* * *
POV Андрей Кисляк Марина. Марина. Марина. Чертова Касаткина! В моей голове не было других мыслей, кроме как о моей невесте, которую угораздило попасть в поликлинику. Началось всё с того, что на часах был шестой час вечера, я сидел на кухне за столом, глядя перед собой. Мой отец уехал показывать родителям Марины город, а я не мог понять, что во взгляде папочки моей невесты не так. Он смотрел на меня как-то чересчур жалостливо и досадливо. Сочувствовал чему-то? В общем, Сергей Леонидович что-то мне пробормотал о том, что его доченька убежала в магазин. На вопрос - нафига? - он ответил, что беременным всякая хрень в голову взбредает, и она рванула в магазинчик за абрикосами. Зная Марину и её затеи, я поверил. Так вот, я вам скажу… Меня облапошили, как настоящего лоха! В общем. На часах был восьмой час вечера. Касаткина ушла за абрикосиками полтора часа назад, и волнение постепенно накатывало на меня с головой. Вдруг эта миледи попала на распродажу и теперь мою беременную невесту не вытащить из супермаркета до его закрытия? Спустя несколько минут, я уже запаниковал, ибо вспомнил, что супермаркет работает круглосуточно! Я принялся нарезать по квартире круги, даже успел обзвонить всех её знакомых подружек (повезло, что в моей телефонной книге были номера всех чирлидерш), но все они твердили о том, что представления не имеют, где Марина. Затем на моем телефоне замелькал входящий вызов от «Ведьма». Довольный тем, что Марина удосужилась позвонить сама, и я сумею тщательно поругать её за то, что она повелась на скидки в супермаркете, я незамедлительно ответил. Но в трубке была слышна сирена «скорой» помощи и крик Марины: – Кисляк! Я рожаю! – Ага, а я внебрачный сын Обамы, – я усмехнулся. – Я рожаю, придурок! Мозги включи, идиот! – ещё громче закричала Марина. Я застыл. Что? Но ведь плод ещё даже не... – Едем в пятую городскую! Эту новость мне сообщила явно не Марина, а крайне знакомый мужской голос. Но возмутиться я не успел, поскольку на том конце провода отключились. Секунд тридцать я стоял на месте просто пялясь на мобильный телефон в своей руке. Единственный вопрос, который вертелся в голове, это «Что сейчас было?». Но, как я уже сказал, спустя тридцать секунд в моем мозгу что-то щелкнуло. Так сказать, хлынула кровушка в мозг, и я начал кидаться из стороны в сторону. Наконец опомнившись, я побежал в сторону выхода из квартиры, попутно схватив куртку, висящую на вешалке. Однако не прошло и двух минут, как я вбежал обратно в квартиру, держа мобильный у правого уха и слушая вопли Марины о том, чтобы я взял Щуку для моральной поддержки. Вот зачем ей при родах нужна эта псина? Или она думает, что он будет снимать её роды, а я в коридорчике постою? Хотя, я не против. Наконец, найдя собачку, я вновь бросился прочь из квартиры, даже не удосужившись закрыть её. Всю дорогу до больницы в моей голове проносилось слово «выкидыш». Доехав до пятой городской, словно метеор я побежал от регистратуры по всем возможным этажам, в поисках нужной палаты. Прижимая к груди маленький комочек по кличке Щука, я постоянно оглядывался по сторонам, моля Бога, чтобы с Мариной всё было хорошо. Мне было плевать, что пару этажей за мной бежала медсестра, крича мне вслед, что с собаками нельзя и «Наденьте бахилы!». Мне было плевать, что я до ужаса устал бегать то вверх, то вниз по этим нескончаемым лестницам, ища нужный этаж и палату. Но мне было не плевать, когда на одном из этажей я вдруг наткнулся на Егора Щукина, который сидел на больничном стуле у двери одной из палат. Вдруг я всё понял и, честно признаться, мне стало очень, очень и ещё миллион раз «очень» обидно, поскольку я повелся на ложь отца Марины! Как я не догадался, что Касаткина отправилась не за абрикосами, а к Егору, мать его, Щукину? Я облажался. И с этой минуты я ненавидел абрикосы всей душой. – В какой она палате? – бросил я Щуке, подойдя к хоккеисту чуть ближе. Как говорится, «Ни здрасьте, ни до свидания». Пошел он. – Её осматривает врач, она скоро выйдет. У неё чуть не случился... – откинув свою голову к стене, и прикрыв глаза, тихо ответил Егор, не в силах озвучить последнее слово вслух, однако я понял, что он имел в виду именно выкидыш. Глубоко вздохнув, я сел на стул, стоящий неподалеку от Егора, трясущейся рукой поглаживая собаку у моей груди, которая, на удивление, всю дорогу не издавала ни звука. Кажется, я её приручил. Жаль, ведь я так хотел попробовать план «Б», то есть швырнуть её в стиральную машинку. – Это - Щука, – сказал я, кивнув на собаку в моих руках, когда заметил вопросительный и удивленный взгляд Егора. Но он удивился еще больше, когда услышал кличку собаки, однако промолчал. Мы молчали несколько минут, пока я не повторил движение Щукина, откинув свою голову к стене, глядя перед собой. – Значит… сейчас она выходит из палаты и уходит с тобой? – спросил я, удивляясь, что мы говорим на эту тему так просто, учитывая тот факт, что сердце до боли сжалось в груди, словно я вот-вот могу потерять самого дорого для меня человека. Но я не сомневался в том, что Егор чувствовал то же самое. Надо же. Два парня борются за одну девушку. Сюжет, как в какой-нибудь слюнявой драме. Удивительно только то, что я попал в эту драму. Влип, так влип. – Не знаю, – тихо ответил Егор, и я удивленно приподнял свою голову. – Думаю, когда она выйдет к нам, мы сразу поймем, кого она выбрала. Выберет? Что это значит, черт возьми? Я не мишка Тедди из «Детского мира», чтобы меня выбирали. – Она любит тебя, Щука. Тут и выбирать-то нечего. – Но влюблена в тебя, – вдруг сказал Егор, и я уставился на него так, словно он сообщил мне, что до сих пор верит с Деда Мороза. – К тому же, она носит от тебя ребенка. Влюблена в меня? Да Марина меня ненавидит! Наверняка спит каждую ночь и видит как-бы прирезать ночью, а тело расчленить и спрятать в холодильнике! Задумавшись о том, как моё тело будет выглядеть в холодильнике, я молча уставился в белоснежную дверь палаты со стертой табличкой на ней. Удивительно, но после слов своего бывшего со-командника по хоккею, я вдруг начал отсчитывать секунды до того, как дверь растворится. Словно на первом свидании! Наверное, я выглядел жалко, ведь было очевидно, что Марина выберет не меня. POV завершен.* * *
Уже полночь. Но уснуть Марине Касаткиной никак не удавалось. Она продолжала лежать на мягкой постели с открытыми глазами, пальцами сжимая края одеяла и прижимая его к груди. Всё это время она думала, что ей плевать на ребенка. Но сегодня, почувствовав жуткую резкую боль в области живота, в голове Марины пронеслось сотни мыслей о том, сможет ли она жить, если с ребенком что-нибудь случиться? Доктор успокоил её, объяснив, что возможно подобные боли были вызваны чрезмерным волнением. С ребенком всё в полном порядке, но отныне, раз в неделю, она должна будет проходить обследования в больнице. Доктор был прав. Волнений, действительно, было уйма. Начиная с измены Егору и приезду родителей, заканчивая поцелуем с Андреем Кисляком. Когда девушка вышла из больничной палаты Егор и Андрей, едва увидев её, в унисон подскочили со стульев на ноги. Доктор, стоящий позади Марины, даже усмехнулся. Видимо, его несколько насмешила ситуация, в которую попала его пациентка, однако самой Касаткиной было далеко не до смеха. Оба парня смотрели на нее таким нежным и влюбленным взглядами, что ей невольно стало не по себе. Устало вздохнув, Марина повернулась на другой бок, и взглянула в лицо спящего Андрея Кисляка. Он был такой красивый, словно ангелок, который вот-вот спустился с небес. Егор и её отец были правы. Сейчас Касаткина готова была признаться самой себе в том, что, действительно, влюблена в отца своего ребенка. Когда это произошло? Пока она не готова была дать ответ на этот вопрос. Марина откинула свое одеялко в сторону, и осторожно, надеясь не разбудить Андрея Кисляка, укрылась его одеялом, прижавшись к его обнаженной груди и удовлетворенно закрыв глаза. Что она творила в этот момент, Марина не понимала. Зато она понимала одно, она просто до зуба в коже хотела почувствовать тепло Андрея. Он слабо улыбнулся уголками губ, борясь с самим собой, чтобы не обнять Касаткину в ответ. Теперь он не сомневался, что Егор Щукин был прав. Она что-то чувствует к нему. Правда, Кисляк еще не решил, рад ли он этой новости или нет.