Перекрёсток миров

На следующий день, рано утром, Рой Мустанг, позёвывая, снова стоял возле дверей дома Грейсии. Рядом с ним стояла заспанная Лиза. Всю ночь полковник и старший лейтенант думали обо всём, что услышали накануне из уст Эйвери. Полковнику казалось, что, несмотря на откровенную беседу, фюрер чего-то недоговаривал. Пару раз во время чаепития он замечал, что Анжу как-то недовольно косится на отца, что ещё раз убедило полковника в его предположении. Рой машинально нажал на звонок и стал ждать. Как и вчера, дверь открыла улыбающаяся Элисия. - Мама! Дядя Рой и тётя Лиза снова пришли! – звонкий голос девочки вывел Мустанга из его мыслей. - Рой? – на пороге показалась Грейсия, вытирая мокрые руки о фартук. – Ты не говорил, что зайдёшь сегодня. Обычно ты предупреждаешь заранее о своих визитах. - Кое-что изменилось, – отрапортовал Мустанг, входя в дом. – Мне нужно поговорить с Эдом. Я считал, что этот разговор подождёт, но передумал. Надеюсь, этот коротышка уже проснулся? - Это кто коротышка? – послышались где-то рядом недовольные крики, и в следующее мгновение Эдвард пулей вылетел из кухни, всё ещё держа в руке огромный бутерброд, и схватил полковника за грудки. – Я, между прочим, немного подрос! - Ни на миллиметр! – ухмыльнулся Мустанг. – Ты всё такой же мелкий выскочка! - Кто бы говорил, циклоп! Смотри, второго глаза лишу! – Эд угрожающе потряс стальным кулаком перед носом полковника. - Ладно, успокойтесь, – примирительно улыбнулась Лиза. – Неужели вы не можете не подкалывать друг друга? - Нет! – хором ответили Эд и Рой. - Ладно, посмеялись и хватит, – Мустанг вдруг посерьёзнел. – Мне нужно поговорить с тобой, Эд, наедине. - Вы можете поговорить в гостиной, – предложила Грейсия. – Я прослежу, чтобы вас не беспокоили. - Отлично, идём. – Мустанг схватил всё ещё недовольно рычащего подростка за плечо и потащил в сторону гостиной. Это была уютная комната, обставленная в классическом стиле. В дальнем углу стоял большой камин, а возле него стояли мягкие кресла и кофейный столик. Грейсия принесла чай с печеньем и удалилась, попутно собирая с пола разбросанные игрушки Элисии. - Итак, о чём поболтаем? – Эд с размаху уселся в одно из кресел. На его колени моментально запрыгнула пушистая рыжая кошка, и юноша принялся чесать ей за ухом, отчего она довольно замурлыкала. - Ты запомнил всё, что нам вчера рассказал Эйвери? – вопросом на вопрос ответил Рой, садясь в кресло напротив. – Тебе не показалось, что он о чём-то недоговаривает? - Есть такое… - пожал плечами Эд. – Я удивлён, что он нам хотя бы это рассказал, но мне показалось, что он немного утрировал последствия моего возвращения. Например, Зависть не сможет выбраться из Врат, как ни крути! Хотя Эйвери пытался убедить нас в обратном… - Ты в этом уверен? – Рой пристально уставился на подростка. - Если, конечно, ему не помогут! – фыркнул Эд. - Скажем я сам, того не осознавая, помог выбраться из-за Врат Гневу. Он присвоил себе мои руку и ногу и с их помощью мог пользоваться алхимией. Без этого он никак бы не выбрался. И Зависть не выберется, пока какой-нибудь идиот не попытается произвести человеческую трансмутацию. Но отец также говорил когда-то Алу, что его тело было потеряно во Вратах, так как послужило платой. То тело, которое я вернул Алу, было воссоздано заново потому, что я отдал взамен всего себя. Если рассуждать логически, то Врата закрылись, когда там оказался Зависть, а значит, он послужил платой, и его тело расщепилось Вратами. В отличие от Гнева, которого испуганная учитель просто кинула назад во Врата. Так что Зависти, скорее всего, больше не существует. Он может выжить только в том случае, если гомункулы вообще не способны от этого умереть. - Думаю, нужно будет расспросить Гнева, что он чувствовал, пока был во Вратах, – кивнул Рой. - Но это позже. Сейчас он начнёт истерить, стоит только заикнуться о Вратах. Он до ужаса боится этого места. Видел, как его прорвало, когда Зависть пытался его туда затащить? Даже Изуми назвал матерью… Хотя какая она ему мать? - Теоретически, они никто… - вздохнул Эд. – Но Страсть сказала мне, что она помнит человека, который её создал. Это был брат Шрама. И она, похоже, всё ещё испытывала к нему какие-то чувства… И Лень… - Эд судорожно сглотнул. - Она сказала, что как мать могла бы полюбить нас, но не может нас простить за то, что мы создали её такой несовершенной. Она действительно частично ощущала себя нашей мамой, но Данте настроила её против нас… Я много думал, что бы было, если бы Данте не подобрала Лень и не обработала её. Она не могла бы заменить нам мать, но она сделала бы для этого всё возможное. Я понял это, когда мы нашли Гнева на острове. Пока его не обработал Зависть, он был немного странным, но безобидным ребёнком. Я думаю, что гомункулы ненавидят тех, кто их создал именно потому, что чувствуют себя брошенными и несовершенными. Они все хотели стать людьми потому, что они были созданы для того, чтобы ими стать… Помню Жадность сказал, что он больше всего хотел умереть. Он нарочно заставил меня убить его, а перед смертью рассказал, как можно уничтожить гомункулов. И Страсть перед смертью сказала, что хотела умереть… Уверен, они все это чувствовали, даже Зависть… - Ты понимаешь Зависть? – удивился Мустанг. - Конечно. Гогенхейм ведь и нас с Алом бросил, хоть мы и не гомункулы. Я знаю это чувство обиды, когда тебя бросает дорогой тебе человек… И всё же это не значит, что я простил Зависть и оправдываю его! – внезапно вспылил Эд. - Понять и оправдать – это разные вещи! Я ненавижу эту мразь, но понять его всё-таки могу! Но вы пришли сюда говорить не об этом, верно? - Это было лирическое отступление, – пояснил полковник, смахивая крошки с колен. Кошка тут же подбежала к его ногам и, утробно мурлыкая, принялась слизывать крошки с пола. – На самом деле я хотел поговорить с тобой об этом чуть позже… Скажем, когда тебе исполнится семнадцать лет. Но я подумал, что чем раньше, тем лучше. В общем… Эйвери хочет, чтобы ты снова стал государственным алхимиком. Вчера мне удалось убедить его дать тебе отдохнуть, но не думаю, что он позволит тебе долго прохлаждаться. - В начале января мне исполнится только семнадцать лет, а совершеннолетним я стану в восемнадцать, – усмехнулся Эдвард. - Именно в этом возрасте и положено сдавать экзамен на звание государственного алхимика. Насколько я знаю, несколько лет назад для меня было сделано огромное исключение. Но этот Эйвери, как сказал Ал, не очень-то доволен тем, что в армии был такой ребёнок, как я. - У Эйвери были свои причины так говорить. Он хотел прижать меня к стенке, но у него не вышло. Насколько я понял, он боялся, что твоё возвращение может ещё сильнее нарушить баланс между пространствами, поэтому пытался помешать нам вернуть тебя. Однако его дочь, похоже, другого мнения… Теперь, когда ты вернулся, он может привлечь тебя к работе, ссылаясь на то, что раз ты уже сдал экзамен и числишься в штабе, то будь добр - работай. - А если я не хочу оставаться в штабе? – Эд, скрестив руки на груди, вызывающе посмотрел на полковника. – Я стал государственным алхимиком, чтобы вернуть Алу его тело. Теперь, когда всё закончилось, я не вижу причин оставаться в армии. Не хочу и всё. - Сейчас в тебе говорит капризный ребёнок, – вздохнул Рой. – Я понимаю, что тебе многое пришлось пережить, особенно для твоего возраста, но постарайся рассуждать как взрослый! Да, я согласен, что тебе нужен отдых. Именно поэтому я и вступился вчера за тебя перед Эйвери. И всё же, ты скоро официально станешь взрослым, а значит, тебе нужно подумать о своём будущем. Не будешь же ты висеть на шее своих друзей Рокбеллов? - Конечно, нет! – вспылил Эдвард. – Я хочу заниматься алхимией. Проводить опыты, искать способ помочь людям… например, таким как Нина… ну, вы помните ту девочку, которую её же отец превратил в химеру? - Ещё бы… - Мустанга передёрнуло. – Но не забывай, что в нашей стране все учёные военнообязанные. Есть, конечно, и одиночки, вроде твоего отца, но для подобных опытов нужны деньги, согласен? Я не знаю, где Гогенхейм брал деньги для своих опытов, возможно, использовал философский камень, а возможно, ещё как-то, но у тебя-то нет ничего! Ты сжёг свой дом много лет назад, а оставленные отцом деньги потратил на автоброню. - А как же моё жалование за все эти годы, что я был армейским псом? - удивился Эд. – Я же почти ничего не тратил… - Да, только надолго тебе этого не хватит… - махнул рукой Мустанг. – Опыты требуют много денег, спроси своих друзей, братьев Трингам. Они пока держатся за счёт тех средств, что оставил им отец. Но они на исходе, так что они не могут ни расширяться, ни проводить новые исследования. Всё, что им остаётся – изучать теорию. Кстати, Ал говорил, что старший, Рассел, хочет стать государственным алхимиком, когда ему исполнится восемнадцать. - Вот как… - фыркнул Эд. - Кроме того, у меня к тебе есть ещё личная просьба, – полковник пристально посмотрел на Эда единственным глазом. – Я уже говорил об этом с твоим новым другом, Джеймсом, но мне нужна поддержка. Я не забыл о своей цели – я хочу стать фюрером, чтобы сделать нашу страну лучше. Но для этого мне нужны надёжные люди. Одного из них я уже, к сожалению, потерял… - Рой тяжело вздохнул, вспомнив Хьюза. – А скоро могу потерять ещё одного. - О чём это вы? Кто ранен? – Эдвард чуть не подавился чаем. - Да никто не ранен, – усмехнулся Рой. – Ладно, слушай. Ты первый, кто об этом узнает… в общем… я собрался жениться. - И что… - пожал плечами Эд. - На Лизе, – уточнил Мустанг. – Если я женюсь на своём старшем лейтенанте, то мы не сможем больше работать вместе. Кроме того, когда у нас появятся дети, Лиза по-любому уйдёт из армии - я заставлю. Так что, приобретя жену, я потеряю лейтенанта. Равноценный обмен, да? - Н-ничего себе… - наконец понял Эдвард. – И что вы хотите сказать? Что я вам нужен как замена Лизе? Чтобы вы могли рисковать моей жизнью, а не её? – усмехнулся юноша. - Не говори глупостей! – на этот раз вспылил Мустанг. – Ну, в армии, конечно, всякое бывает, но за таким алхимиком, как ты, нужен глаз да глаз даже за пределами армии. Вспомни, с чего всё началось! - Но вы же знаете, какой я не дисциплинированный? – насмешливо ответил Эд. - Я не люблю подчиняться правилам, не хочу носить военную форму… Я хочу сказать, что у вас же есть более податливые подчинённые – Хавок, Бреда, Фарман, Фьюри… - А я хочу сказать, - перебил Мустанг, - что мне в моём окружении нужны люди, которые умеют думать головой, а не тупо следовать приказам! Перечисленные тобой люди, конечно, хорошие ребята, но с ними кашу не сваришь, они исполнители. Что им прикажут, то и сделают. А мне нужен человек с нестандартным мышлением, способный даже нарушить приказ, если это идёт вразрез с его честью. Конечно, ты упрямый и временами не знаешь меры, но твои недостатки можно исправить. Кроме того кое-что само собой уйдёт с возрастом. Зато тебе можно доверять, я это знаю. А что касается некоторых правил… - губы Роя растянулись в приторной усмешке. – Военную форму носить, конечно, придётся, но некоторые можно нарушать. Когда у тебя появятся свои подчинённые, ты сможешь целый день ничего не делать, перебрасывая на них свою работу. - Ага, недаром я назвал вас ленивой задницей! – засмеялся Эд. - Хороший начальник всегда умеет сделать так, чтобы его работу выполняли подчинённые и при этом обожали его, - усмехнулся в ответ полковник. - Вспомни Хьюза. Он завалил бедную Ческу работой по горло, заставляя её сутками переписывать все сгоревшие архивы. Но она обожала его! - А как же те государственные алхимики, что не сидели в штабе? Как, например, Такер, – юношу передёрнуло. – Ненавижу этого урода, но он же даже не появлялся в штабе, разве нет? - Да, есть государственные алхимики, которые, так сказать, работают на дому, – кивнул Рой. – Если тебя это устроит, ты тоже можешь выбрать нечто подобное. Но в таком случае, ты меня разочаруешь, Стальной. – Мустанг с упрёком посмотрел на Эда. – Такер был слизняком, и ты это знаешь! Не стоит себя сравнивать с худшими, равняйся на лучших! Или ты считаешь своим уделом сидеть дома в подвале и проводить опыты, вылезая оттуда только поесть и поспать? Разве не так поступал твой отец, пока жил с вами? И не ты ли говорил, что не хочешь быть на него похожим? Эд вдруг задумался. Ему вспомнились моменты из раннего детства, когда он и Ал, прокравшись в отцовскую лабораторию, пытались обратить на себя его внимание. Подвал, в котором работал Гогенхейм, был большим и тёмным. На стенах висели шкафчики со всякими колбами и склянками, наполненные какими-то жидкостями или пустые. Столы были завалены кучей книг, свитков и рукописей, а у дальней стены стояли два огромных доспеха, которые Гогенхейм не понятно зачем притащил в дом. «И хорошо, что притащил, - тут же мелькнуло в голове Эда. – К одному из них я и прикрепил душу Ала…». Мысли юноши снова переключились на воспоминания. Два мальчика четырёх и трёх лет, с трудом толкнув огромную деревянную дверь в подвал, со всех ног кинулись к стоящему у стола мужчине, писавшему что-то на листке бумаги, держа в руках колбу с красной жидкостью. Он то и дело поправлял сползающие на кончик носа очки и поправлял выбившиеся из длинного светлого хвостика прядки. - Папа, папа, давай поиграем… - маленький Эд схватил отца за штанину, требуя к себе внимания. - Папа… - не отставал от брата Ал. - Ты обещал свозить нас в город в зоопарк… - Эдвард, Альфонс… - улыбнулся Гогенхейм своей рассеянной улыбкой. – Я сейчас немного занят, поиграем завтра. - Как всегда! – топнул ногой Эд. - Папа… - не унимался младший брат. - Дети, мы сходим в зоопарк на выходных, обещаю. – Гогенхейм потрепал сыновей по волосам. - Идём, Ал! – Эд упрямо отстранился от отцовских проявлений ласки и, схватив брата за руку, потащил к выходу. – Никуда он с нами не пойдёт! – в голосе старшего брата слышались слёзы. – Ему всегда некогда! Идём лучше играть с Винри! Эдвард вздохнул от нахлынувших воспоминаний и потёр пальцами переносицу. Вдруг нос зачесался, и он яростно потёр его рукой. - Так и до крови разотрёшь, – услышал юноша смеющийся голос Роя. - Вот уж… совсем забылся… - проворчал Эд, запоздало осознав, что тёр нос правой, стальной рукой. – Да, вы правы, я не хочу быть таким же, как мой отец. Хотя я и простил его, но брать с него пример не стану никогда… – Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Просто знай, что мне нужна твоя поддержка. Как и тебе нужна была когда-то моя. И подумай сам, что было бы сейчас с тобой и Алом, если бы я не пошёл на риск и не протолкнул тебя в армию? Я очень рисковал. Я не достаточно хорошо тебя знал на тот момент и не знал, кто окажется в моём распоряжении – толковый парень или вечно хнычущий ребёнок. Поэтому я и подстраховался тогда, заставив тебя сесть на поезд, в котором планировалась операция по поимке террористов. И все, кто был в поезде из военных, написали тебе рекомендации. Если бы не это, тебя даже на экзамен не пустили бы! - Так вы это всё нарочно спланировали? – удивился Эд. – Я всегда думал… - Что я сделал это из собственной вредности? – Мустанг улыбнулся краешком губ. – Скажу честно, мы с Хьюзом весело поболтали потом на эту тему. Он был в восторге и одновременно в шоке, когда узнал, что Эдвард Элрик, о котором я ему говорил, ещё ребёнок. - Ещё бы… - скрестил руки Эдвард. – Ладно, я понял, что вы всё спланировали, чтобы всунуть меня в армию. Но причём тут риск? Если бы я не оправдал ваших ожиданий… не знаю, что было бы с нами, но с вами точно ничего бы не было. - А моя репутация не в счёт, да? – фыркнул Рой. – Мне, между прочим, влетало за тебя. Помнишь тот случай, на дне рождения Хавока? - Ещё бы… - Эда передёрнуло. – Неприятный был случай, до сих пор не могу забыть. - И я до сих пор помню всё так, будто это было только вчера, – вздохнул Мустанг, углубившись в свои мысли. *** В тот день была ужасная гроза, и дождь лил, как из ведра. У Роя с самого утра было плохое настроение, которое смогла слегка поднять новость о том, что у Жана Хавока день рождения и он принёс несколько бутылок коньяка и громадный шоколадный торт. Благо фюрера не было в штабе, так что вся компания собиралась оторваться, не сходя с рабочего места. Такое было уже не впервой, и фюрер, казалось, ничего не замечает. По крайней мере, никого ещё ни разу не поймали на горячем. Подобные пьянки на рабочем месте грозили как минимум штрафом, но опасность ситуации только поднимала адреналин, заставляя идти на риск. А некоторые так вообще потеряли всякий страх перед начальством и позволяли себе даже в столовой пить пиво, налив его в пакет из-под кефира. В тот же день Рой ждал отчёта от Эдварда о проделанной им работе. Эд явился с часовым опозданием, весь промокший до нитки и с весьма скорбным выражением лица. Мальчик слегка хромал, то и дело шмыгал носом и нервно чесал правое плечо. - Ты что, нездоров? – участливо спросил полковник. - Всё нормально… - всхлипнул ребёнок. - Ты хромаешь, твоя нога стала короче? Может, съездишь к своим механикам? - Нет, автоброня в порядке. - А где Ал? - Там у Хавока сегодня день варенья, и его утянули с собой, – без тени улыбки ответил Эд. – Мне тоже предлагали, но я отказался. Нет настроения. - Это я вижу! – фыркнул Рой. – Но тебе лучше пойти туда. Ты же знаешь, как Хавок хорошо к тебе относится. Он обидится, если ты не зайдёшь хоть на минутку. Я тоже скоро пойду. «Но в тот день я засиделся за бумагами, – вспоминал Рой. – Эд принёс очень важную информацию о шпионах из Драхмы, и я не заметил, как прошло два часа. Пока на пороге моего кабинета не появился встревоженный Хьюз…» - Рой! – услышал полковник голос лучшего друга. – Может, оторвёшься от своих бумаг? - Да-да, я сейчас иду, – машинально ответил Мустанг. – Передай Хавоку, чтобы торт без меня не резали. - Его уже давно съели! – хмыкнул Хьюз. – И алкоголь весь выпили. Благо, фюрера сегодня нет на месте, а то я не знаю, чем бы всё кончилось… - Думаю, Хавок всё продумал… - пожал плечами Рой. - Нет, не всё! – Хьюз нагнулся и, взяв что-то с пола, вошёл в кабинет. - Стальной? – удивился Рой, увидев, как Хьюз кладёт мальчишку на диван. – Чего это с ним? – полковник подошёл ближе и потянул воздух. – Он что, пьян? – Мустанг начал закипать. – Эй, ты, Стальной, очнись! – полковник стал трясти мальчика за плечи, но тот только тихо постанывал. – Когда я говорил зайти к Хавоку, я не имел в виду, что надо так нажраться! Ты же ещё ребёнок, чёрт тебя бери! - Не ругай его, не думаю, что Эд сделал это нарочно. Так что пусть уж отсыпается, – вздохнул Хьюз. – Я зашёл к Хавоку и увидел, что Эд сидит на диване и гипнотизирует стакан. Ал сидел рядом и не мог понять, что происходит. Потом Эд вдруг встал и выбежал из кабинета. Я сразу заподозрил, что ему плохо, и бросился за ним, но потерял из виду. Он быстро бегает, даже в таком состоянии. Я нашёл его на полу туалета. Его вывернуло наизнанку, и он сидел на полу, обняв колени руками. Когда я спросил, что с ним, он сказал, что думал, что алкоголь поможет ему притупить боль, но стало ещё хуже. А потом он разрыдался, и я буквально чувствовал, как его колотит. Хотя ты же сам знаешь Эда, он парнишка позитивный и обычно не даёт себе раскиснуть. - Ничего себе, – у полковника округлились глаза. – Знаешь, он и ко мне в кабинет пришёл какой-то странный. Шатался, хромал и даже забыл нахамить, что на него не похоже. Я думал, что он немного простыл, но то, что ты описал, не похоже на простуду. Что это значит? - Думаю, фантомная боль, – нахмурился Хьюз. – Говорят, весьма неприятная штука… - А разве она бывает у тех, у кого установлена автоброня? – удивился Рой. - Ещё как! – кивнул подполковник. – Я слышал об этом. Во время сильного стресса или слишком уж скверной погоды может случиться обострение. А у нашего Эда одно наложилось на другое. Он сказал сквозь слёзы, что сегодня годовщина смерти их матери. А плохая погода всё усугубила. Эд сказал, что раньше ничего подобного не было. Если и были какие-то боли, то незначительные. «Просто покалывание» как он выразился. А сегодня, как он сказал, ему с утра плохо, но он старался не подавать виду, чтобы Ал не волновался. Представляешь? И страшно даже подумать, что сейчас чувствует Ал. Хоть он и не чувствует физической боли, но что творится в его душе, остаётся только догадываться. У Эда всё на лбу написано, а вот Ал… Он явно страдает не меньше… - И что с ним делать? – забеспокоился Рой – Эду сейчас нужен уход… Отправлять его в больницу нельзя. Нас там по головке не погладят, решив, что это мы напоили мальчишку. Да и фюреру всех спалят. Но и здесь его оставлять нельзя – проснётся, начнёт языком чесать с похмелья. - Если позволишь, я отвезу его к себе домой. Грейсия любит ребят, она позаботится о них. Ала, думаю, тоже нужно увезти. А то мало ли, ляпнет что-то лишнее. Правда… - Хьюз на минуту задумался. – Думаю, придётся рассказать Грейсии о тайне мальчиков. Пока что она не знает, что у Эда автоброня, но придётся ей это рассказать. И про Ала тоже… Да и Эд, когда проснётся, явно может в порыве эмоций проболтаться. Но ты же знаешь, Грейсия умная женщина, она умеет держать язык за зубами. - Ладно, - вздохнул Мустанг. – Только я поеду с тобой! Час спустя двое мужчин в сопровождении встревоженного Ала и глупо хихикавшего Эда, который проснулся ещё в машине, прибыли к дому Хьюзов. Отворившая дверь Грейсия была в шоке от увиденного. - Ал, пойди наверх и поиграй с Элисией! – скомандовала женщина приказным тоном. – Только сними, наконец, свой доспех! - А я… не могу… - протянул Ал. - А-ага… - Эд, всё ещё глупо хихикая, шатающейся походкой подошёл к Алу и сорвал шлем с его головы. – У н-него же н-нет т-тела! – из глаз подростка хлынули слёзы. – И в-всё из-за м-меня… Глупо д-да, госпожа Грейсия? Х-хотел вернуть маму, а в ит-тоге потерял брата… А у меня в-вот что есть, – мальчик задрал рукав плаща и показал свою автоброню. - И л-левая нога т-такая же… - Что это значит? – удивилась Грейсия. – Эд, Ал… Но Эд уже ничего не слушал. Он уселся на порог и, обхватив колени руками, ушёл в себя. - Ал… - снова спохватилась Грейсия. – Отведи Эда на диван в гостиной, и иди, поиграй с Элисией. Когда Ал увёл брата, женщина повернулась к мужчинам, которые всё это время о чём-то думали. - Итак, господа, как это всё понимать? Что с ними случилось? У вас двоих что, совсем совести нет? – зашипела Грейсия, как рассерженная гусыня, а её всегда доброжелательное лицо вмиг посуровело. – Вы же взрослые, а он ещё ребёнок! Разве не ваша обязанность следить за ним? Я никогда не понимала, зачем ты, Рой, притащил Эда в армию, но это уже слишком! Это… это же… - Думаю, будет лучше, если Эд сам тебе всё расскажет, когда протрезвеет! – отчеканил Рой. – Он и сейчас-то тебе кое-что уже ляпнул. Правда, не осознавая, что и кому говорит. Ты главное присмотри за ним, пока он не придёт в себя. И уж поверь, это произошло у меня за спиной! Неужели ты и впрямь думаешь, что я не выдрал бы этого мальчишку, если бы нечто подобное произошло у меня на глазах? - Грейсия, дорогая, ты можешь пока поговорить с Алом. Думаю, ему тоже хочется выговориться. А когда Эд протрезвеет, поговоришь и с ним. Ему нужно выговориться, иначе это чувство вины совсем его с ума сведёт. - Я столько раз думала, - прошептала Грейсия, - неужели у этих детей совсем нет родных… - Родные-то есть, – вздохнул Рой. – Но только они не могут им помочь. Эти мальчишки совершили ужасную ошибку и теперь расплачиваются за неё. Они не хотели ничего плохого, но расплата последовала жестокая. Я протащил Эда в армию, чтобы помочь ему. Это его единственный шанс хотя бы попытаться что-то изменить. Если бы не эта призрачная надежда, он бы давно сломался. А вслед за Эдом сломался бы и Ал. - Эд сказал что-то об их матери, – вспомнила Грейсия. - Это как-то связано с ней? Он сказал, что они хотели вернуть её? Человеческая трансмутация? – догадалась женщина. - Именно! – кивнул Хьюз. – И чувство вины постоянно давит на Эда. А сегодня годовщина смерти их матери, да и погода неважная. Вот его и скрутило. Он решил сдуру, что алкоголь поможет ему справиться с этой болью. - Бедные дети… - вздохнула Грейсия. – Надеюсь, Эд всё-таки найдёт способ вернуть Алу его тело. - У него один шанс из ста, – нахмурился Мустанг. – Они стараются быть сильными и цепляются за этот единственный шанс. Однако Эд весьма упёртый и не хочет принимать ни от кого помощь. Но, надеюсь, он не откажется от твоей моральной поддержки. А нам пора в штаб, нужно ещё пропесочить мозги Хавоку и его компании за то, что не уследили за мальчишкой, и замести следы к приезду фюрера. - Грейсия, дорогая, - Хьюз подошёл к жене и поцеловал её. – Только помни, что об этом никто не должен знать. Рой придумал легенду для Эда, чтобы скрыть то, что они натворили. Официально, он потерял руку и ногу, попав под бомбёжку в Ишваре. А Ал с тех пор боится вылезать из этого доспеха. То, что они сделали, незаконно, и, если об этом станет известно фюреру, их могут даже отправить под трибунал. - Я знаю, дорогой. Ты же знаешь, я умею хранить тайны, – улыбнулась женщина. – Да и мальчиков я бы ни за что не подставила, они же мне как родные. «Да, так всё и было… - подумал Мустанг, отпивая чай из чашки. – Так Грейсия и узнала тайну братьев Элриков». Эд в это время сидел со своей чашкой и вспоминал тот же самый момент. Юноша помнил, как он вырубился в туалете на руках у Хьюза, обливая его слезами, а очнулся от нежного прикосновения тёплого, мокрого полотенца к его лбу. Перед глазами плясали светлячки, во рту было сухо, как в пустыне, а язык еле ворочался. - Мама… - прошептал мальчик, не до конца ещё придя в себя. – П-прости меня, это я виноват… - Всё в порядке, Эд, - услышал он ласковый голос Грейсии, и видение растаяло. – Скоро ты поправишься. Маэс сказал мне о вашей маме, мне очень жаль… Женщина дала мальчику стакан воды, и тот жадно его выпил. - А где Ал? – Эдвард приподнялся на локтях и стал искать глазами брата. - Он наверху, играет с Элисией, – улыбнулась Грейсия. – Она уже вовсю бегает и пытается говорить. - Это хорошо… - попытался улыбнуться Эд, но улыбка вышла болезненной. Мальчик наклонил голову и только тут заметил, что лежит в майке, а его автоброня ничем не прикрыта. Тут же в тяжёлой, словно налитой свинцом, голове замелькали воспоминания о том, как он сорвал шлем с Ала на глазах у Грейсии. – Теперь вы знаете… - грустно прошептал он. - Я поговорила с Алом, – вздохнула Грейсия. – И Маэс сказал, что ты напился, пытаясь заглушить и физическую, и душевную боль… Пообещай мне, что этого больше не будет. Дело даже не в том, что ты ещё ребёнок. Ты же сам видишь, что пользы это не принесло. - Ладно… - согласился Эд. – Всё равно легче не стало… Только голова болит и пить сильно хочется, дайте воды… - Меня и раньше удивляло, что Ал никогда не снимает свои доспехи, а ты всегда ходишь в закрытой одежде и перчатках, даже в жару, – вздохнула Грейсия, давая Эду ещё один стакан воды. – То, что с вами случилось ужасно. И если хочешь выговориться, я тебя выслушаю. От этого тебе станет намного легче, чем от алкоголя, – женщина провела рукой по мягким, золотистым волосам мальчика. – Я уже поняла, что это связано с вашей мамой, может поделишься? Ал кое что рассказал, но не всё. Он, как и Маэс с Роем, считает, что тебе нужно выговориться. Эдвард кивнул и начал рассказ о своих злоключениях с момента смерти матери. «Чем дальше госпожа Грейсия слушала, тем грустнее становилось её лицо, – вспоминал Эд. – Я даже видел слёзы, бегущие по её щекам. Затем она обняла меня и сказала, что наша мама простила бы нас… А потом она ещё взяла с меня обещание навещать её почаще». *** - Хьюз и Грейсия всегда поддерживали меня, – Эд наконец вышел из задумчивости. - Это так ужасно, но я даже не поблагодарил его. Я думал, что у меня ещё будет время. Я даже сбежал из армии, чтобы не подставлять никого из вас. - Ты опять начинаешь процесс самобичевания? – усмехнулся Мустанг. – Ты не виноват в смерти Хьюза. На его месте мог оказаться кто угодно. Он вычислил Лень не по твоей наводке, а углубившись в архивы. Кстати, меня позабавило тогда твоё прощальной письмо с просьбой оплатить кучу игрушек и сладостей. - Я думал, что таким образом дам вам понять, что отказываюсь от свой цели и снова собираюсь стать обычным подростком. Но вышло слишком натянуто, – засмеялся Эд, с озорством глядя на Роя. - Ещё бы, многие игрушки были совсем уж для малышей. Я отдал их Элисии, не пропадать же добру. - Да, госпожа Грейсия рассказала мне уже об этом, - хихикнул Эд. – И Элисия добавила, как однажды добрый дядя Рой пришёл с мешком подарков для неё. Это было забавно. И всё-таки, вернёмся к нашей теме. Что вы там говорили о своей репутации? - Это была тогда моя обязанность - вербовать новых алхимиков на государственную службу, – ответил Рой, вдоволь насмеявшись после последних слов Эда. - Если бы ты не оправдал моих ожиданий, мне бы потом всю жизнь вспоминали, что Рой Мустанг пытался протащить в армию глупого, сопливого мальчишку. Но я чувствовал в тебе потенциал и хотел помочь. Я понимал, что ты совершил ошибку, и если не вытащить тебя из этого омута вины и отчаяния, то ты просто сломаешься. А следом за тобой сломается и твой брат. Я по себе знаю, как в подобной ситуации необходима поддержка… Пинако Рокбелл была не очень-то рада мне, ведь это я лишил сына и невестки её саму и родителей её внучку, но даже она поняла, что другого выхода у тебя нет, и смирилась. - Винри знает об этом, – вздохнул Эд. – Она знает, что это вы убили её родителей. Но она сказала, что простила вас… И я… я не виню вас в этом. Я знаю, как иногда просто совершить ошибку, за которую потом всю жизнь будешь расплачиваться… - Я не требую у тебя ответ сейчас, – более мягко произнёс Мустанг, хлопая парня по плечу. – Разумеется, я дам тебе время подумать. - И всё же, когда вы потребуете ответ, это будет выглядеть примерно так: «Каков будет твой положительный ответ, Эдвард Элрик?» - передразнил юноша голос полковника. - Само собой, - усмехнулся Рой. – Ладно, у меня ещё много дел в штабе. Позже я наведаюсь к тебе в Ризенбург, там и поговорим. Мустанг встал с кресла и вышёл в прихожую. Лиза, сидевшая в это время на кухне, вышла, вытирая губы и благодаря Грейсию за сытный завтрак. - Ну как прошёл разговор? – спросила лейтенант, уже сидя за рулём. - Эд понял, что ему не избежать участи армейского пса, – усмехнулся Рой. - Надеюсь, ты не давил на него? Ты же знаешь, Эдвард только на первый взгляд такой ершистый. Но в глубине души он очень ранимый… - Да знаю я… - отмахнулся Мустанг. – Как бы там ни было, он упрямый, но не глупый. - Прямо как ты… - прошептала Лиза. - Кстати, я сказал ему, что скоро обменяю лейтенанта на жену. Видела бы ты его лицо… - Что? – Лиза резко затормозила и встала у обочины. Её зрачки сузились, а сердце бешено колотилось в груди. Девушка повернулась к нагло ухмыляющемуся полковнику. – Рой Мустанг! Ты ещё даже меня не спросил, а уже рассказал об этом Эду? - Ну, так я и спрашиваю, – в глазах мужчины вдруг появилась нежность и, как отметила Лиза, озорная искра. – Старший лейтенант Лиза Хоукай, выйдешь за меня? Прости, что не в слишком пафосной обстановке. Ты же не хочешь, чтобы я, заикаясь на каждом слове, в потных руках тряс перед твоим носом наполовину увядшим букетом? - Рой, ты… - усмехнулся Лиза, представив себе такую ситуацию. – Конечно, я согласна. Ты же и не ждал другой ответ, верно? - Само собой… – уже второй раз за час ответил довольный Мустанг, притягивая к себе Лизу для поцелуя. – Эд тоже уже понял, что я жду от него только положительного ответа. Губы Роя и Лизы сомкнулись в страстном поцелуе. И хотя это был далеко не первый их поцелуй, но Лизе показалось, что она ещё никогда не была так счастлива от близости с Роем. С мужчиной, которого она любила с самого детства, ради которого пошла в военную академию. И ради которого теперь, как она поняла, ей придётся оставить свою военную карьеру. *** Эдвард сидел у открытого окна в поезде, и ветер трепал его золотистые волосы. На губах юноши застыла нежная улыбка, а в голове вертелись мысли о том, что скоро он будет дома, в Ризенбурге. Винри решила не звонить бабуле и сделать ей сюрприз. Сама девушка в данный момент мирно спала, положив голову на плечо Эда. Ветерок немного трепал её белокурые волосы, а губы были немного приоткрыты. Взглянув мельком на спящую девушку, Эд отметил, что никогда раньше не замечал, как она хороша собой. Взгляд Эда задержался на мерно вздымающейся груди девушки. «Это она за последний год так выросла?» - пронеслось у юноши в голове. Но вдруг, словно очнувшись, Эд снова уставился в окно. Сидящий напротив брата Ал ткнул локтем Алису и Стира, и все трое беззвучно захихикали. Эд смерил друзей свирепым взглядом и прорычал что-то под нос. Кроме пятерых подростков никто больше не поехал в Ризенбург. Рой и Лиза снова занялись работой, но обещали вскоре навестить ребят. В частности потому, что, как сказал полковник на прощание, ему нужно получить положительный ответ на вопрос, который он задал Эду во время их последней беседы. Джеймс решил остаться в Централе, чтобы поговорить с Грейсией. Мужчина не настаивал ни на каких отношениях, но Эльзе, Стиру и даже Эду было очевидно, что Джеймс решил всерьёз взяться за дело. А значит, это лишь вопрос времени. Эльза пожелала остаться с братом, чтобы, как она заявила, оказать ему моральную поддержку в случае провала его романтичных планов. Изуми вместе с Гневом уехала назад в Даблис. После событий в подземном городе гомункул уже меньше рычал и вырывался из рук Изуми. Перед тем, как Изуми уехала, Мустанг отозвал её в сторону и попросил присматривать за поведением Гнева, пояснив это тем, что если вдруг появится Зависть, то он сможет его почувствовать. «Как и других гомункулов…» - вставил полковник как бы между прочим. Изуми понимающе кивнула. Хотя Гнев и стал вести себя менее агрессивно, даже смирился с тем, что ему не удастся расстаться с автобронёй, но его нервы по-прежнему были расшатаны. А значит, за ним требовался глаз да глаз. Эдвард вздохнул и оторвал взгляд от окна. Юноша весь день был поглощён своими мыслями и почти ничего не замечал вокруг. Глядя на пейзаж за окном, он вспоминал, как они с Алом путешествовали по всей стране. Очень часто поезд служил Эду не только транспортом, но и местом для сна. Но теперь Ал смотрел на брата своими серо-золотистыми глазами, а не пустыми глазницами шлема. И теперь под рукой Эда была тёплая рука брата, а не ледяная сталь доспеха. - Мы уже подъезжаем, – улыбнулся Ал, заметив, что брат очнулся от своих раздумий. – Зайдём сначала на могилу к маме? - Ага… - ответил Эд. – Если остальные не против… - Я не против, ты же знаешь, – улыбнулась Винри. – Кроме того тебе нужно кое-что там закопать, верно? - Да, – кивнул Эд, сжимая в кармане жестяную коробочку с волосами Гогенхейма. – Хочу выполнить последнюю волю отца как можно скорее. - Мы тоже не против, правда, Алиса? – Стир потрепал девочку по волосам. – Заодно прогуляемся. Вечер такой тёплый сегодня. - Да, удивительно тёплый, – согласился Ал. – В последнее время одни дожди были. А как братик вернулся, снова стало тепло. - Значит, это благодаря мне! – усмехнулся Эд. Спустя ещё несколько минут поезд замедлил ход и остановился на маленькой сельской станции. Ребята вышли из вагона и огляделись. Небольшой городок, похожий на деревушку, рассыпался по ещё зелёным холмам. Вдалеке шумел едва начавшей желтеть и алеть листвой лес. Речка блестела в лучах заходящего солнца, впадая в большое озеро на опушке леса. - А здесь красиво… - заворожёно прошептала Алиса. - Сколько воды утекло, а в Ризенбурге всё по-прежнему… - улыбнулся Эд. - Нет, не всё, – усмехнулась Винри. – Роза теперь тоже живёт в Ризенбурге, недалеко от нас. Ходит к нам в гости каждый день. Не удивлюсь, если она и сейчас у бабули вместе с дочкой. И ещё у нас много новых соседей. А из старых… В общем, будет лучше, если мы их сегодня не увидим. - Это почему? – удивился Эд. - Просто они не дадут нам побыть вместе… - пожала плечами Винри. – А мы так давно не виделись. И бабуля будет рада снова тебя увидеть. Она очень тосковала по тебе. - Да, бабуля очень винила себя в том, что не уберегла нас, ещё тогда… - вздохнул Ал. - Ну, пойдём? Всю дорогу до кладбища друзья прошли весело болтая. Эд, Ал и Винри то и дело вспоминали своё детство, а Алиса и Стир внимательно слушали их рассказы, не переставая смотреть по сторонам. - Пока я не встретилась с вами, ребята, я никогда не была за городом… - Алиса набрала полную грудь воздуха. – Сначала мы жили в одном городе, потом переехали в другой… И эта война… Даже в парке невозможно было найти такого умиротворения. - В нашем мире тоже полно войн, – ответил Эд. – Раньше я считал, что это что-то далёкое, что нас не касается. Но незадолго до того, как я попал в другой мир, я понял, что нет войн, к которым мы не имеем отношения. Гомункулы ведут войны, чтобы заставить людей создать философский камень. Но гомункулов создаём мы сами, когда пытаемся вернуть кого-то к жизни, а значит, всё связано… - А как же те войны, что ведут сами люди? Ради власти и превосходства над другими? – спросил Стир. – Да и в моём мире нет ни алхимии, ни философского камня. Ни гомункулов… а вот войны есть… - Думаю, тут ещё дело в человеческой испорченности! – вздохнул Эдвард. – Данте недаром давала гомункулам имена семи смертных грехов: зависть, жадность, гордость, гнев, страсть, лень и обжорство – эти чувства чаще всего и толкают людей на неправильный путь и разрушают душу и тело. Они живут в каждом из нас, вопрос только в том, кто окажется сильнее! Человек или его пороки! - Пожалуй, ты прав… - кивнул Стир. – Кстати, Джеймс сказал, что, скорее всего, примет предложение этого полковника Мустанга. А ты что думаешь, Эд? - Не знаю… - махнул рукой Эд. – Время ещё есть… - Но в одном полковник прав, - улыбнулся Ал. - Он выручил нас в казалось бы безвыходной ситуации. Видимо, всё-таки придётся вернуть должок… Я тоже, наверное, стану государственным алхимиком, когда вырасту. Это ведь будет равноценный обмен верно, братик? - Похоже на то… - Эд, улыбаясь, потрепал брата по волосам. Так, болтая, они, наконец, дошли до кладбища. Пройдя между рядами надгробий, братья, наконец, нашли могилу своей матери. На надгробии была видна чёрно-белая фотография красивой улыбающейся женщины. - Я чего-то не помню, или раньше этого фото не было? – удивился Эд, почёсывая затылок. - Не было, – улыбнулся Ал. – Это только недавно стали делать, и мы вот решили… Эд схватил лежащую рядом палку и, превратив её в стальную балку с плоским, как у лопаты, уступом на конце, принялся копать землю. Прокопав довольно долго, юноша достал из кармана жестянку с волосами отца. - Недолго будет храниться… - вздохнул Эд и, хлопнув в ладоши, преобразовал жестяную коробочку в цинковую. – Вот так дольше пролежит. Мама… - юноша с грустной улыбкой посмотрел на фотографию на надгробии. – Видишь, он вернулся… С этими словами Эдвард бросил цинковую коробочку в яму. - Ну, нет, братик, закапывать буду я! – Ал выхватил у Эда самодельную лопату и довольно быстро закопал яму. - Ну всё, кажется, нужно торопиться, – наконец подала голос Винри. – Уже почти стемнело. А ночью на кладбище как-то жутковато… - А-ага… - Эд никак не мог оторвать взгляд от тонущей в сумерках фотографии матери. – Идём… Когда ребята подошли к дому Рокбеллов, уже совсем стемнело. В окнах ярко горел свет, и слышались голоса, среди которого улавливался чуть хрипловатый от постоянного курения голос Пинако, нежный женский голос и детский смех. - Значит, Роза с Лили действительно у нас дома, – усмехнулась Винри. – Эд, давай-ка ты откроешь дверь и войдёшь в кухню, как когда-то твой отец, – девушка захихикала. – Он тогда спутал меня с моей мамой и назвал Сарой. А я даже испугалась, так как совсем его не помнила. Он же ушёл, ещё когда мы были маленькими… - Это будет жестоко… - Эд согнулся пополам от смеха. – Может, лучше ты зайдёшь и сама скажешь ей? - Эдвард? – дверь внезапно с грохотом распахнулась, и в проёме возникла невысокая старушка. Эд взглянул на Пинако. Старушка почти за год совсем не изменилась. Волосы её, как и раньше, были завязаны в пучок на затылке, озорные глаза всё так же блестели за круглыми очками, а в зубах точно так же была трубка. - Эм… - сюрприза не будет… - усмехнулся Эд. – Ну, привет, бабуля! Я дома! - Ты бы ещё громче смеялся. Глядишь, и соседи сбежались бы! – Пинако обхватила парня руками и стиснула в объятиях. – Мальчик мой… Как же я волновалась за тебя. А я, старая дура, даже перестала верить в то, что ты жив. А Винри и Ал всё пытались убедить меня в обратном. Да не крутись же ты! После этих слов Эд застыл, перестав, наконец, выкручиваться из цепких рук Пинако, и обнял её. - Прости, бабуля… - прошептал подросток. – Я просто… - Отвык от проявлений любви и заботы? – усмехнулась Пинако. – Ну да ничего, быстро привыкнешь. - Эд… - раздался мелодичный женский голос. В дверях показалась красивая девушка со смуглой кожей и длинными каштановыми волосами. Её розовая чёлка и фиалковые глаза, как отметил Эд, остались неизменными. - Роза… - прошептал Эд, из-за плеча Пинако. – Привет… - Я так рада… - на глаза Розы навернулись слёзы. – Я… я даже не знала, винить ли мне себя за то, что оставила тебя в том подземном городе… с одной стороны, ты исчез, но при этом к Алу вернулось его тело… Но всё равно мне было так грустно… Ох, что же я стою, - девушка вдруг спохватилась. – Пойду, сделаю вам чай! Роза радостно убежала назад на кухню, напевая что-то себе под нос. - Ну, дай-ка рассмотрю хоть тебя. – Пинако наконец позволила Эду вывернуться из своих объятий и окинула юношу критическим взглядом. Её глаза задержались на старых, грязных кожаных брюках и ботинках, на помятой тёмно-синей рубашке навыпуск и на красном плаще, который Гогенхейм принёс когда-то Эдварду ещё в Лондоне, зная его тягу к красной верхней одежде. – Тебя отмыть как следует не помешало бы, -– усмехнулась старушка, сверкнув глазами. – И ты совсем не вырос, коротышка… Только волосы стали ещё длиннее! – добавила Пинако, беря двумя пальцами длинную золотистую косичку, доходившую юноше до середины спины. – Скоро как у Винри будут. - Что? Это кто тут коротышка, мини-карга! – мгновенно ощетинился Эд, вырывая волосы из рук Пинако. – Волосы длиннее отращивать не собираюсь, меня такая длина устраивает! - Совсем не изменился… - довольно улыбнулась Пинако. – Я-то надеялась увидеть перед собой взрослого молодого человека, а ты всё тот же несносный мальчишка… Но может, оно и к лучшему… Хотя голос у тебя стал взрослее. Пинако снова стиснула Эда в объятиях. «И автоброня тоже на месте…» - с грустью подумала старушка, постукивая по руке Эда. - Я уже привык к ней, – ответил Эд, словно угадав её мысли. – Главное, что Ал теперь в порядке. Лучше мне жить с автобронёй, чем Алу в виде ходячего доспеха, правда? - А теперь ты говоришь как взрослый, – вздохнула Пинако. – Ладно, что-то мы задержались на пороге, пойдёмте в дом. Вам, ребята, нужно отдохнуть с дороги. А это кто? – старушка только заметила Стира и Алису, которые всё это время стояли в стороне и разглядывали лапу вертевшейся возле них Дэн. - Ааа… - Эд совсем забыл про друзей. – Это Стир и Алиса, мои друзья из другого мира. Есть и другие. Я тебе всё объясню. Юноша усмехнулся и вошёл в дом. Роза всё это время сидела на кухне. На её губах была мечтательная улыбка, а в глазах всё ещё стояли слёзы. На столе уже стояли чашки, чайник и множество домашних сладостей. Возле неё на высоком стульчике сидела маленькая смугленькая девочка с весёлыми фиалковыми глазками и двумя пушистыми каштановыми хвостиками. Увидев друзей, Роза очнулась от своих мыслей и приветливо улыбнулась. Сев за стол, Эд в который раз начал рассказывать о своих приключениях в другом мире, начиная с того момента, как пытался вернуть Алу тело ценой своей жизни, а в результате оказался тяжело раненый в Лондоне, где его нашёл Гогенхейм. Спустя пару часов Роза ушла к себе домой, сославшись на то, что Лили нужно уложить спать. Наблюдательной Винри показалось, что девушка хоть и рада видеть Эда, но что-то её тревожит. Так же она заметила, что Стир весь вечер следил за Розой и провожал её взглядом, когда она уходила. «Вот бабник! – подумала Винри, скрестив руки на груди. – На меня он у Грейсии точно так же пялился». *** Эйвери сидел у себя в комнате и курил трубку. На столе у него, как всегда, был ворох бумаг, но сосредоточиться на работе мужчина не мог. - Отец! – Анжу решительно вошла в комнату. - Ты ведь солгал им про Зависть, верно? Зачем ты это сделал? - Пусть будут настороже! – спокойно ответил Эйвери. – Ты и так рассказала им больше, чем нужно. - Это было жестоко, – нахмурилась девочка. – Теперь они будут гадать, в какой такой мир может занести Зависть и что из этого выйдет. - Пусть уж лучше думают об этом, чем о том, что наши миры были близки к тому, чтобы поглотить друг друга. В лучшем случае мы лишились бы алхимии, в худшем же случае мы бы все погибли. Именно поэтому и нельзя вмешиваться в пространство и время. Нам повезло только потому, что по чистой случайности этот гомункул, Зависть, оказался во Вратах и они сочли это достаточной жертвой, чтобы закрыть пространственный портал. Не будь этого, портал стал бы расти до тех пор, пока не поглотил бы весь мир. Если бы он вырос хотя бы до размеров подземного города, одного Зависти в качестве жертвы было бы уже не достаточно. Запомни это, Анжу. Мы, потомки Николаса Фламеля, не должны допустить, чтобы кто-то ещё узнал об этом разделе алхимии. Я уверен, что братья Элрики не станут больше этим заниматься и никому об этом не расскажут, уж больно печальный опыт в алхимии они получили. Мустанг и Хоукай люди чести. Изуми Кёртис и её муж тоже вызывают доверие. Эта женщина тоже сильно пострадала после трансмутации человека. Она не станет играть с огнём снова. Вот насчёт кого я сомневаюсь, так это насчёт этих пришельцев их другого мира, которых Эд привёл с собой. И насчёт этого маленького гомункула, Гнева. Полагаю, Изуми присмотрит за своим творением. Но вот за новых друзей Эда я не ручаюсь… Они, вроде, люди неплохие, но нужно за ними проследить. - Мне они не показались опасными, – пожала плечами Анжу. – Вот насчёт чего я реально беспокоилась бы, так это насчёт Зависти. Если он всё-таки не погиб и выберется на свободу, что тогда будет? Если он стал платой за закрытие портала, не откроется ли он снова, если Зависть оттуда выберется? А если выберется, то не расскажет ли он кому-нибудь о преобразовании пространства? - Это нам и предстоит узнать, дорогая. – Эйвери свёл вместе кончики пальцев. – Но освободиться сам он не сможет. Есть только один способ гомункулу выбраться из-за Врат. Я расспросил кое о чём Изуми, и она рассказала, как оттуда выбрался Гнев. Полагаю, что Зависть сможет выбраться только так. Но нам нужно быть начеку. В одном я уверен, из-за сбоя между пространствами, могут появиться новые возможности, невиданные раньше. А если так, нужно будет ещё тщательнее следить за тем, чтобы люди не узнали то, что им знать не положено. - Я собираюсь поехать в Ксинг, - прошептала Анжу. – Хочу кое-что узнать о местной алхимии и религии. Возможно, это нам поможет. Анжу вернулась в свою комнату и минут через пять по всему дому разнеслась мелодия её скрипки. «Зря ты думаешь, что они ни о чём не догадываются, отец, – улыбнулась девочка. – Эд и Ал уж точно до всего докопаются».