Приемный день одного кардиолога

Постучав, в кабинет вошла та самая крикливая дама. Сейчас она, после выступления старичка и бабули, выглядела относительно спокойной. Вот так бы и сразу. - Доктор, можно? - спросила женщина. - Да, конечно, присаживайтесь, - ответил я так, словно видел пациентку в первый раз. Дама, усевшись, подала мне необходимые бумаги. Все бы ничего, но и я, и Серега почувствовали довольно неприятный запах, исходивший от больной. То был, как мне казалось, запах тухлого мяса... Не к добру это, ох не к добру. Я пробежал глазами последние страницы карточки, и мои подозрения всецело подтвердились постановлением диагноза ca mammae sin?* двухлетней давности и направлением в онкологический диспансер. Довершало эти "улики" отсутствие логического продолжения: выписки из диспансера и записей осмотров от маммолога. Вытекала из этих факторов одна картина: перед нами еще одна одна сторонница альтернативной медицины, у которой, судя по запаху, уже начался некроз груди. - На что жалуетесь, Мария Ивановна? - У меня, доктор, уже как месяц начались боли в сердце: то кольнет, то давить начнет. Иногда очень низкий пульс: 49. Пчелиный подмор уже не помогает, решила вот к вам сходить на всякий случай. - Какой такой подмор? - спросил Серега. - Ну, это спиртовая настойка мертвых пчел, - ответила пациентка. Меня передернуло от отвращения. Серега позеленел. - Хорошо, раздевайтесь, я вас послушаю, - сказал я. Женщина начала раздеваться. Чем больше она снимала одежду, тем интенсивнее разливался в воздухе "аромат". Наконец, на свет божий вылезла нескладная грязная бинтовая повязка на левой груди... Хотя, то, что там было, нельзя назвать грудью. Это была кровоточащая мертвая плоть, проеденная насквозь карциномой. - Одевайтесь, мне все понятно и так, - ответил я, делая вид, что высмаркиваюсь. Запах был невыносим. Что же мне стало понятно? То, что эта дама, не послушав докторов, не явилась на лечение в онкологический диспансер и все эти два года лечилась непонятно чем. Рак за это время успел метастазировать в ребра, а оттуда - в сердце, которое уже стало сдавать. Коротко говоря, перед нами сидел живой труп. - Скажите, Мария Ивановна, вот я вижу у вас направление в онкологический диспансер по поводу рака молочной железы. Вы явились туда? - спросил я. - Нет, конечно. Зачем мне это надо? Мне бы отрезали грудь и ставили капельницы с отравой, которая бы мне нисколько не помогла. - Хорошо. И где вы лечились все эти годы? - Я ездила к одной знакомой старушке в деревню, она мне делает примочки из мочи и зверобоя. Вот это вот лечение. - А подмор вам назначила тоже эта старушка? - Да. Это же лучший препарат, - вдохновленно ответила пациентка. Ну, что я могу вам сказать... В этом случае медицина бессильна: Пациент сам отказался от лечения и довел себя то такого состояния, что мы ничем бы не смогли ей помочь. Остается же только одно... - Что ж, ваша целительница весьма умна, - проговорил я, делая вид, что пишу что-то в карточке. Нужно обезопасить всю поликлинику, иначе потом не избежать скандалов в стиле "врачи-убийцы". - Так что, доктор, какие назначения? - Какие назначения... - задумчиво проговорил я, почесав затылок. - Продолжать уринотерапию и прочие процедуры прежним курсом. - Ой, спасибо, вы не такие, как все остальные. Те все охали, посылали меня к онкологу, говорили, что операцию надо делать, - запела женщина. - Что вы, что вы! Ах, какие злодеи, - запел в ответ я. Пару минут поохав в таком духе, мы расстались с этой дамой, которая ушла, настоятельно порекомендовав нам "посидеть месяцок-другой на моче". - Что же это делается, Николай Дмитрич?! Ведь сами убивают себя, - простонал Серега, схватившись за голову. - Что я могу тебе ответить, Сергей? Это, как выражался герой Булгакова - профессор Преображенский: "Разруха в головах". И мы, как бы ни старались, никак не сможем победить эту умственную темноту в головах людей, пока те сами этого не захотят, - ответил я, тяжело вздохнув. - Признаюсь, мне жаль эту даму, но она сама выбрала свой исход... а тут официальная медицина бессильна. Стрелки моих наручных часов показывали четыре часа и одну минуту. Следовательно, мой "официальный" рабочий день уже закончился. Думаете, что и мое повествование на этом закончилось? Нет, дорогой мой читатель, все еще только начинается.