Я буду хреновым мужем

POV Андрей Кисляк.       Медленно поднимаясь по лестнице я мысленно проклиная всё на свете. День не задался с самого утра. Складывалось ощущение, что меня кто-то проклял. Щукин? А что, у него есть на то все основания.       Начну с того, что я проспал в универ, потому что Марина прошлым вечером перевела все будильники ровно на час назад, сообщив, что все уже перешли на зимнее время. Видимо все, это лишь она. Ну, да ладно.       Проспав, я естественно не позавтракал, поскольку Марина спала без задних ног, в очередной раз заявив, цитирую: «Я тебе обязана бутерброды делать?».       Голодный, вставший не с той ноги и ещё толком не проснувшийся, я помчался в универ, но какой-то козёл (а иначе этого аморального человека не назвать) перегородил выезд своим чертовым Фордом. Пообещав себе, что обязательно найду этого урода и научу его нормально парковаться, я помчался ловить такси, поскольку на общественном транспорте я не ездил лет с семи.       Стоял около двадцати минут у дороги, пока какой-то человек (который к тому же совершенно не являлся таксистом) сжалился надо мной и довез до места назначения. Но вот незадача (снова!), как оказалось я забыл дома деньги.       Пришлось бежать в сторону ближайшего банкомата. Расплатившись с добрым человеком, я помчался в универ. Добежать-то добежал, но неожиданный звонок от Егора Щукина заставил меня съёжиться и пробормотать: «Ну, что опять?», ведь я уже точно знал, что этот день сущее гав… кгхм, сущий кошмар!       Надменным тоном капитан сообщил мне о том, что тренировку перенесли на восемь вечера, а у меня были планы! Мне необходимо было дописать доклад по гражданскому праву, да и к тому же хотелось лечь спать пораньше.       В общем, утречко, как, впрочем, и денёчек выдались несладкими. Сама тренировка, к слову, была самой тяжелой за целый месяц и изнурила меня настолько, что я едва ногами перебирал, поднимаясь по чертовой подъездной лестнице моего дома. Почему по лестнице на десятый этаж, а не на лифте? Он сломался!       Отвратительный день.       Открыв дверь квартиры и войдя внутрь я невольно застыл, вслушиваясь в тихий голос Касаткиной.       – Щука, что творишь? Переста-а-ань!       Что у нас в квартире делает Егор Щукин и что он должен перестать делать с Мариной, это единственные два вопроса, которые крутились в моем сознании, пока я на автомате стягивал с плеч куртку, продолжая вслушиваться.       – А ты любишь целоваться, я смотрю? – рассмеялась Марина, и меня вдруг передернуло.       Целоваться? Какого черта? Они совсем там охренели? Прямо в моей квартире! С моей беременной невестой!       Тяжело дыша я, словно метеор, понесся по коридору, надеясь, что хотя бы мой правый кулак сегодня меня не подведет, и я хорошенько пройдусь им по челюсти Егора Щукина.       – Где он? – первым делом спрашиваю я, забежав на кухню и оглядев её, но к моему удивлению Егора Щукина в ней не было. За столом сидела лишь Касаткина, которая со спокойным видом читала Куприна.       – Где - кто? – она повернулась в мою сторону, в её голосе явно слышалось удивление.       М-да. Я, конечно, всегда знал, что она просто потрясающая актриса, но чтобы вести себя настолько спокойно и безразлично?       – Щукин твой, – бросил я, надеясь, что то чувство, которое я сейчас испытывал не было ревностью, а просто желанием застать эту хитрую девушку и нашего честного капитана, так сказать, на месте преступления.       – Щу… Егор? – Марина широко раскрыла свои глаза. – А что он должен здесь делать?       – Не прикидывайся, Марин, – пробормотал я, оглядываясь вокруг. – Я прекрасно слышал ваш смех и разговоры о том, как твой Щукин любит целоваться. В любой-другой момент, я бы сказал, что это о-о-очень мило, но поверь - не сегодня. У меня был плохой день. Ну, и? Куда ты его успела спрятать? Щука, выходи! Не знал, что ты такой трус, чтобы прятаться от меня по комнатам!       – Кисляк, ты с ума сошёл что-ли?! – Марина поднялась из-за стола, возмущённо глядя на меня. – Нет здесь никакого Егора!       – Он в нашей спальне? В гостиной? Куда ты успела его спрятать?       Но неожиданно мои возмущения прерывает собачий лай, заставивший меня замолчать и опустить свой взгляд себе под ноги, откуда на меня смотрело маленькое голубоглазое чудо, игриво виляющее своим коротким хвостиком и переминаясь с лапки на лапку.       Я перевел ошарашенный взгляд на Марину, которая опустилась на колени и начала тихо подзывать к себе этот маленький комочек.       – Щука, ты чего? Это свои, не лай. Ну, давай, иди ко мне, – она протянула к нему свои руки, даже не обращая внимания на моё шокированное выражение лица. – Маленький мой…       Она назвала собаку… Щукой?!       Смех Марины пронесся вдоль кухни, когда это маленькое чудовище подбежало к ней и начало облизывать её лицо. Понятно теперь, как именно «Щука» любит целоваться. Мило. Очень мило.       – Что за… хрень? – выдавил я, наконец, из себя. – Какого чёрта эта псина делает в моей квартире и какого чёрта ты назвала её Щукой?!       Хотя, по поводу клички вопросов нет, но вот жить в нашем доме собака никогда не будет, я не позволю! Мне одного монстра в лице Касаткиной вполне хватает!        – Приятно знать, Кисляк, что ты приревновал, – съязвила Марина, поднимаясь с пола.       Черт! Теперь меня ещё и совесть начнёт мучать, что моя беременная невеста сидела минуты три на холодном полу кухни, а я стоял столбом! Что за день-то такой?       – Во-первых, я не приревновал, – сказал я, делая вид, что не замечаю в руках Марины маленький серенький комочек, который беспрестанно вилял своим хвостом. Почему-то появилось желание оторвать его нафиг. – Во-вторых, что за зверинец ты устроила? И что за цирк, вообще? Какой ещё… Щука? Ты по-другому собаку назвать не могла? И, наконец, в-третьих, что это существо делает в моей квартире?       Я старался сохранять спокойствие, а это было крайне сложно, учитывая, что голубые глаза собачонки буквально пронзали меня насквозь, прямо жутко стало!       – А ты бы хотел, чтобы я его «Кислым» назвала? Ну, извини, он окликается только на «Щуку». И прекрати называть его существом, придурок! – хмыкнула Марина, ласково поглаживая собаку за ушком. – И… что ты сказал? – она резко подняла на меня свой гневный взгляд, недобро прищурившись. – В твоей квартире? Ты уже забыл слова твоего отца, Кисляк?       Я промолчал, закатив глаза и уже ожидания истерику от Касаткиной. Но её не последовало. Марина лишь выпустила собаку из своих рук, не забыв пройтись ладонью вдоль мягкой шерсти Щуки, затем склонила свою голову набок и невинно улыбнулась мне.       – Я беременна, Кисляк. И с этих пор у тебя не должно быть никакого «я». Теперь у тебя просто должно быть вбито в голове - «мы», понял? – она замолчала на несколько секунд, словно давая мне время на то, чтобы я как следует запомнил её слова. – И Щука остаётся. Это не обсуждается. А если решишь возразить, то с меня звонок твоему отцу.       Подмигнув мне, она собиралась пройти мимо меня, но я резко хватаю девушку за локоть, остановив её.       – Звонок отцу? И что же ты ему такого интересного скажешь? – прошипел я, сквозь стиснутые зубы. Удивительно, но Марине снова удалось вывести меня из себя.       – Всё. От твоих ночных похождений по клубам и барам, до бесконечных криков на бедную и несчастную невесту, – Касаткина хитро улыбнулась уголками губ, резко выдернув свою руку из моей хватки и слегка подавшись ко мне, прошептала мне на ухо. – Ненавижу тебя, надеюсь, ты знаешь об этом? – после этих слов она демонстративно удалилась из кухни.       Оглянувшись через плечо, я заметив, что она успела прихватить с собой и том Куприна, который по всей видимости читала. Миленькое зрелище.       – Кстати, сейчас же сними свою обувь и пройдись половой тряпкой по тем местам, где натоптал!       Я вновь опустил взгляд на свои ноги, вдруг осознав, что в спешке застукать Марину с Щукиным даже не снял обувь.       – Вот коза, – цыкнул я, покачав головой.       – А ещё покорми Щуку!       – Что? Это твоя псина! Скажи спасибо, что я её ещё не вышвырнул!       – Хочешь, чтобы я позвонила твоему папочке?       Я промолчал, переводя ненавистный взгляд на собаку, которая бегала под столом.       – И ещё, Кисляк! По средам выгуливать собаку будешь ты, у меня тоже должен быть отдых!       – Угу, – я закатил глаза. Отдых? Какой ещё отдых? Она и так целыми днями лентяйничает и бездельничает!       – Кстати, не называй моего Щуку псиной, понял?       Я вновь промолчал. Ей богу, достала.       – Ты понял меня?! – спустя несколько секунд кричит Марина, которая так и не дождалась от меня ответа.       – Да понял я! – тоже закричал я, не выдержав.       – Не ори на меня!       Сделав глубокий вздох, я присел на мягкий диван у стола и принялся снимать с себя обувь.

***

      Кажется, эта ведьма уснула. Наконец-то.       Мне пришлось сидеть у телевизора в ожидании, пока невинные «просьбы», а если быть точнее, то приказы Касаткиной закончатся. – Хочу пить. Принеси мне воды. *** – Хочу йогурт. Принеси персиковый! – Держи. – Я хотела клубничный! – Что?! Ты же сказала, хочешь персиковый? – Ты глухой? Иди уши почисти! Сказала же, клубничный! *** – Массаж! – А может, обойдешься? – Быстро! *** – Кисляк, жарко. Включи кондиционер. Кисляк, холодно. Выключи кондиционер. *** – Массаж! – Опять?! – Хочу массаж ног! Помассируй мне пятки!       И этот список ещё минимум того, что от меня требовала Марина эти три часа. Если честно, надоело. Может, снова смыться в какой-нибудь ночной клуб? Но слова Марины о том, что она может позвонить моему отцу и рассказать тому всё о похождениях его сына-юриста, заставили меня завернуть в сторону нашей спальни, а не входной двери.       Войдя в комнату, я старался не разбудить этого демона. Как можно тише стянув с себя футболку и натянув пижамные штаны, я уже собирался лечь под своё одеяло (Касаткина сказала, что под одним одеялом мы спать не будем даже под дулом пистолета), но моё внимание привлек всё тот же том Куприна.       Медленно обойдя кровать и аккуратно присев на корточки у спящей Марины, я как можно осторожнее забрал из её ручонок книгу. Похоже она читала до тех пор, пока сон невзял своё и она не окунулась в прекрасный мир Морфея.       Уже собираясь положить том Куприна на прикроватную тумбочку, я замечаю, как из него вылетело около десяти фотографий. Взяв одну из них в руки, я попытался разглядеть её в свете ночника.       Моё сердце пропускает удар, когда я вижу, что на фотографии обнимающиеся Егор и Марина. Опустив взгляд на остальные фотографии, в глубине души я надеюсь, что на них будет запечатлено что-то другое, но нет. На каждой из фотографий они вместе. Где-то целуются, где-то счастливо улыбаются друг другу, обнимаясь.       Подняв взгляд на мирно посапывающую Марину, я начал внимательно вглядываться в черты её лица. Как давно она просматривает их с Егором совместные фотографии? Да и что мне с этого? Действительно. Плевать.       Оторвав взгляд от Марины, я поспешно собрал все фотографии, которые разлетелись по всему полу и убрал их обратно в книгу, которую положил на грудь девушки, откуда её и взял, чтобы у неё не появилась мысль, что я брал этого чертового Куприна в руки.