POV Кхуши Саундтрек к главе —Alex De Menthon feat Chris White - Hope Builds a Home
Всегда странно возвращаться в прошлое после столь длительного отсутствия. Вроде, кажется, что всё осталось как прежде: знакомый маршрут, знакомые места, даже небо кажется тебе смутно знакомым вплоть до расположения облаков. Вон там слева облако в форме солнца, как и в день моего вылета на Гоа, а справа, как и много лет назад, виднеется силуэт мужчины. Черты его лица остры как лезвие, глаза полны гнева, а слегка полноватые губы сжаты в тонкую линию. — Боже, что я несу? Какое солнце?! Какой мужчина?! — спрашивала я себя мысленно, ведь разумом я понимала, что поменялось всё! Изменилось отношение ко всему и вся: к поступкам, целям, мечтам, людям и даже религии. Я так и представила выражение лиц родных стоит им увидеть меня, совершенно другую Кхуши, Кхуши не в сари, без бинди, браслетов, а в брючном костюме, на каблуках, едва заметных серёг-гвоздиков и убранными назад волосами. Европа сделала из меня европейку, но моя душа до сих пор принадлежала Индии, хотя единственное, что сейчас напоминало во мне индианку визуально, был проколотый нос и родинка на лбу. Я, как и раньше, придерживалась необходимых постов, отмечала самые важные праздники, разве что, кроме Холи. Да, в Париже проводилось нечто подобное, но это было лишь жалкое подобие того потрясающего праздника, проводившегося в Индии. По возможности посещала индуистские храмы. Но при всей моей безграничной любви к Индии, я перестала с прежним сакральным трепетом относиться к свадебным ритуалам. С течением времени и набиранием жизненного опыта я всё яснее и яснее понимала, что главное это то, как любящие люди относятся друг к другу. И если им суждено прожить вместе всю жизнь, то они проживут её, несмотря на скандалы, ссоры и недопонимания, а если этому союзу будет суждено распасться, то никакие обряды и другие магические действия не смогут изменить этого. Странно, что понимание подобных, вроде бы элементарных вещей приходят лишь спустя время, слёз, болезненного разрушения собственных идеалов и полного и безвозвратного крушения иллюзий, навеянных прошлым. — Уважаемые пассажиры! Наш рейс совершает посадку в международном аэропорту имени Индиры Ганди! Просьба пристегнуть ремни безопасности и не вставать со своих кресел до полной остановки самолёта! Надеемся, вам понравился полёт, и вы вновь воспользуетесь услугами нашей авиакомпании! Вот и возвращение домой. Через двадцать минут я уже стояла в зале ожидания с чемоданами и сумками, и смотрела на открывшуюся картину глазами, полными ностальгии, какого-то детского трепета и воодушевления. Надо же, здесь совсем ничего не изменилось: нескончаемый поток людей, одетых во врезающиеся в память, своими яркими красками традиционных одежд, и вот, они уже сменяются другими, более сдержанными и современными костюмами. Дикая смесь из красок, запахов специй, сандала, чая масала, людей, машин, криков торговцев и музыки возвращала меня в прошлое с оглушительной быстротой. Всё происходящие напоминало подобие бурлящего котла, в котором варится вся жизнь Индии. Бесконечная толпа людей словно вынесла меня из здания, и это было удивительно, ведь сейчас в Дели была глубокая ночь. Видимо, этот город не спит никогда. Как, наверное, и любая другая столица мира. Буквально вылетев из здания аэропорта, я как можно скорее поймала такси, и когда вещи были благополучно уложены в багажное отделение, сказан нужный адрес, который не выветрился из моей памяти даже спустя пятнадцать лет, автомобиль тронулся с места, увозя меня домой, впервые за много лет, я почувствовала себя там, где и должна быть.*спустя несколько часов*
Преодолев ни одну милю, ужасные пробки и практически не прекращающийся на протяжении всего пути поток возмущения водителя, я наконец-то оказалась на знакомой улице. Выйдя из автомобиля и оглядевшись, я с щемящим от радости сердцем осознала, что здесь так как и прежде ничего не изменилось. Те же дома, в некоторых окнах которых приветливо горел свет, распахнутые калитки, здесь, как и прежде было нечего воровать, все жили одинаково, так смысл закрывать ограждения? Колонки с водой, гараж господина Хэппи, электрические щетки — всё было таким же, как и в день моего отъезда, даже выбоины на дорогах были там же где и прежде. — Хоть здесь ничего не изменилось, — выдохнула я с облегчением. — Простите, госпожа? — непонимающе спросил подошедший водитель, рослый мужчина, брюнет, лет тридцати пяти с добрыми глазами цвета карамели. — Я выгрузил ваши вещи и поставил их возле вон той двери. Как вы и сказали, госпожа. — А, да, простите, просто задумалась, — ответила я с лёгкой улыбкой. — Спасибо. Вот, возьмите. Стоило мне расплатиться, как уже через несколько минут я оказалась в полной тишине, нарушаемой лишь лёгким жужжанием насекомых и хрустом земли под ногами. Подобная тишина и царивший полумрак приносили лишь покой. Как только я повернулась в противоположную сторону, то оказалась лицом к лицу со своим домом. Всего лишь пара десятков шагов отделяли меня от заветной двери. Казалось, что время в этом месте остановилось, здесь просто забыли перевести стрелки часов или попросту выставить время. Бельевые верёвки, на которых всё также сушилась одежда, лавочка, небольшие гирлянды из растений и цветов на калитке — всё как раньше и, как и в тот последний день в доме горел свет. Ощущение дежавю было настолько сильным, что мне стало не по себе. Я, как и тогда пятнадцать лет назад, несмело подошла к дому, внутренне содрогаясь от переполнявших меня чувств. Только теперь вместо ненависти, неизвестности и негодования внутри меня кипели совсем другие эмоции: безграничное счастье, трепет и страх. Нажав на дверной звонок, я буквально сразу же услышала за дверью оживлённые шаги. — Ох, Боже ж ты мой! Гарима, у нас совсем не прибрано к приезду Кхуши. — Тётя,— подумала я про себя, даже не пытаясь сдержать улыбки. Как только заветная дверь была распахнута, всё внутри встрепенулось от радости. — Ох, Боже ж ты мой, — прошептала она, глядя куда-то вдаль. — Здравствуйте, тётя, — прошептала я. Стоило ей повернуться в мою сторону, как глаза цвета тёмного шоколада распахнулись в полнейшем недоумении. Тётя ошарашено оглядела меня с ног до головы и кажется, что от неё не скрылась ни одна деталь моего внешнего вида. — Г-гарима! — испугано воскликнула она. — Иди сюда, скорее! Скорее! Послышались звуки приближающихся шагов. — Что, сестра? — спросила мама, подойдя к тёте, но при этом, даже не обратив на меня ни малейшего внимания. Боже, и они совсем не изменились. Ну, разве что, тёмные волосы обоих уже окрашивали серебряные нити седины. Они, словно невидимые кисти, выводили в черноте прядей замысловатые рисунки и каждый их мазок — история грусти и печали, а может и радости. — Кто это? — указывая на меня пальцем, спросила тётя. Я же просто не могла сдержать рвущийся наружу смех. Стоило мне увидеть столь родной взгляд наполненный безграничным счастьем и теплотой, как весь груз копившийся на душе в течении пятнадцати лет как по взмаху волшебной палочки спал, и мне стало так легко и так хорошо, что подобное чувство не могло сравниться ни с чем на свете. — Доченька, — сказала мама, со слезами обнимая меня. — Мама, — выдохнула я, с искренней радостью окунаясь в столь родные объятия. — Боже ж ты мой! Лунатичка! Наша лунатичка вернулась домой, сестра, ты слышишь? Она вернулась домой. Наша Кхуши. О, Господи, ты только глянь, какая она стала! Красавица! Совсем взрослая! — Совсем старая, — поправила её я, за что буквально в ту же секунду получила ладонью по лбу. — Точно вернулась домой, — подумала я про себя, всё также продолжая заливисто смеяться. — Совсем чокнутая! Сдурела что ли? — Мы так скучали по тебе, — ни обращая внимание на слова тёти, сказала мама, всё также продолжая обнимать меня. — Я тоже по вам скучала. Очень, — ответила я, с упоением вдыхая запах матери. Странно, но только она пахла одновременно карамелью и молоком, наверное, таков он — запах материнской любви. — Как папа? — спросила я, когда мама выпустила меня из объятий, а тетя перестала смотреть на меня, как на мифическое существо, по воле случая заглянувшего в наш скромный дом. — Он спит, дорогая. Наконец-то уснул, — ответила тётя, помогая мне с вещами и закрывая дверь. Я лишь кивнула в ответ на её слова. Пройдя вглубь дома, я как можно тише прошла в спальню отца. Мне хотелось увидеть его хотя бы одним глазком, но меньше всего сейчас я хотела тревожить его сон, поэтому пока довольствовалась лишь лицезрением отца с расстояния. Утром я смогу разглядеть любимые черты до мельчайших подробностей. — Мам, не переживай, — взмолилась я, увидев, что она подошла совсем близко ко мне и едва сдерживает подступившие к горлу рыдания. — Я привезла все нужные лекарства, уколы и мази. С утра начнём курс лечения. Я проконсультировалась у хорошего доктора в Париже, он дал мне чёткие инструкции, как и что делать. И если всё будет хорошо, а так и будет, то риск парализации и всего прочего совсем отпадёт. Он же говорит хоть немного? — Да, совсем чуть-чуть, но разобрать можно, и понемногу шевелит пальцами рук и ног, — ответила она со слезами. — Ну, вот видишь. Значит, всё будет хорошо, — как можно оптимистичнее заявила я, прижав маму к себе. — Всё будет хорошо. Ты меня слышишь? Всё будет хо-ро-шо! Я тебе обещаю! — Счастье вернулось в дом, — неожиданно произнесла тётя, спустя какое-то время полного молчания, чем вызвала у меня неподдельную улыбку и радость.