Перекрёсток миров

Оставив замурованных в горном склоне нацистов, компания отправилась искать место приземления дирижабля. Их не оставляла мысль о том, что там могут находиться и другие преследователи. Идти вперёд с рюкзаками на спине было не очень удобно. Но как философски заметил Стир, машина в горах была явно лишней. Наконец они добрели до равнины, на которой были видны следы недавней посадки большого летательного аппарата, а также бурной деятельности людей. - Похоже, они высадили тот отряд и улетели, – сказал Джеймс после обыска равнины. – Не очень дальновидно с их стороны, но нам это на руку. - Вполне вероятно, что они вернутся за ними ночью. Думая, что за сутки они нас схватят, – задумался Гогенхейм. – Если это так, то нам лучше поторопиться. Эдвард, как там философский камень? - Смотрите, что я заметил, – Эд стоял на коленях. В одной руке он держал медальон с философским камнем, в другой свои серебряные часы. – Когда я подношу камень к часам, они начинают светиться. Раньше такого не было. - Дай-ка сюда, – Гогенхейм взял часы из рук сына и стал пристально их разглядывать. – Ну и дела… - В чём дело? – Джеймс подошёл сзади и тоже стал рассматривать часы. – От чего они светятся? - Часы серебряные, а серебро принимает в себя чужеродную энергию. Думаю, даже ваши химики это знают, – пояснил Гогенхейм. – Сияние похоже на то, что излучает философский камень, но оно слабее… - Точно! – стукнул себя по лбу Эд. – Арчер как-то положил в них горсть красных камней! Ну, специально, чтобы сделать усилитель алхимической реакции. Когда Ал стал философским камнем, то красные камни из часов впитались в него, как вода в губку. Я испугался, что нас заметят, и выкинул их. Но Ал, судя по всему, их поднял и тогда… ну, когда он вернул меня к жизни, он, видимо, засунул часы в мой карман… Может, поэтому я и выжил, когда оказался в этом мире с теми ужасными ранами? - Это вряд ли… - усмехнулся Гогенхейм. – Часы, видимо, выпали у тебя из кармана при падении, и я нашёл их в стороне от твоих следов. Я долго думал над этим вопросом и пришёл к выводу, что тебе просто повезло. Окажись ты здесь в другое время года, в другую погоду, или не окажись меня в тот день в том месте, ты не выжил бы. - Мда уж… - юношу передёрнуло. – Неприятно осознавать, насколько близко была смерть. Хотя я и был к этому готов, и всё же… А я тогда ещё сомневался, удалась ли моя трансмутация… Ладно, - Эд вскочил на ноги и отряхнулся. – Хватит тут рассиживаться. У меня нет желания ещё раз встретиться с этими Туле. Нужно убираться отсюда побыстрее. - Кстати, насчёт побыстрее, – Джеймс хлопнул парня по плечу. - Ты знаешь хоть, куда нам идти? Мне кажется, я видел какое-то красноватое сияние вон за теми вершинами, – мужчина указал пальцем на дальние пики, вершины которых были покрыты снежными шапками. - Как давно видел? – насторожился Эд, повернув голову в указанном направлении. - Да пару секунд назад всего, – ответил Джеймс. – Вспыхнуло и тут же погасло. Мне это напомнило полярное сияние, но его здесь быть не могло. Вдруг за горами снова показалось красноватое сияние. Оно красиво отражалось от снега, лежащего на вершинах гор. Спустя всего несколько секунд оно снова погасло. - Красиво… - одновременно прошептали Эльза и Алиса. - Это определённо не огонь, – сказал подошедший Стир. - Мне это напомнило сияние от красного или философского камня, – задумался Эд. – Нужно узнать, что это такое. Идём в ту сторону. - Я подумал о том же, – кивнул Гогенхейм. – Но откуда здесь красные и тем более философские камни? - Не хочу загадывать наперёд. Выясним всё на месте, – решительно ответил Эдвард. – Вперёд! *** В подземном городе под Централом Ал и Анжу сосредоточенно вычерчивали алхимический круг. Мустанг, не обращая на протесты девочки внимания, рассказал всё, что ему удалось выяснить о фюрере. И вот уже минут десять никто не решался нарушить создавшуюся тишину и напряжение всё нарастало. - Анжу, что это значит? – спросил наконец Ал подругу. – Твой отец… - Мой отец потомок Фламеля, - вздохнула Анжу. – Поэтому он и знает о преобразовании пространства. Эта тайна передавалась в нашей семье из поколения в поколение. Мы поклялись никому не говорить об этом, но я не сдержала клятвы. Тем не менее, я рассказала тебе лишь немногое. Постарайся понять, будет лучше, если никто не будет знать всех возможностей этого раздела алхимии. Наша семья изучает этот раздел лишь затем, чтобы проследить, что никто больше его не использует. Это очень опасно. - Это уж точно, – фыркнул полковник. – Как ваш план. Вы уверены, что всё пройдёт удачно? - Я уже говорила, - отрезала Анжу. – Моя интуиция меня никогда не подводит. Если я чувствую, что всё закончится хорошо, значит так и будет. - Д-да… - чуть запинаясь, ответил Ал, вспомнив вдруг предостережение Эйвери. – В любом случае, отступать уже поздно. - Интуиция… - проворчал Рой. – Если бы всё зависело только от неё… Ал, а ты подумал, что будет, если что-то пойдёт не так? - Да, мы всё учли, - вздохнул мальчик. – Я изучил это аномальное место. Если бы его не было, мы не смогли бы открыть Врата и я не стал бы рисковать. Но нам повезло. - При всей моей нелюбви к Эйвери, - Мустанга передёрнуло, – а что если он прав? Что если либо ты, либо Эд погибните при этом? Если погибнешь ты, Эд будет не рад этому. Его возвращение превратится для него в очередную боль. Если же погибнет Эд, это превратится в боль для тебя. Ты же сам будешь себя винить. - Я не знаю, как это объяснить, - Ал посмотрел на полковника. – Возможно, кто-то из нас исчезнет на время. Но я почему-то чувствую, что всё закончится хорошо. И дело не в том, что мне об этом говорит Анжу. Просто я так чувствую. Ал снова нагнулся и принялся дочерчивать алхимический круг, но мел валился из рук. После слов Изуми и Мустанга мальчику стало не по себе. «А что если они правы… - Ал исподлобья глянул на собравшихся. Изуми держала руку на переносице, а Зиг заботливо держал жену за плечи. Рой и Лиза напряжённо следили за Алом. – Что если моя интуиция меня подведёт? Что если я совершу ещё одну ошибку и не просто не увижу братика, а погублю его окончательно… Эд… Если бы нам заранее дано было знать, чем всё кончится, тогда… Тогда мы и маму не пытались бы воскресить…» - Ты сомневаешься? – Винри подошла сзади к другу и положила руки ему на плечи. – Я знаю, о чём ты думаешь. Мне тоже страшно, особенно после слов Эйвери. Я уже не так уверенно себя чувствую, как раньше… Но мы должны верить в лучшее. Надежда – всё, что у нас есть. - Тогда мы тоже верили в лучшее, – прошептал Ал. – Когда пытались вернуть маму. И что из этого вышло? Искалечили себе и тела, и души… и жизни… - А я почему-то уверена, что на этот раз всё получится, – ободряюще улыбнулась Винри. Её голос дрожал, руки тряслись, выдавая сильную неуверенность, но девушка старалась не пасть духом. – Анжу, почему ты молчишь? Хоть бы что-то сказала! - Я не могу ничего гарантировать на сто процентов, – спокойно ответила девочка. – Могу только сказать – кто не рискует, тот не побеждает. - Тоже мне… - фыркнул Гнев. – Сначала убедила их в правильности их действий, а теперь заявляешь, что в чём-то не уверена. Не знаю, что у тебя на уме, но, по-моему, ты что-то скрываешь. - На что ты намекаешь? – сузила глаза Анжу. - В любом случае, волноваться не о чем, – осклабился гомункул. – Там же, скорее всего, ещё и Гогенхейм… А папочка не даст умереть своим деткам. Если конечно они ему дороги… Все гомункулы появились на свет потому, что их прототипы были кому-то очень дороги… Ну кроме Обжорства, конечно… - Гнев… - вздохнула Изуми, подходя к гомункулу. – Ты что-то знаешь? - Не скажу! – нагло улыбнулся Гнев, поднимая глаза на Изуми. – Иначе он может передумать возвращать своего брата. А его возвращение нужно нам всем… - Всё ещё хочешь забрать у Эда оставшиеся конечности? – Изуми схватила Гнева за плечи и строго посмотрела ему в глаза. – Ты уверен, что рука и нога Эда вернулись к нему? А если и так, что ты собираешься делать? Оторвёшь ему руку и ногу, а дальше? Ты уверен, что сможешь приделать их себе? И ты подумал, что будет после того, как ты осуществишь своё желание? Будешь ли ты счастлив, Гнев? Гнев ничего не ответил, только всхлипнул и отстранился от Изуми. В это время Мустанг что-то шепнул на ухо Лизе, и девушка удалилась к выходу из подземного города. Полковник не отрывал глаз от Анжу, наблюдая за каждым её движением. «Кто же ты такая? – думал он, сжав кулаки и зубы от напряжения. – Находишься ли ты в сговоре со своим отцом или нет?» - Будьте начеку! – неожиданно громко сказала Анжу. Мустанг очнулся от своих мыслей, словно поняв, что девочка обращается именно к нему. - Ну что, начнём? – Анжу дочертила свою часть алхимического круга и повернулась к Алу. - А-ага… - Ал проверил, не забыл ли он положить в карман красный камень, который ему дали братья Трингамы. Надевать перчатки с алхимическими кругами в данном случае не было необходимости. - Нам придётся потратить много энергии, чтобы открыть достаточно большой портал. – Анжу прикоснулась к кругу одновременно с Алом. Алхимический круг засветился, поднимая в воздух пыль, лежащую на каменном полу. По стенам огромного зала заплясали огоньки, а в центре круга прямо в воздухе стала появляться чёрная дыра. Голубоватое сияние становилось всё ярче. Ал смотрел на этот яркий свет, не в силах оторваться от него. Нельзя было ни оторвать взгляд от круга, ни зажмуриться. Всё, что оставалось мальчику - терпеть настойчивое покалывание в слезящихся от яркого света глазах. «У меня уже было такое чувство… - Ал заворожёно смотрел на происходящую алхимическую реакцию. – Радостное предвкушение… После которого последовала ужасная боль… Хоть бы на этот раз мы не ошиблись…». Дыра становилась всё больше и больше. Вскоре Ал смог увидеть в ней кусочек звёздного неба с ослепительно сияющей в небе луной. «Братик… Я обязательно верну тебя, – прошептал Ал, глядя на падающую звезду». *** Солнце клонилось к закату, и холодный горный воздух пробирал до костей. После почти целого дня пути было решено устроиться на привал и поспать несколько часов, чтобы ночью снова двинуться в путь. И всё же кому-то следовало охранять сон остальных. Гогенхейм, почесав голову, заявил, что спать не хочет и, сев у костра, о чём-то задумался. Спустя пару минут все уже мирно спали. Все, кроме Эда, который никак не мог перестать думать о брате и их предстоящей встрече. «Почти год я не видел Ала, – думал Эд. - Нет, не год… - промелькнуло у него в голове. – Я не видел его лица с тех пор, как мы пытались воскресить нашу маму… Не видел лица, не мог чувствовать его тепло… Как же я хочу его увидеть… Но правильно ли я поступаю? Что если со мной или Алом что-нибудь случится… - закралась внезапно мысль. – И отступать уже поздно. Нет, пусть лучше я умру с надеждой, что увижу Ала, чем всю жизнь буду тосковать по нему, по Винри и по всем остальным…». Провалявшись в спальном мешке ещё около получаса, Эд нервно сдул упавшую на лицо чёлку и поднялся на ноги. Широко зевая, он потянулся, чувствуя, как тянет повреждённую автоброню, и заплёл длинные золотистые волосы в косичку. Гогенхейм всё ещё сидел у костра с грустным выражением на лице и о чём-то рассуждал, время от времени яростно почёсывая шею, на которой виднелись бинты, скрывающие гниющую рану. - Эм… оно прогрессирует? - попытался завязать разговор Эд, подойдя к отцу. - Эдвард... – Отец грустно посмотрел на сына. – Да, с каждым днём всё сильнее. Раньше мой ослабевший философский камень притормаживал разложение, но теперь я отдал его тебе и… с моими внутренними органами тоже не всё в порядке. - Я могу вернуть, – Эд полез под рубашку и достал медальон с философским камнем. - Не стоит. Камень потратил последнюю энергию на исцеление твоих ран. Теперь это простой камень. Но если бы не он, ты бы не выжил. Рана была не совместимой с жизнью, и ты это знаешь. Видишь, как тебе повезло, - мягко улыбнулся Гогенхейм. - Ты оказался в этом мире в располагающую для выздоровления погоду, и я в тот момент был неподалёку, и камень сохранил как память о нашем мире… Судьба дала тебе шанс выжить… Но вот моя жизнь подходит к концу. Главное, дожить до твоего возвращения домой. - Только посмей умереть! – вспылил Эд. – А то я снова обижусь на тебя! Но Гогенхейм его уже не слушал. Он с печальной улыбкой смотрел на Эда, вспоминая счастливые годы, проведённые с Тришей и тогда ещё маленькими сыновьями. Он вспоминал свидания с Тришей под луной, её нежный голос, объятия и поцелуи, полные любви и нежности. Маленькие Эд и Ал всё время норовили пробраться в его лабораторию просто, чтобы посидеть на руках у отца. Ал постоянно жаловался матери на старшего брата, а Эд таскал младшего брата за волосы, повторяя при этом слово «ябеда». - Как же мы были счастливы тогда… - вздохнул Гогенхейм, с улыбкой глядя на повзрослевшего сына. Эд придвинулся к отцу и положил руку ему на колени. «Как бы я хотел, чтобы мы снова стали одной семьёй…» - подумал юноша, заворожёно глядя на языки пламени, пляшущие по каменным сводам пещеры. - Расскажи мне что-нибудь о маме, - вдруг попросил Эд. – Какой она была в юности? - Триша была красавицей, - мечтательно улыбнулся Гогенхейм. – У неё была очаровательная улыбка, а сама она была воплощением чистоты и невинности. У неё никогда не было плохих мыслей, и она всегда казалась счастливой. Когда мы встретились первый раз, ей едва исполнилось шестнадцать лет. Совсем ещё юная девушка, она влюбилась в меня, мужчину, который даже чисто внешне ей в отцы годился. Мы встретились летом. Я тогда приехал в Ризенбург, чтобы встретиться с человеком, которого звали Уильям Элрик. Он был твоим дедом и так же был известным алхимиком. Лето в том году выдалось прохладным, и мужчина средних лет, шедший по пыльной дороге окраины Ризенбурга, кутался в коричневый плащ. Его золотистые волосы, стянутые на затылке в конский хвост, развевались на ветру, а золотистые глаза блестели за стёклами очков. «Скоро, - думал Гогенхейм. – Скоро я увижу его и, может быть, узнаю что-нибудь новое об алхимии. Я должен уничтожить это существо, Зависть, которое я создал… Надеюсь, он хоть что-нибудь знает о гомункулах. Не хотелось бы обращаться к военным». Подойдя к небольшому домику на окраине деревни, Гогенхейм достал из кармана листок бумаги и сверил адрес. Убедившись, что пришёл куда надо, мужчина постучал в дверь. Вопреки ожиданиям, дверь открыла юная девушка и вопросительно уставилась на нежданного гостя. Её каштановые волосы разметались по плечам, а большие зелёные глаза выражали крайнюю заинтересованность. - Кто вы? – спросила девушка. - Эм… - Гогенхейм растерялся от неожиданности. – Мне нужен человек по имени Уильям Элрик. Есть здесь такой? - Мой отец умер год назад, – девушка удивлённо вскинула брови. – Я известила всех его знакомых. - Мы не были знакомы, - разочарованно вздохнул мужчина. – Я как раз надеялся познакомиться… Я тоже алхимик… - Алхимия - интересная наука, - улыбнулась девушка. – Но я совсем не разбираюсь в ней. Кстати, меня зовут Триша, а вас? - Гогенхейм… То есть Ван Гогенхейм, - поправился мужчина. – Но меня по имени никто не называет, так что… - Ладно, буду звать вас Гогенхейм, мне нравится, - засмеялась Триша. – Может, пройдёте, я приготовлю ужин и расскажу вам об отце. Мужчина, немного сконфузившись, зашёл в дом. «Да уж, сколько живу, а далеко не каждый приглашает незнакомца на ужин, - подумал Гогенхейм, вешая плащ. – Тем более такие хорошенькие девушки». - Так всё и случилось, - улыбнулся Гогенхейм, глядя на внимательно слушающего его Эда. - После злобной и порочной Данте я был заворожён её искренностью и добротой. Мы проболтали всю ночь, а утром Триша сказала, что не хочет, чтобы я уходил. - Ты что же, соблазнил её за одну ночь? – фыркнул Эд. – Тоже мне… - Это называется любовь с первого взгляда… - блаженно улыбнулся Гогенхейм. – С Данте всё было иначе. Мы были знакомы с детства и привыкли друг к другу. Примерно как вы с Винри. - Не сравнивай нас с Винри с собой и Данте! – вскипел Эд. – Данте чудовище! И как ты вообще мог любить такую женщину? - Данте не всегда была такой. Раньше она была намного добрее. Да и я не безгрешен, - пожал плечами Гогенхейм. – В юности я был таким же вспыльчивым и нетерпеливым мальчишкой как и ты, с той только разницей, что я не понимал, что за всё в этой жизни приходится расплачиваться. Я жил по принципу – не пойман, не вор. Когда мы с Данте были детьми, было страшное время. Тогда повсюду свирепствовали чума и Инквизиция. Чуму называли чёрной смертью, от неё искали лекарство, но так и не могли найти. Тогда-то и получил популярность миф о философском камне, дарующим вечную жизнь, исцеляющем болезни и превращающий любой металл в золото. Сначала люди бежали за помощью к алхимикам, но потом христианская церковь объявила алхимию наукой еретиков. Алхимиков повсюду преследовали, обвиняли в ереси и сжигали на кострах как колдунов и ведьм. Моих родителей и родителей Данте постигла та же участь. Нам самим еле удалось спастись. С тех пор мы жили на улице, некому было позаботиться о нас и мы молились, чтобы не стать следующими жертвами эпидемии чумы или Инквизиции. Нам приходилось скрывать свои знания и способности, приходилось драться с другими бездомными за кусок хлеба, иногда даже насмерть. И мы знали, что нас никто не защитит, и если не убьем мы, то убьют нас. Такое было время… Когда мы выросли, нам всё это надоело и мы решили создать философский камень, чтобы больше не нуждаться ни в чём, чтобы спастись от этого ужаса. Мы никого не убивали нарочно, мы собирали души уже умерших людей. Не знаю как, но Фламель затем использовал тот же самый способ. Мы даже сами не поняли, что живём уже в другом мире. Мы ничего не почувствовали. О расколе миров мы узнали уже значительно позже. – Гогенхейм перевёл дыхание и посмотрел на сына. - А Данте не всегда была такой ужасной. Она стала такой с годами, когда стала понимать, что скоро придётся создавать новый философский камень, а такого количества жертв как раньше нам не найти. Она ужасно боялась смерти и стремилась к вечной жизни. А я стал осознавать, что в мире ничто не вечно и продлевая себе жизнь мы идём против законов природы. Не говоря уж о том, что наши души вытесняли души людей, в тело которых мы вселялись. Так что они умирали. - Значит и я убил того мальчишку, в которого вселился сначала… - вздохнул Эд. - Нет, - покачал головой Гогенхейм. – Душа, находящаяся в теле умирает не сразу, а в течение нескольких дней. Так что тот второй Эдвард был жив, но его сознание отключилось. Но оно включилось заново, когда твоя душа вернулась в своё тело. Но, к сожалению, он почти сразу умер. Если бы не тот несчастный случай с дирижаблем, он был бы жив и здоров. Так вот, - продолжил мужчина после минутной паузы. – Тело способно поддерживать только его настоящая душа, с которой человек родился. Если же перемещаться в чужие тела с помощью философского камня, тело со временем начинает отторгать чужую душу, оно начинает разлагаться. И чем чаще таким образом меняешь тело, тем короче становится жизнь каждого последующего. Из намёков Данте я понял, что её последнее тело, которое ты назвал Лайлой, стало разлагаться буквально через пару месяцев после переселения. Оно разложилось почти полностью буквально за год. Если бы, как ты сказал, Обжорство не сожрал Данте, она и сама бы вскоре умерла без философского камня. - Если ты любил её, тогда почему бросил? Может тогда она не стала бы такой? - Нет, я уже не мог повлиять на неё. Но последней каплей стала моя неудачная попытка вернуть к жизни нашего сына. После этого уже ничто не могло быть как прежде. Данте решила идти своим путём, а я своим. Я решил уничтожить Зависть и для этого стал искать любую информацию про гомункулов. Но такая информация как всегда засекречена, а я в своё время не очень-то этим интересовался, к сожалению… - Ужас! И ты вот это всё рассказал и маме? – удивился Эд. - У нас с Тришей не было тайн друг от друга. Я не мог лгать ей, - улыбнулся Гогенхейм. – А она улыбнулась и сказала, что любит меня таким, какой я есть, сказала, что понимает, что я жалею о своих ошибках. И я поддался на её обаяние. Я решил, что останусь в этом теле до самой смерти. С этой самой внешностью, которую полюбила Триша. - Я слышал, у вас не было свадьбы, - Эд с укором посмотрел на отца. – Почему? Разве ты не хотел сделать ей приятно? - Триша сама так решила, - не смутился Гогенхейм. – Она не хотела связывать меня какими-то обязательствами. Триша была умной женщиной, она о чём-то догадывалась и сказала, что ей не важно, сколько я пробуду с ней, главное, чтобы мы в период нашей совместной жизни были счастливы. И она очень хотела от меня детей… И я хотел… - мужчина грустно посмотрел на сына. – Я хотел остаться с Тришей до конца, хотел, чтобы у нас была одна семья. Я не меньше неё радовался сначала твоему рождению, потом рождению Альфонса. Но расплата за мои ошибки последовала слишком быстро. Моё тело стало разлагаться. Именно тогда, когда я наконец нашёл своё счастье. Я заперся в подвале, пытаясь найти способ исцелиться. Но всё было тщетно. Философский камень, что у меня остался, был уже ослаблен. Мне не хватило бы энергии на переселение в другое тело, да я и не хотел этого. Я пытался найти способ спасти это тело. Но ничего не вышло. Тогда я решил уйти, чтобы ни Триша, ни вы, мальчики, не видели как я превращаюсь в ходячий труп. - Но ты до сих пор жив, - в голосе Эда уже не было былой обиды и раздражения, только сожаление. – Я говорил уже об этом… - И я говорил, что когда я понял, что у меня ещё есть время, то решил вернуться, но было уже поздно. Как бы там ни было, я рад, что встретил Тришу. Она всего за несколько лет дала мне то, чего Данте так и не смогла дать за несколько сотен. И какими бы у нас ни были отношения, Эдвард, я рад, что у меня есть ты и Альфонс. Эд вздохнул и придвинулся ближе к отцу. Гогенхейм, всё ещё мысленно прибывая в своих воспоминаниях, виновато улыбнулся и потрепал сына по волосам. - Как думаешь, - снова нарушил молчание Эд. – Может, я зря пытаюсь вернуться домой? Я много думал об этом, но что если с Алом или со мной опять что-нибудь случится? Не могу выкинуть из головы наглую ухмылку Зависти. Да и предчувствие у меня не очень хорошее. С тех пор как я встал на ноги после той ужасной раны, я стал чувствовать, что Ал жив. Не знаю почему, но я рад, что с ним всё в порядке. - Эдвард, - Гогенхейм внимательно посмотрел на сына. – Я уверен, что либо Альфонс найдёт нас, либо мы сами найдём какой-нибудь выход. - Я просто не хочу снова потерять Ала, - вздохнул Эд. – Мне почему-то кажется, что вскоре произойдёт что-то, что снова изменит мою жизнь. Я не знаю, потому ли это, что я вернусь домой, или по другой причине. Но это чувство не покидает меня с тех пор, как мы уехали из Лондона. - Может, это всё из-за Туле? – осторожно спросил Гогенхейм. Не хватало ещё, чтобы в самый последний момент Эд начал сомневаться в правильности своих действий. – Или из-за Зависти? В последнее время мы все на нервах. - Может быть… - ответил Эд к облегчению отца. «А может и нет» - подумал юноша про себя. Гогенхейм, ничего не ответив, приобнял сына за плечи и с тоской уставился на костёр. Что творилось в его голове, было недоступно Эду, но юноша был уверен, что они с отцом думают об одном и том же. Спустя пару часов отдохнувшая компания снова двинулась в путь. Чем выше они поднимались в горы, тем холоднее становилось вокруг. Солнце уже совсем зашло, а взошедшая луна тускло освещала землю, заставляя искриться выпавший днём снег. Где-то вдалеке ухали совы и выли волки. Наконец, около полуночи путники дошли, казалось, до того места, где видели на рассвете красные сполохи. - И ничего… - пропела Эльза. – Куда теперь, навигатор? – обратилась она к озадаченному Эду. - У меня такое чувство, что здесь происходила алхимическая реакция. Я чувствую это. - Я тоже, – кивнул Гогенхейм. – Но что бы это могло быть? В этом мире алхимия не действует… - А может, это Ал! – щёлкнул пальцами Эд. – Что если он тоже ищет нас… Ну или кто-нибудь из моих знакомых… - Всё может быть, – согласился Гогенхейм. – Думаю, нам стоит немного подождать. - Там снова что-то светится, – Алиса указала пальцем на светящуюся точку в воздухе. - Эд, твой карман тоже светится! Эдвард выхватил из кармана свои часы и пулей побежал к светящейся точке. Друзья, переглянувшись, бросились за ним. Ещё пара минут, и в воздухе образовалась дыра, сквозь которую можно было увидеть огромный зал с колоннами. - Это же тот самый зал… - у Эда перехватило дыхание. – Тот самый, где я дрался с Завистью… И там же я пытался вернуть Ала… - Да неужели… - услышал Эд позади себя насмешливый голос. Обернувшись, он увидел нагло ухмыляющегося гомункула, сидящего на снегу. - Вот чёрт, вернулся! А снотворное в машине осталось! – проворчал Гогенхейм, вытряхивая карманы. – Джеймс, помоги связать его. - Только попробуй связать меня, папочка, - губы Зависти растянулись в ироничной усмешке. – Я же могу случайно проговориться твоему ненаглядному сыночку о той участи, которая его может ожидать дома… - О чём ты? – Эдвард подлетел к гомункулу и схватил его за грудки. – На что ты опять намекаешь, мразь? – Но в голове внезапно пронеслись недавние опасения. - Вижу, ты всё ещё не знаешь об этом… - улыбнулся Зависть. - Неужели ты веришь Гогенхейму? Он бросит тебя так же, как бросил меня! Хотя… он же и так уже бросал тебя однажды… значит, бросит снова… - Ах ты! – Эд превозмогая боль от повреждённой автоброни, занёс стальной кулак над ухмыляющимся гомункулом. - Эд! Сейчас не время, смотри! – одёрнул его Стир. Юноша резко повернул голову и увидел, что светящаяся по краям брешь в пространстве стала значительно больше. Прямо возле портала на коленях сидели мальчик со светло-русыми волосами, стянутыми в небольшой хвостик, и девочка с каштановыми волосами и в чёрном платье. - Ал… - Эд, казалось, забыл обо всём на свете и бросился к порталу, в котором увидел лицо младшего брата. – Ааал… - Братик… - Ал поднял свои большие серо-золотистые глаза и попытался улыбнуться. – Братик, поторопись, у нас мало времени. Мы не сможем долго держать портал открытым. Кроме того это ещё и опасно… - мальчик вдруг обратил внимание на стоящую у портала толпу. – Ох, как неудачно, что люди из другого мира увидели портал… - Всё в порядке, Ал. Они со мной. – Эд всё ещё не мог прийти в себя. – Мы быстро… - Быстро! – скомандовал уже Джеймс. - Вы слышали? Времени мало! Но никто не собирался мешкать. Только Гогенхейм с трудом сумел побороть Зависть, рвавшегося к порталу впереди всех. - Глупый Гогенхейм… - осклабился гомункул. – Мне же ничего не стоит убить тебя. Но я хочу увидеть ужас на твоём лице, когда ты вернёшься в свой мир. - Не дождёшься! – мужчина скрутил гомункулу руки за спиной и обвязал их верёвкой. - Эдвард! – обратился он к сыну. – Вы все входите в портал. Мы с Завистью войдём последними. Эд нервно кивнул, пропуская вперёд друзей. Юноша видел напряжение на лице отца, и ему оставалось только надеяться, что он не упустит Зависть в самый последний момент. Но гомункул, казалось, и не собирается вырываться. Он шёл к порталу, сдерживаемый Гогенхеймом, с гаденькой улыбкой на лице и пылающими от ненависти глазами. Эду не понравился этот хищный взгляд, но медлить уже было некогда. - Эд! – Джеймс собирался уже войти в портал, но остановился. – Сомневаться уже поздно. Твой брат ничего не знал о нас. Он открыл этот портал для тебя и вашего отца. Если ты сейчас не войдёшь в него, его усилия окажутся напрасными. - Я знаю, – вздохнул Эд. – Просто у меня с недавних пор плохое предчувствие. - Иди, Эдвард! – сказал Гогенхейм полным решимости голосом. – И помни, что бы ни случилось, я знаю, на что иду! - Что? О чём ты? – удивился Эд, но в следующий момент почувствовал, как Джеймс хватает его за руку и втаскивает в портал. Где-то в глубине подсознания мелькнула догадка, но изменить своё решение он уже не мог. Снаружи портал казался похожим на окно в воздухе, сквозь которое было видно другой мир. Но это была лишь иллюзия. Оказавшись в портале, Эд почувствовал уже знакомое головокружение и сполохи разноцветных огней со всех сторон. Но полёт продлился значительно меньше, чем в прошлый раз. Ещё несколько секунд, и Эд упал на холодный каменный пол, больно ударив правую коленку. - Вот чёрт! – парень тут же схватился за ногу, но поняв, что нога не сломана, встал и огляделся. Его новые друзья стояли невдалеке и с интересом осматривали огромный зал, в котором они находились. Невдалеке Эд заметил полковника Мустанга, таращившегося на Джеймса единственным глазом. - Т-ты... – услышал Эд растерянный голос полковника. – Нет, это невозможно… Я сам лично видел его тело и… - Так, ясно… вы, значит, тоже знали того парня… Эд рассказывал мне о нём. Говорил, что они были друзьями. Меня зовут Джеймс Сильвер, – представился он, протягивая руку. – Я тоже был когда-то военным, но завязал. - Полковник Рой Мустанг, – ответил мужчина на рукопожатие. - Так вы и есть Мустанг? – усмехнулся Джеймс. – Эд рассказывал мне про вас. - Могу себе представить, что этот мальчишка обо мне наговорил. «Это такой вредный полковник, который любит поучать меня…» - передразнил Рой голос Эда. - Да, что-то такое было, – засмеялся Джеймс. – Но ещё он говорил, что очень благодарен вам за всё. - Стальной не умеет врать… - усмехнулся полковник. – Так что же вы… Мужчины, переговариваясь, отошли в сторону, и Эдвард не мог расслышать дальнейших слов. «Ну и встречка у них…» - ухмыльнулся Эд. Юноша повернулся назад и увидел, как из портала появляется Гогенхейм, а вслед за ним и Зависть, сумевший во время завихрения между пространствами освободиться от пут. Но портал не закрывался. Внутри него исчезла панорама другого мира, и появилась чёрная бездна Врат Истины. Но Эду было не до этого. - А… А где Ал? – Эд недоумённо озирался по сторонам, но младшего брата не было видно. – Я же видел его! Видел! - Эд! – к нему торопливо подбежала Винри и заключила в объятия. – Эд, я так скучала… - Я т-тоже… - юноша почувствовал, что краснеет. – Но где Ал? - Ал, он… - девушка всхлипнула. – Он… - Это то, чего мы все боялись, – сзади подошла та самая девочка и протянула Эду руку. – Я Анжу. Ал знал, на что идёт, но он… Он исчез, как только ты переступил через портал. Последние пару минут я пыталась удержать портал в одиночку. У меня совсем не осталось сил… А портал не закрывается… - В каком смысле не закрывается? – ошарашено переспросил Эд. – Там уже не видно другого мира. - Да, я закрыла проход в другой мир, но я не могу закрыть проход во Врата. Как бы там ни было, у меня есть чувство, что это ещё не конец. Я говорила Алу, что всё обойдётся, но я уверена, что что-то ещё произойдёт… Анжу стала терять сознание, но подбежавшие Эльза и Алиса успели её подхватить. - Ничего не понимаю… - прошептала Алиса на ухо Эльзе. - Похоже, они опять что-то нарушили, – так же тихо прошептала Эльза. - Почему? – спросил Эд, обращаясь ко всем и вместе с тем ни к кому. – Что всё это значит? - Эд, ты только не нервничай, – Джеймс подошёл к нему, всё ещё переговариваясь с Мустангом. - Ты знал? – прошипел Эд, поворачиваясь к отцу. – И ты знал! – юноша ткнул пальцем в полковника. – И ты позволил Алу рисковать собой? Ал! Ааал! – юноша упал на колени. Из глаз полились слёзы. – Я этого не хотел… Если бы я знал, я бы даже не пытался… У меня было предчувствие, что случится что-то плохое, но я думал, что это всё из-за того, что Туле следят за нами… И что теперь делать с этой дыркой посреди зала? Теперь любой дурак сможет попасть во Врата, так? - Именно поэтому я тебе ничего и не сказал! – невозмутимо ответил Гогенхейм. - Не сказал о чём? Почему это случилось? Что с Алом? - Ахах, неужели ты всё ещё не понял, Стальной? – послышался нахальный смех Зависти. – Ты заплатил цену, чтобы вернуть своего братика. И этой ценой стала невозможность жить с ним и видеть его. Вернувшись назад, ты отменил свою плату, поэтому твой брат исчез. Прости, - картинно заломил руки гомункул. – Я пытался сказать тебе правду, но наш любимый папочка не дал мне такой возможности… - Заткнись, сволочь! – вышел из себя Гогенхейм. – Эдвард, не беспокойся. Скоро ты снова увидишь Ала… - мужчина подбежал к сыну и схватил его за плечи. - А я поверил тебе… - прошептал Эд. – Дал шанс… А ты не сказал мне… - Не сказал, чтобы ты не сомневался. Я знаю, как вернуть его, – тяжело вздохнул Гогенхейм. – Но я был уверен, что ты не одобришь мой выбор. Я ещё и поэтому молчал… Прощай, Эдвард… Передай Альфонсу, что я его тоже люблю… И желаю вам счастья… - Не смей! – Эд вдруг понял, что сейчас должно произойти. – Не смей! Я не хочу! Не хочу снова терять дорогих мне людей! Юноша кинулся на отца, пытаясь не дать ему хлопнуть в ладоши, но сзади его схватила Изуми. - Эд! – грозно прикрикнула учитель. – Ты же всегда хотел, чтобы другие уважали твой выбор! Так научись же и ты уважать чужой выбор! Уверена, твой отец уже давно всё обдумал, правда ведь, Гогенхейм? - Разумеется, – мягко улыбнулся мужчина. – Тем более я и так уже задержался в этом теле. Скоро оно станет совсем уже непригодным для жизни. И пока я ещё жив, я хочу хоть раз в жизни сделать что-нибудь полезное для своих детей. Эдвард, - мужчина снова подошёл к сыну и обнял его. – Разве ты не видишь? Это замкнутый круг. Последние несколько лет вы, мальчики мои, только и делаете, что жертвуете собой друг ради друга. Вы так и будете пытаться вернуть друг друга, с каждым разом отдаляясь всё дальше и дальше. Никто не знает, куда судьба забросит вас в следующий раз. И вы никогда не обретёте покой. Так что именно я должен разорвать этот замкнутый круг. Я должен поставить точку в этой истории! – Гогенхейм печально вздохнул. - Надеюсь, однажды ты поймёшь и простишь меня… - Дурак! – Эд, всё ещё рыдая, посмотрел отцу прямо в глаза. – Я уже давно простил тебя, от-отец! Ещё тогда, когда ты выхаживал меня раненого! Я думал, что ты понял это… - Я рад, что ты сказал это, сын. Надеюсь… - Ну, нет! Я не позволю тебе это сделать! – Зависть подлетел к Гогенхейму и мгновенно выкрутил ему руки за спиной. – Я не позволю тебе испортить такой счастливый для меня момент… - Пошёл вон! – Эд яростно хлопнул в ладоши. Ещё секунда, и щиток на его стальной руке превратился в клинок. – Я теперь снова могу пользоваться алхимией! Получай, тварь! Эдвард бросился на Зависть, стараясь ранить его как можно сильнее. - Полегче… Ты же не знаешь моего слабого места. А я не такой дурак, чтобы становиться в центр алхимического круга. - Зависть брезгливо отпустил Гогенхейма и насмешливо уставился на Эда. – Теперь, когда твой брат снова умер, я могу запросто убить тебя. А потом и Гогенхейма… - Не выйдет! – рядом с Эдом уже стояли полковник Мустанг, Изуми, Зиг, Джеймс и Стир. Взгляд Зависти обратился на вход в зал, откуда уже слышался гул приближающихся шагов. В следующий момент в зал вбежали лейтенант Хоукай, майор Армстронг и их подчинённые. Гогенхейм в это время стоял в стороне и о чём-то думал. «Я должен сделать это, пока Эдвард не видит, – думал он про себя. – Но если я верну Альфонса сейчас, я могу подставить его под удар… Ведь он не будет готов к такой обстановке… Но время идёт… Если я промедлю, будет поздно…» - Вы и в самом деле думаете, что справитесь со мной… - брезгливо поморщился Зависть. - Ты умрёшь, гад! – прорычал Мустанг, высекая пламя. – Умрёшь за моего лучшего друга! - Мне ты тоже заплатишь! – Гнев, всё это время сидевший в тени и угрюмо наблюдавший за происходящим, дал о себе знать. – Это из-за тебя я потерял руку и ногу Стального! Теперь приходится пользоваться этими железяками! - Да неужели… - фыркнул Зависть, с лёгкостью стряхивая с себя Гнева, как тряпичную куклу. Гомункул, взвизгнув, ударился о стену и потерял сознание. Изуми тут же бросилась к нему. – Я что, похож на дурака? – обратился он ко всем собравшимся. - У меня абсолютно нет никакого желания драться со всеми вами. И даже не пытайся подобраться ко мне сзади, Стальной! – Зависть ловко схватил Эда за правую руку и с силой сдавил. Как и следовало ожидать, рука разлетелась вдребезги. – Теперь ты не такой смелый, а? – довольно осклабился Зависть. - Не трогай моих мальчиков! – Изуми яростно хлопнула в ладоши и, ударив ими об пол, поймала гомункула в каменные тиски. - Тебе жить надоело, тётя? – гомункул хищно посмотрел на женщину и, приложив немного усилий, вырвался из капкана. Один из камней отскочил и больно ударил Изуми в живот. Женщина тут же согнулась пополам, и из её рта потекла струйка крови. - Изуми! – Зиг пришёл на помощь жене. Но его мускулы не шли ни в какое сравнение с силой гомункула. Пришедший в себя Гнев предпринял новую попытку атаковать Зависть. - Из-за тебя я не могу больше пользоваться алхимией! – визжал маленький гомункул. – Из-за тебя! - А Стальной теперь стал хорошим, да? – глумился над ним Зависть, легко уворачиваясь от ударов. - С ним я позже разберусь! – сквозь слёзы кричал Гнев. – У него по-прежнему нет руки и ноги. А значит, и мне их не видать! Если бы не ты, я бы их не потерял! - Ты мне надоел… - вздохнул Зависть и, удлинив и заострив руку, собрался пронзить им Гнева так же, как некогда пронзил Эда. – Ты не такой, как все гомункулы. Ты ведь так и не смог отрастить себе новые руку и ногу, а значит ты слабак! Посмотри на меня, мне хоть сто раз ногу оторви, я как ящерица отращу новую. А ты… - Я же сказала, не тронь… - Изуми предприняла отчаянную попытку атаковать Зависть, но промахнулась. - Учитель! – Эд в самую последнюю секунду оттолкнул Изуми и подвернувшегося под руку Гнева. Со всех сторон в Зависть полетели пули. Но гомункулу они были не страшнее гороха. - Вас так много… - притворно устало заметил Зависть. – Мне лень драться сразу со всеми. Пусть вы и не знаете моего слабого места, но мне не интересно отбиваться сразу ото всех. Предпочитаю драться один на один. - Ты у меня получишь, тварь! – Мустанг щёлкнул пальцами и направил в сторону гомункула огненную струю. - Эй, полегче! – брезгливо поморщился Зависть, отступая на пару шагов. Мустанг продолжал наступать. В его взгляде застыла холодная ярость. Нет, он не собирался упускать убийцу лучшего друга. Эд поднял с пола основную часть своей атвоброни и попытался вставить её в каркас на плече. Но рука была слишком повреждена и не желала держаться. Остальные, поняв идею Мустанга, двинулись следом и по кругу, сжимая кольцо вокруг гомункула, с каждой секундой приближающегося к всё ещё открытым Вратам. Зависть, наконец, понял, что его заманили в ловушку, и, издав яростный вопль, попытался атаковать любого, кто был поблизости. От перенапряжения у Изуми снова случился приступ, на неё-то и двинулся Зависть, как на самую уязвимую мишень. - Учитель! – Эд из последних сил кинулся ей на подмогу. Понимая всю абсурдность своих действий, он всё таки не смог спокойно смотреть на то, как Зависть с хищной усмешкой приближается к Изуми. Ещё пара секунд, и Эд заслонил учителя от удара, и рука Зависти, обращённая в клинок, разбилась о его стальную ногу. - Что, тоже хочешь умереть, Стальной! Смотри, на этот раз ты точно не выживешь! - Не убивай его! – услышал Эд голос Гнева. – Мне нужны его рука и нога, чтобы использовать алхимию! – маленький гомункул, как клещами, вцепился в Зависть. - Рука и нога… - прошептал Эдвард. – И как я раньше не подумал! Я же видел, как Гнев пользуется этим приёмом! В следующее мгновение юноша, сделав круг рукой и ногой, заковал Зависть в каменном блоке. Подоспевший майор Армстронг не заставил себя долго ждать и со словами «Этот приём передавался из поколения в поколение в семье Армстронгов!» швырнул глыбу с Завистью во всё ещё открытый портал. - Ты всё испортил, маленький гадёныш! – злобно процедил Зависть, хватая отцепившегося от него Гнева за длинные космы. – Я заберу тебя с собой во Врата! Зависть уже почти исчез в портале, когда, освободившись от каменных тисков, вцепился в стоящую колонну. Гнев повис у него на плечах. - Аааа! – рыдал Гнев. – Нееет! Не хочу туда! Мне страшно! Мама! Не бросай меня снова! – Гнев смотрел на остолбеневших военных и на оцепеневшую Изуми. – Мама… - Дурак! – злобно прокричал Зависть. – Она не спасёт тебя! Она не твоя мать! Ты не человек, пойми наконец! И отцепись от меня! Я не могу вылезти из-за тебя! Изуми из последних сил поднялась на ноги. В глазах женщины стояли слёзы. - Гнев… - женщина бросилась в сторону портала. - Изуми, стойте! – Мустанг попытался задержать женщину, но почувствовал на своём плече руку Зига. - Оставьте её, полковник, – сказал муж Изуми. – Этот ребёнок-гомункул нужен ей. Тем временем Изуми приблизилась к порталу и попыталась вытащить Гнева. Но Зависть не сдавал позиций. - Что, тётя, хочешь отправиться за ним? Могу устроить! - Ну нет! – Эд подбежал к порталу и, совершив преобразование с помощью руки и ноги, превратил колонну, за которую держался Зависть в кучу песка. В последний момент Изуми удалось схватить ревущего Гнева за руку. Зависть, издав вопль отчаяния, схватил маленького гомункула за волосы и попытался утащить за собой, но Эд, превратив кучу песка, бывшую когда-то колонной, в меч, отсёк волосы Гнева. Зависть, всё ещё выкрикивая проклятия в адрес Стального и Гнева, исчез в портале. Ещё пару секунд были слышны его злобные крики, а затем портал закрылся. Словно его и не было. - И что это значит? – не понял Эд. – То он не закрывался с помощью алхимии, а теперь закрылся сам? - Может, он закрылся потому, что получил плату? – нахмурилась Изуми, сжимая на руках всё ещё ревущего Гнева. – Мы принесли жертву Вратам, и они закрылись… - Скорее всего! – Анжу внимательно стала осматривать то место, где ещё недавно был портал. – А знаете что? Аномальное явление исчезло. Я больше ничего не чувствую. Моё предчувствие не обмануло меня. Я же говорила, что ещё что-нибудь случится. - И я не чувствую, а ну-ка, – Мустанг поднёс к тому самому месту свои серебряные часы. – Идут как обычно. Эд в это время лихорадочно соображал, что делать дальше. Подросток искусал в кровь губы, пытаясь подавить рвущиеся рыдания. Еще пару часов назад он так мечтал вернуться домой. Так радовался тому, что наконец появились хоть какие-то зацепки, а теперь… теперь он готов был провалиться сквозь землю от чувства вины, которое вновь стало разрывать душу и сердце Эда на части. Как он мог так оплошать? И что теперь делать? Терять вновь найденного отца вот так быстро юноша тоже не хотел. А если он снова отдаст жизнь за Ала, как в прошлый раз? Выживет ли он? Вернётся ли в Лондон или на этот раз умрёт окончательно? «Ал так старался вернуть меня… - думал Эдвард, стиснув зубы и зажмурившись так, что перед глазами замелькали яркие точки. – Он не простит меня, если я снова верну его таким способом. Он будет страдать не меньше меня, будет винить себя в моей смерти… Но должен же быть другой выход… Его не может не быть!». - Дурак! – Винри решив разрядить обстановку, подбежала к Эду и со всей силой стукнула его кулаком по затылку. – Ты снова сломал автоброню! А если бы Зависть снова ранил тебя! Роза рассказывала, какие страшные раны он тебе нанёс! И Ал… - Не говори мне про Ала… - в глазах Эда снова заблестели слёзы. – Я… выходит… не должен был возвращаться… И что бы ни говорил отец… Никто не решался сказать ни слова. Джеймс считал, что Гогенхейм сам должен ещё раз сказать об этом сыну. Остальные же были просто в замешательстве. Мустанг держал пальцы на переносице, а Лиза нежно обнимала его за плечи. У Изуми от нанесённого Завистью удара случился сильный приступ и Зиг, Стир, Эльза и Алиса хлопотали вокруг неё. Анжу как всегда думала о чём-то своём, не обращая внимания на происходящее. А Гнев тихо хныкал, уткнув лицо в колени, время от времени косясь на Изуми. - Я уже сказал, Эдвард! Я должен это сделать! – наконец сказал Гогенхейм. – Я немного помедлил из-за Зависти, но теперь пришло время! Да, кстати… - мужчина достал из кармана нож. Стянув с волос резинку, Гогенхейм, вздохнув, заплёл косичку, какую часто видал у сына и одним махом отрезал её. – Вот, закопай это рядом с могилой Триши. – Гогенхейм протянул сыну свои волосы. – Тогда частичка меня всегда будет с ней и с вами. Эд негнущимися пальцами взял волосы отца и сунул их в карман. Юноша всё ещё отказывался верить в происходящее. Только-только он наладил контакт с отцом, как вынужден снова его потерять. Хоть Эд и понимал, что отцу осталось жить недолго, но он никак не рассчитывал, что всё произойдёт так резко и быстро. - Прощай, Эдвард, – снова попрощался Гогенхейм. – Передай Альфонсу те слова, что я сказал раньше… - П-прощай, от-тец… - сквозь слёзы прошептал юноша. – Я… я т-тоже люблю тебя… И Ал любит… - прошептал Эд так, чтобы никто кроме отца его не услышал. Гогенхейм последний раз заключил сына в объятия и, бросив на него последний взгляд, вошёл в тот самый алхимический круг, который послужил когда-то Эду для возвращения Ала. «Жди меня, Триша, - вздохнул мужчина. – Скоро мы снова будем вместе». Перед глазами Гогенхейма промелькнул образ любимой. Она улыбалась и словно звала его. Бросив последний взгляд на Эда, который всё ещё не мог оторвать взгляда от отца, словно пытался насмотреться на него на всю жизнь, Гогенхейм, тяжело вздохнув, хлопнул в ладоши. Когда туман рассеялся, все увидели, что Гогенхейм исчез, а вместо него в круге лежал светловолосый мальчик. - Ал… - Эд, рыдая, бросился к брату, пытаясь на ходу стереть слёзы оставшейся левой рукой. Нет, Ал не должен их видеть. Первое, что он увидит, должна быть его улыбка. – Ал. Эд подбежал к брату, присел рядом с ним на колени и как можно осторожнее перевернул его. - Ал… - Эд зубами стянул перчатку с руки и провёл пальцами по лицу мальчика. – Как давно я не видел твоего лица… Не мог до тебя дотронуться… - Эд… - Ал приоткрыл глаза и улыбнулся той самой милой улыбкой, которую Эд не видел с тех самых пор, как они пытались воскресить свою маму. – Братик… - мальчик приподнялся и обхватил старшего брата руками. – Я тоже… тоже ведь не мог почувствовать твоё прикосновение… столько лет… Я вообще ничего не мог чувствовать… - Я знаю… - Эд впервые за много лет улыбался от счастья, но слёзы продолжали катиться из его золотистых глаз. – А ведь я опять чуть не погубил тебя, Ал… - Эд виновато уткнулся в плечо брата. – Если бы не отец… - Отец? Что с ним случилось? – встревожился Ал и стал озираться по сторонам, выискивая глазами Гогенхейма. - На этот раз ОН отдал свою жизнь за тебя. И он… просил передать, что любит нас и желает нам счастья… - Братик… - вздохнул Ал, и из его серо-золотистых глаз тоже полились слёзы. – Почему всё так случилось? Мы же просто хотели… - Отец и так умирал, – через силу выдавил Эд, понимая, что говорит сейчас то, в чём его самого недавно пытались убедить. – Его тело разлагалось… Это всё философский камень… Он столько раз менял себе тела, что стал гнить заживо, как и Данте… Я потом подробнее тебе расскажу. Никто из присутствующих не решался двинуться. Мустанг с задумчивым выражением лица держал под руку улыбающуюся Лизу. Изуми, придя в себя, тихо подкралась к всё ещё рыдающему Гневу и, обняв, гладила его по голове. Поначалу он пытался сопротивляться, но потом вдруг передумал. Джеймс, Эльза и Стир о чём-то тихо перешёптывались, косясь на всё ещё обнимающихся братьев. А Алиса плакала одновременно от радости, что Эд наконец вернул себе брата, и от мысли о том, что теперь она, вероятно, отойдёт для него на второе место. - Мальчики… - Винри в какой-то момент не выдержала и бросилась к ним в объятия. – Теперь… всё закончилось, да? - Винри… - Эд второй раз за последний час почувствовал, что краснеет. – Боюсь, что это ещё не конец… Однако, теперь мы снова вместе, и я безумно рад этому. - А я нет! – раздался вдруг капризный голос Гнева, вырывающегося из объятий Изуми. – У тебя опять эти железяки вместо руки и ноги! Куда делись те, что у меня оторвали Врата? Я хочу их вернуть! Хочу! Хочу! - Гнев, успокойся! – Изуми попыталась угомонить снова разбушевавшегося гомункула. – Ты такой же неугомонный, как и Эд! Эдвард с недоумением уставился на Гнева. За то время, что он не видел гомункула, тот немного подрос, а вместо правой руки и левой ноги у гомункула были такие же протезы, как и у самого Эда. И хотя теперь его волосы свисали только чуть ниже плеч, он всё равно остался лохматым и диким на вид мальчишкой. - Боюсь, что никому из нас не вернуть конечности, – наконец ответил Эд. – Ни мне, ни тем более тебе! - Но братик, ты же хотел… - Ал вопросительно посмотрел на старшего брата. – Ты хотел вернуть мне тело, а себе - утраченные руку и ногу. Неужели ты сдашься? Мы через столько прошли… А в итоге ко мне вернулось всё, а к тебе ничего… Это не равноценный обмен! - Кто сказал, что я ничего не вернул? – Эд потрепал младшего брата по волосам. – Ко мне вернулось самое ценное, что я потерял – ты, Ал. Ты для меня дороже руки и ноги. Так что это всё-таки равноценный обмен. А к автоброне я уже привык. Да и незачем лишать нашу Винри удовольствия ремонтировать меня, а? – усмехнулся юноша. – Кстати, как ты узнал, в каком именно месте я окажусь? Тот мир не меньше нашего… - Сказать по правде, мы несколько раз открывали портал в новых местах, в том самом месте в горах даже пару раз, и вот, наконец, нам улыбнулась удача. Я надеялся, что твои часы государственного алхимика всё ещё при тебе. В них же были красные камни и… - Да уж… Прям ирония судьбы… Они реагировали на аномальные зоны в том мире. И они, и вот это. – Эд запустил левую руку под рубашку и достал философский камень, висящий на цепочке. – Он теперь бесполезен, но я жив благодаря тому, что отец не выбросил его. Я был тяжело ранен, когда оказался в том мире и… - Но почему? – Ал снова непонимающе посмотрел на брата. – Я думал, что сумел вернуть тебе твои части тела. И та рана… Я же исцелил её… - Думаю, когда я пожертвовал собой ради тебя, - вздохнул Эд, – я отменил твою последнюю жертву. Не знаю, как это вышло, видимо, так угодно было Вратам. Когда мы пытались воскресить маму, у тебя забрали тело, а у меня забрали ногу и… самого близкого мне человека – тебя, Ал. Ты тоже стал моей платой. Но кому-то было, видимо, известно, что я попытаюсь вернуть тебя. А значит, ты не умрёшь. Когда же я вернул тебя к жизни тогда, у меня снова забрали тебя в качестве платы. Отец понял это. Он сказал мне, что у меня забрали не мою жизнь, а возможность жить с тобой. Поэтому ты и исчез, когда я снова здесь появился. А я даже не догадался до этого. Своим появлением я отменил свою плату… Поэтому… - Не вини себя, братик, – Ал взял руку Эда в свои руки и прижал к себе. – Если ты прав, то нам сильно повезло. Но теперь уже нет смысла думать о прошлом, правда? Ты сам сказал, что отец хотел, чтобы мы были счастливы. И мама тоже хочет этого… - Мама? – Эд с недоумением посмотрел на улыбающееся лицо Ала. - Ага, – улыбнулся Ал ещё шире. – Я видел её мельком, когда исчез. Она сказала, что всё будет хорошо, и просила передать, что любит нас обоих и… - Что ещё? – нетерпеливо поторопил Эд. - Она сказала, что наблюдала за нами всё это время и охраняла нас. Сказала, что ей было очень больно видеть наши страдания. Мама счастлива, что мы так сильно любим её, но ей грустно от того, что из-за этой любви мы себя так… покалечили… - вздохнул Ал. – Она сказала, что если бы вдруг случилось чудо и она ожила, то была бы глубоко несчастна, найдя наши искалеченные тела. - А мы об этом даже не подумали… - прошептал Эд. – Я её тоже видел мельком, перед тем, как попасть в другой мир. Я думал тогда, что умираю, но она сказала, что мне ещё рано… - Кстати, братик, а я теперь младше тебя на пять лет, получается… - усмехнулся Ал. - Чего? – Эд снова непонимающе посмотрел на брата. - Мне сейчас снова одиннадцать… Когда меня нашли, почти год назад, мне было десять. Полковник предположил, что мне вернули такое же тело, какое и забрали, тело десятилетнего… Но мне уже даже почти двенадцать, получается. Так что… - Да уж, о таком исходе событий я даже не думал, – усмехнулся Эд. - Хорошо, что хоть у одного из нас появилась возможность прожить эти годы заново… Кстати, ты побывал во Вратах, Ал. Значит, ты теперь тоже можешь производить реакцию без алхимического круга? - Не знаю… - с сомнением ответил Ал. – Надо попробовать. – Мальчик стянул перчатки и хлопнул в ладоши. – Ну, что бы такое сделать… – он собрал вокруг обломки автоброни и положил рядом с братом. – Попробуем! – Ал хлопнул в ладоши и дотронулся руками до пола. Вокруг автоброни Эда на какое-то время появилась белая дымка, а когда она рассеялась, автоброня была уже целой. - Ух-ты. – Винри взяла протез в руки и стала пристально рассматривать. - И даже отполированная до блеска, аж глаза слепит. - Дай сюда… - Эд вырвал автоброню из цепких рук Винри и с силой воткнул её в каркас на плече. – Уиии… Больно… - простонал парень. - Давай я подсоединю оставшиеся нервы. – Винри ловко подсоединила несколько проводов. – Пока сойдёт. Но тебе срочно нужен ремонт. Алхимия алхимией, но некоторые провода порваны, некоторые искрят… Алхимия не заменит хорошего механика! - Как знаешь… - притворно проворчал Эд и, недолго думая, хлопнул в ладоши и восстановил рукав своей рубашки, который свисал лохмотьями с тех пор, как Зависть сломал ему руку. – Так-то лучше, хоть не так в глаза бросается. Поздравляю тебя, Ал, ты теперь тоже можешь пользоваться алхимией без круга. - Может, всё-таки пойдём отсюда? – подал голос Мустанг. – Мы тут все разомлели от ваших братских объятий, но у меня нет желания ночевать в этом месте. - А, полковник, – ухмыльнулся Эдвард. Ал вернулся, и у парня поднялось настроение. – Давненько не виделись. Что это у вас с глазом? - Да так. Подарок на память от психа по имени Арчер, помнишь такого? Он напал на меня после того, как я вышел из горящего особняка Бредли. - Так вы его всё-таки победили? – спросил Эд. – А как же его останки? - Останки прототипа Гордости были в его доме в сейфе. Недальновидно с его стороны, не правда ли? Сказать по правде, я обязан победе над Бредли его приёмному сыну, Селиму. Мальчику тоже досталось, приёмный папочка едва не придушил его. Но он поправился и живёт теперь с бывшей женой Бредли. «А ты, я вижу, совсем не изменился, Стальной» – с улыбкой подумал Мустанг, когда компания двинулась к выходу из подземного города. *** В это время Эйвери сидел в своём кабинете и о чём-то сосредоточенно думал. Мужчина ходил по кабинету, пытался усидеть за столом. Даже приложился к бутылке коньяка, но ничего не помогало. Анжу сидела рядом и нервно стучала пальцами по столу. - Ты понимаешь, что могло произойти, Анжу? – тихо проговорил Эйвери. - Я чувствовала, что всё будет хорошо, – ответила девочка. – Портал закрылся, и аномалия исчезла. Я догадывалась, что так и будет, поэтому и решила помочь Алу. - Но это ещё не конец, - Эйвери посмотрел на дочь, и глаза блеснули за стёклами очков, отражая огонь в камине. – Последствия не заставят себя ждать. Но, если честно, я рад, что у Гогенхейма хватило ума отдать свою жизнь за Ала. - Да, – кивнула девочка. – И ещё, я решила помочь Алу потому, что понимаю его чувства к брату. Я бы тоже хотела вернуть сестру, но это невозможно. - Раньше я думал, что смогу вернуть твоих мать и сестру с помощью преобразования времени и пространства, но я ошибался, – вздохнул Эйвери. – Пространство можно преобразовать не только вширь, но и вглубь. Я думал, что можно вернуться в прошлое и всё изменить. Но этого нельзя делать. Пообещай мне, что никому ничего не скажешь. - Нет, это невозможно, – вздохнула Анжу. – Они должны знать об этом. Ал и Эд не из тех, кто будет бездумно пользоваться такой силой. Они слишком сильно пострадали, нарушив закон о запрете преобразовании человека. Им можно доверять. Кроме того все, кто присутствовал сегодня в подземном городе, и так всё поняли. Думаю, будет лучше, если мы вместе им всё расскажем.