Счастье — птица

"Милорд Инквизитор" – "Леди Искательница". Вежливые кивки на бегу – и расходятся, не останавливаясь, не обменявшись даже взглядом. Неделя уже прошла после официального объявления. До коронации всего ничего осталось. А они – вот такие. Первой, конечно, замечает Вивьен. Хмурится недоверчиво, медленно изгибает бровь и кивает с легким одобрением: достойно. Так себя держать, даже зная, что никто специально не следит... быть может, она ошибалась насчет Кассандры и ее склонности к Игре? В конце концов, девочка только вступает в круг, только познает вкус настоящего общества... кто знает? Вслед за чародейкой настораживается и Дориан. Тонко чувствует перемены настроения, поднимает глаза от книжных страниц, долго наблюдает за тем, как спокоен лорд Тревельян, как почти что... рад? Дориану это кажется невероятным. И на вкус прямо как отчаяние, точь-в-точь та ветчина на балу. Сера следит за Кассандрой из окна своей комнаты. Прижимается лицом и ладонями к витражным стеклам, курносая и чуть косоглазая от напряжения. Ругается сквозь зубы, нетерпеливо притоптывает ногой и изредка пинает подушки. Внутри – дыра, как будто клятую Брешь заново открыли прямо посреди нее, а не в кишках у Курофея, и нихрена не ясно, как с этим бороться. Опять. Бык провожает Тревельяна взглядом почти тоскливым. И виноватым. На вторую неделю не выдерживает Варрик. – Ухожу я, парень, – негромко сообщает он Коулу, который сидит рядом с ним на столе, скрестив ноги. Коул – давно уже дух, но в этот раз не против того, чтобы о нем помнили недолгие минуты, а Варрик навеселе, и снова путается в прошлом и настоящем. Лицо у него серое – серее, чем было от воспоминаний о красном лириуме – и безнадежное. – Тошно мне на них смотреть. – На них смотришь, но видишь себя. Боролся, бился, но кровь в жилах кроет карту пролитой, – тут же отвечает Коул скороговоркой, глядя в никуда. – Сдался. Смирился. Жизнь жестока, живи сегодняшним днем? Дух сбивается на полуслове и тихо смеется, глядя из-под длинной челки. – Даже и не думай, – ворчливо обрывает его Варрик. – Пусть лучше так, чем не помнить вообще. Он ежится. – А может, я просто трус, – добавляет, зарываясь пальцами в волосы. – Вот, инквизитор наш – не трус. – Иногда лучше не помнить, – Бык тяжело опускается на скамью рядом. – Но я больше не уверен, что босс поступил правильно. Они с Варриком мрачно делят на двоих тайну, которую не смог нести один. И если бы мог, Бык стер бы и свою память, вычеркивая из нее то, как мучительно перенес Тревельян последствия общения с методами тамассран. Он думал... Нет. Это был не его выбор. Это был выбор инквизитора, и инквизитор его сделал. Им нужен был сильный лидер, который не опустит рук, не утонувший в отчаянии человек с разбитым сердцем, не стертый в прах долгожданной победой. Так. Было. Необходимо. – Даже думать не хочу, каково сейчас Искательнице, – бормочет Варрик. – Да, вроде как она сама виновата, и все такое. Но смотреть, как он мимо идет с таким видом, как будто не было ничего!.. Дыхание Создателя, никакому врагу не пожелал бы. – Она держится так, как будто знает, – замечает Бык, опрокидывая в себя кружку целиком. – Может, он сказал ей. – Вряд ли, – качает головой гном. Он думает, что воспоминания о Бьянке, пусть даже горькие – все равно из тех сокровищ, которые он не отдаст никому. И она – тоже, он знает. И представить, что однажды она сотрет их из памяти и станет общаться с ним, как с любым другим, только потому, что стало слишком больно помнить... немыслимо было. – Может, тоже к тебе заходила? – поддевает он Быка. Тот качает головой, величаво скользит туда-сюда по столу тень рогов. – Нет. – Значит, она-то помнит, – снова бормочет Варрик, нетвердо поднимаясь на ноги. – Он – больше нет, а она помнит. Демоны Тени, как такое случиться могло? Уходит Варрик, уходит Бык. Коул, про которого забыли оба, качает головой в такт одному ему слышной мелодии, и чуть заметно улыбается. – Кто сказал, что помнит она?