Мотель "Зимняя сказка"

За окном уже окончательно стемнело, и по-прежнему валил снег. Дима, удобно устроившись на коленках у Поли, наслаждался незамысловатым фильмом и тем, как она уже час делала из его непослушной челки кучу маленьких африканских косичек. Девушка как-то не слишком была расположена к просмотру телевизора и той «розовятины» (так она назвала данный фильм), что шла поздним вечером на одном из каналов. Сначала она передразнивала персонажей, чем очень сильно забавляла Диму, а потом решила не мешать своему молодому человеку, которому фильм пришелся очень по душе. «Знаешь, вот благодаря таким кинокартинам, хоть их не назовешь слишком высокоинтеллектуальными, понимаешь простые человеческие истины и то, что мы иногда в этой повседневной беготне забываем их ценить…» - сказал он во время фильма, выводя узоры на ноге девушки. - Ты только, пожалуйста, не напускай там слюней на мои джинсы, романтичная натура ты моя, – слишком серьезным для шутки голосом предупредила Поля, продолжая так же беззаботно заплетать волосы Димы. Тот, быстро среагировав на шутку, чуть приподнялся, от чего куча его маленьких косичек встали дыбом, и он стал похожим на мальчиков из песни про Чунга-Чангу. Смерив Пелагею неодобрительным взглядом, он что-то пробурчал и снова улегся, но только теперь специально переместив голову с колен девушки на покрывало. Удобненько, конечно, уже так не было. - Совсем в тебе нет романтики, Поля, - проворчал он, пытаясь хоть как-то устроиться, чтобы не было так жестко и не комфортно. - Зато она есть в тебе, - сказала Пелагея невероятно нежным голосом, умиляясь обиженному Билану. Она пододвинулась ближе, укладывая свой подбородок на плечо Диме и забираясь холодной рукой под кофту парня, где было тепло, вырисовывая какие-то только ей понятные слова на его рельефном торсе. - Это запрещенный прием, милая леди, - перекатываясь на спину, забывая уже о «супер потрясающем фильме» и замечая только взгляд девушки напротив, сказал он. - Ну, а как по-другому тебя отвлечь, если ты уперся в свой телевизор? – немного обиженным тоном произнесла Поля. - Я просто всегда мечтал, что буду приезжать с работы, мы будем вместе готовить вкусный ужин, а потом завалимся на диван с бокалом вина, будем смотреть хорошее кино, в камине будет гореть огонь. И я буду понимать, что ничего не может быть счастливее этого момента, - рассказывал Дима, приложив свою ладонь к розовой щеке девушки. Поля, не отрывая взгляда, смотрела на своего молодого человека, ловя каждое его слово и движение, и уже сейчас понимала, что счастливее даже этого момента и быть не может. Если бы ей с утра сказали, что все обернется таким образом, то она послала бы далеко и надолго к лосю Валере вместе с вашим Биланом, на которого несколько часов назад была страшно зла. Даже месяц назад, еще до разделившего их января, она не смогла бы такое предположить. Он был для нее безоговорочно лучшим, в прямом смысле этого слова, другом, и мечтать о чем-то большем значило возможность потерять то, что есть. Никому и никогда кроме мамы Поля не доверяла столько своих внутренних переживаний, эмоций и чувств, как ему, до сегодняшнего дня скрывая лишь одну самую важную эмоцию – обволакивающую ее любовь к Диме. - А я просто мечтала, что ты как можно дольше будешь мне позволять находиться рядом с тобой, - удобнее устраиваясь на плече у молодого человека, проговорила Пелагея, а тут же обнимающие руки Билана отгоняли грустные мысли о том, что этого могло и не быть. Вот так вот забывая все плохое, все непонятные ситуации, всю нерешительность, Поля первая заснула под звуки еще работающего телевизора и шума проезжающих где-то далеко машин, в крепких и самых желанных объятьях, наверное, даже во сне представляя, как они теперь каждый день будут наслаждаться своим уже нескрываемым чувством. Дима еще долго пролежал, разглядывая умиротворенное лицо девушки, освещаемое чуть попадающим в комнату светом уличного фонаря, пытаясь осознать произошедшее и мечтая о том, чтобы теперь Поля как можно дольше, а лучше всегда позволяла ему быть рядом.