, мы же договорились, что я заберу тебя завтра на три дня, так как Абха… — тут я осекся, поправляя себя. — То есть, мама хочет съездить к родителям и проведать их. — А сейчас уже завтра? — с мало скрываемым нетерпением спросила дочь, чем вызвала у меня искреннюю улыбку. — Уже да, родная, сегодня уже завтра. — Круто! Значит сегодня мы погуляем! Как же странно было наблюдать за тем, что такие обыденные вещи доставляют ребёнку искреннюю радость. Не знаю почему, но Амала с нетерпением ждала наших встреч и иногда даже складывалось такое впечатление, будто она хотела проводить со мной больше времени, чем с Абхой. И я бы с радостью забрал девочку к себе насовсем. Но в момент нашего расставания с её матерью я пообещал, что не буду лишать её дочери, ведь Амале нужна материнская любовь, и её вряд ли сможет что-то заменить, по крайней мере сейчас, когда малышка была так мала. — Погуляем, солнышко, — ответил я, всё также продолжая улыбаться. Ведь когда я с ней, все мои проблемы уходят на второй план, теперь моим центром Вселенной была она, и скорее всего, останется таковым до конца моих дней. — Хорошо, я пойду спать, только не говори маме, что я тебе звонила ночью, а то когда она уходила, я как бы спала. — Проказница ты маленькая. Хорошо, не скажу, но обещай мне, что ты сейчас же ляжешь в постель и будешь спать. Идёт? — Идёт. Я люблю тебя, пап. Спокойной ночи. — Приятных снов. Стоило мне положить трубку и отбросить мобильный на диван, как я с радостью почувствовал облегчение. У меня было три дня, чтобы разобраться во всём, а главное понять, имею ли я право хотя бы попытаться добиться расположения Кхуши. Завтра должен приехать этот чёртов Пьер, и я наделся, что он поможет мне понять свои реальные шансы. — А если он действительно молодой человек Кхуши? — тут же закрался в сознание каверзный вопрос, от которого всё внутри похолодело от ужаса. И ответ пришёл также быстро, как и сам вопрос. — Если она любит его, я уйду. Но если у меня будет хотя бы крошечная надежда на то, что это не так, то я не отступлю. И Кхуши Кумари Гупта таки станет Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада. И не на полгода, а уже навсегда!