Pov Джон
Прошло три часа. Мы опять сидим в зале ожидания. Эти стены уже ненавистны мне. За все время к нам никто не приходил. Ни врач, ни медсестра. Мы терялись в догадках, но никто не проронил ни слова. Мы ждали. Вокруг снуют люди. У каждого свое горе. У каждого своя история. Но рано или поздно приходит конец любой книги, любой истории. Я отгоняю мысли о том, что история Кейт окончена. Это невозможно. Моя родная милая Кейт не может умереть. Не сейчас. Но перед глазами стоит монитор с прямой линией. И его равномерный писк. Трудно после этого верить, что она жива. В это уже невозможно верить. Это самообман. Я вскочил на ноги и стремительно вышел на улицу. Солнце уже зашло, но свет фонарей ослепил меня. Я наполнил свои легкие холодным зимним воздухом и поднял лицо в небо. Хочется бежать, все крушить и ломать, свернуть горы и перевернуть дома. Повернуть время вспять. Только это изменило бы все. Это дало бы мне шанс все исправить. Шанс зажить счастливо с Кейт. Но жизнь не игра, которую можно перезагрузить и исправить ошибки. У нее свои правила, которые нельзя нарушать. Теперь я буду всю жизнь отвечать за ее гибель. В этом есть моя вина. Это полностью моя вина. Возвращаться назад смысла нет. Сейчас ни в чем нет смысла. Когда я допустил это? В голове всплыло лицо Кейт, когда я увидел ее в августе. Разгневанная, она вышла из машины и была готова меня убить. Но я впал в ступор от того, что я увидел ее глаза. Это были те большие зеленые глаза Джесс. Я боялся, что больше никогда не увижу ее, но теперь я знал ее номер, я знал, что она в одном городе со мной. Я вспомнил наши ссоры в начале учебы. Я пытался понять, она ли это. Мне было тяжело от того, что я не могу это узнать. Спросить прямо было бы дико. Я хотел быть с ней, даже если она не играла со мной десять лет назад в детские игры. Она уникальна, и я хотел быть именно с ней. Но когда я первый раз увидел Джеймса, я узнал его. Я понял, что не ошибся. В груди все сжалось, слезы непрерывным потоком стекали с глаз. Закрыть глаза и умереть, ничего не чувствовать. Но внутри все горит, сгорает, умирает. Пройдет неделя, месяц, год, но уйдет ли эта боль? Как мне смотреть в глаза Джессике и Джеймсу, Эллисон и Джеку? Как Джек не узнает свою старшую сестру, которая любит его больше всего на свете? Она хотела сама научить его читать, писать и считать. Хотела слышать его первые слова и видеть первые шаги. Она даже не успела пожить. Ей даже не исполнилось 18. Я потер большим пальцем переносицу, а лица коснулась тоненькая фенечка, которую Кейт завязала на мне месяц назад. Рыдания поступили к горлу, но я не стал с ними бороться. Я упал на колени и предался своему горю.Pov Эллисон
Ожидание стало угнетать еще тогда, когда из палаты только выкатили кровать. Сейчас же оно просто убивает. Люди то приходят, то уходят. То сидят, то нервно расхаживают по залу. Вся атмосфера больницы мне надоела за эти дни. Мне надоела мысль о том, что с Кейт все плохо. Надоело видеть горе Джессики и Джеймса. Надоело смотреть на то, как убивается Джон. К нам так никто и не пришел. Нам не говорят, что с ней. Поэтому, мы сидим в тишине. Джессика и Джеймс вызвали бабушку из Портленда, чтобы та сидела с Джеком, и поэтому они здесь без ребенка. Сейчас они должны заботиться о старшей дочери. После того, как Джон ни с того ни с чего вылетел из зала, прошел почти час. Он не вернулся, и я опасалась идти за ним. Сейчас висит на волоске не только жизнь Кейт. От этого зависят и наши жизни. Наконец, в зал зашла Хлоя, знакомая медсестра Джеймса. По ее непроницаемому лицу нельзя было что-то прочитать. Она сняла маску и поправила халат. Сердце ускорило и без того бешеный ритм и было готово выпрыгнуть из груди. Как только она подошла ближе, мы окружили ее и выжидающе уставились на нее, не в силах сказать что-либо. Она подняла глаза и устало нам улыбнулась. Мир остановился.Pov Кейт
Темнота. Гул. Шум. Писк. Боль. Сделать глубокий вдох, определенно, было большой ошибкой. Где я? Что я? Я попыталась вспомнить последние события. Словно по заказу, в голове всплыл разговор о некой Джесс. Зачем я проснулась? Что это было? Если я жива, мне постоянно будет так больно от этого воспоминания? Нужно жить дальше. Люди живут. И я смогу. Нужно начать эту жизнь. Новую жизнь. Я открываю глаза и вижу белый потресканный потолок. Я закрываю глаза и не вижу ничего. Так проще. Боль пронзает все мое тело, когда я пытаюсь сделать глубокий вдох. Вот и история обыкновенной Кейт, которая хотела жить как все. Закончить колледж, выйти замуж за своего одногруппника и родить двоих детей. Когда что-то пошло не так? Я слышу шаги, они все ближе. Я не открою глаза. Просто оставьте меня. Я просто хочу умереть. Стоп. Это невозможно. Я вышла из дома Джона, села в машину и поехала домой. Я оставила автомобиль и пошла гулять. Но что со мной произошло? Я вспомнила свет фар и скрип колес. Твою мать, меня сбила машина, а сейчас я в больнице. Действительно, все сходится. Белый потолок, шум приборов, ужасные боли. Кейт, ты молодец. Загреметь в больницу во время Рождества даже для меня перебор. Но какой сегодня день? Все-таки, я должна открыть глаза. В окно пробивается дневной свет. Это все, что я смогла заметить. Я попробовала повернуть голову, но в нее словно изнутри ударили молотком. -Кейт!!! — громко. Слишком громко. Я поморщилась от знакомого возгласа своей подруги, который сейчас способен меня парализовать. — Джеймс, она открыла глаза! Эллисон подбежала и упала рядом с моей кроватью. Она схватила меня за руку и крепко сжала ее. Я аккуратно повернула голову и посмотрела на нее. Элл плакала. Под ее глазами были круги, а щеки сильно впали. Мы виделись буквально вчера… Что с ней произошло? В палату вошел папа, но… Я не узнала его. Вокруг его глаз круги были еще больше. Лицо осунулось и потемнело. Неужели это все из-за меня? -Доченька, наконец-то, — он подошел ко мне с другой стороны, а его глаза наполнились слезами. Я хотела поднять руку, чтобы смахнуть их, но моя свободная от Эллисон рука оказалась в гипсе. Сразу же в палату вошла медсестра и проверила показания приборов. Я не уверена, что смогу говорить, если меня о чем-нибудь спросят. -Ну здравствуй, Кейт. Меня зовут Хлоя. Скоро придет твой лечащий врач и осмотрит тебя. Тебе принести воды? Я аккуратно кивнула головой и поморщилась от боли. Неужели каждое движение будет приносить столько боли? -Кейт, ты жива, — Эллисон шептала это, прижавшись к моей руке. Я продолжала смотреть на папу, пытаясь понять, что произошло. -Ты ничего не помнишь? — папа ласково улыбнулся, и от этой улыбки на мои глаза навернулись слезы. -Нет, — я смогла лишь прошепатать. Горло обожгло непонятной болью. Хлоя принесла стакан воды с трубочкой и мне помогли захватить ее губами. Сделав глоток, я почувствовала небольшое облегчение. Но пока я не буду опять говорить. -Кейт, тебя сбила машина. Это ты помнишь? — папа выжидающе смотрел на меня, и я едва заметно кивнула головой. Это единственное, что я помню. — Ты пролежала в коме 8 дней. И потом… Клиническая смерть. Благодаря оперативной реанимации тебя спасли. Ты пробыла без сознания почти две недели после того, как твое сердце снова забилось. Ох. Оооооох. Это совсем не то, чего я ожидала. Совсем не то. В палату вошел мужчина в очках и халате. Я видела его раньше, когда приходила с папой на работу. -Джеймс и Эллисон, отойдите немного от кровати на несколько минут, — он опустился на стул рядом со мной и открыл большую тетрадь. После опроса и осмотра, доктор Престон оставил нас одних. Вскоре пришла мама и мы вместе не смогли сдержать слез. Движения головы уже не вызывают сильных болей, а легкие позволяют делать глубокие вдохи. Как оказалось, я отсутствовала больше трех недель. В колледже мне дали больничный, и никаких проблем не будет. Они все смотрели на меня, как на хрупкую вазу, словно от одного слова я могу рассыпаться. Но за тот час, который они провели со мной, никто не сказал о Джоне. Никто не упомянул его. Внезапно мне стало трудно дышать. Ребра сковали мои легкие, но я постаралась скрыть это. Родители ушли домой, оставив со мной Эллисон. Им нужно покормить Джека и побыть немного с ним. Эллисон рассказывала о колледже, о всем, что я пропустила. Но опять же, она ни слова не сказала про Холлина. -Элл, где Джон? Эллисон замерла, и я поняла, что все услышанное мной было правдой. Он ушел. Он никогда не вернется. Он счастлив. -Кейт, он… Уехал. Уехал. Хорошо. Его не будет рядом, он не будет мозолить мне глаза. Так лучше. Так правильно. -Элл, я устала. Я хочу поспать. -Да, прости. Хлоя говорила, что ты должна только спать и есть. Я приду завтра. Поправляйся. Она наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. Когда Элл вышла из палаты, на глаза навернулись слезы, и я не стала их сдерживать. Так правильно. Значит, так надо. Перед глазами мелькают счастливые воспоминания, которые совсем недавно были реальностью. Когда что-то пошло не так? Где я что-то упустила? Я ничего не понимаю. Я ничего не хочу знать. Я попробовала сделать глубокий вдох, но в груди возникла какая-то преграда, а легкие пронзила боль. Так я и уснула, переживая вновь самые прекрасные моменты последних шести месяцев, и задыхаясь от боли.