Break Free

Можно полюбить душу, не зная тела. А потом сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души.

И все ничего, если бы не чертовски пьяный О'Брайен, залетевший на кухню, чтобы поприветствовать свою маленькую подругу. Идиотская улыбка на лице, стеклянные глаза с беспредельно расширенными зрачками, щетина недельной давности и резкий запах алкоголя из его глотки. Парочка моментально увеличила дистанцию между телами, тяжело вздыхая. А Сангстер так вообще проклинал своего друга и коллегу за внезапное появление. Он хотел быть как можно ближе к девушке, чувствуя ее запах, исходящий от тела, играться с ее шелковыми волосами, дразня, когда прикасается к ее шее. Он так много хотел для нее, от нее, с ней, что невообразимо тяжело было воплощать свой коварный план, вынашиваемый долгое время. - Где ты так налакался, Дилан? - нахмурив свои брови, спросила Ная, сложив руки на груди. Она действительно не любила, когда ее друзья - Уилл или Дил - пили, а особенно в таких количествах. В ответ брюнетка получила лишь очередной сумасшедший смешок и идиотскую улыбку от парня. - Ясно. - О'Брайен, мать твою! Иди проспись. - на кухне материализовался Поултер, вытаскивая друга за руку из комнаты. Парочка вздохнула с облегчением. "Пронесло" - подумали они одновременно, а их взгляды встретились. И оба застыли. Никто из них не знал: любуются они друг другом или просто смотрят. Это было настолько необъяснимо, что все вокруг становилось непонятным. - Я действительно не ожидал, что ты придешь на мою вечеринку. - нагло улыбнулся парень, мастерски скрывая нахлынувшее возбуждение и остальные эмоции в целом. Он же актер. Но так тяжело играть, когда истинные чувства лезут наружу. Томас нуждался в ней: в ее улыбке, тихих стонах, запахе ее тела, ее объятиях. Да вообще в присутствии. Она просто обязана быть рядом с ним все время. Для него это жизненно необходимо. - Это твоя вечеринка? - девушка весьма удивилась, услышав данную информацию, и, развернувшись к столу с напитками, схватила первое, что попалось ей под руку, наскоро глотая содержимое. Жжет. Очень. Виски. Судорожно вдыхая воздух, девушка пыталась подавить желание расплакаться от адски жгучей жидкости. - Обязательно было так бурно реагировать на это? - смеющиеся очи, трезвый, шикарный, соблазнительный, возбуждающий, желанный, сильный. Брюнетка даже не смела взгляд отвести от Сангстера, не то, чтобы перестать о нем думать. Все пространство в ее голове было занято именно им. Таким... таким... Даже подходящего эпитета, чтобы описать превосходство парня не нашлось. - Скажи уже что-нибудь. - таясь в ожидании, попросил Том Коулсон, а та, онемев, не могла вытянуть из себя и слова, так была заворожена этим мужчиной. От него так и веяло мужественностью, и пусть телосложением он не вышел, но не в этом дело, ведь так? В нем было что-то такое... такое опасное, томящее, загадочное. Его рука плавно легла на ее талию, притягивая тело Наи к его. А она все еще молчала, онемела. Только он, и плевать на Вселенную. Рядом. Достаточно близко, чтобы рассмотреть каждую ресничку, обрамляющую его прекрасные, неповторимые глаза. Мужчина ее мечты. Сломавший ее предпочтения, сбивший все настройки, поменявший ее восприятие. - А? - все, что и смогла промычать брюнетка. Девочка даже не заметила, как затаила дыхание. Точнее, заметила, когда перестало хватать воздуха. Тяжелый вдох, громко отразившийся в его голове. Он ловил каждую деталь, все, что угодно связанное с ней. С его малышкой, которую он никому не отдаст. А для нее все было словно в замедленной съемке. Настолько медленно, тягуче. Так, что захватывало дух. Время со скоростью самой быстрой улитки проползало мимо, оставив ее перед ним, с мыслями о нем же. - Хоть что-то. - пробурчал Томас перед тем, как закинуть ее на плечо и понести в направлении своей комнаты. И только тогда она опомнилась. Когда освободилась из пут его ясных очей. Паника - первое, что почувствовала девушка. Конкретная, ужасающая паника. Что сейчас будет? - Какого черта, Сангстер?! - громко возразила она, пытаясь высвободиться из его крепкой хватки. Что интересно, не смотря на то, каким Том был щуплым, на его плече было достаточно места для ее задницы. И опять она корила себя за то, что думает совершенно не о том. Точнее, о том, но не в подходящий момент. - А ты как думаешь? - задорно хохотнул паршивец и уже зашел в свою комнату, закрывая за собой дверь. Ему понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы преодолеть расстояние от двери до кровати, бережно кладя на нее девушку. - Снова оттрахаешь меня и пропадешь на неделю. - фыркнула брюнетка, отворачиваясь от него. Сказать, что на боку лежать было прям-таки божественно вряд ли можно, но гордость не давала возможности принять более удобную позу. - Глупая. Глупая Нана. - это было все, что он сказал вплоть до того момента, пока не продолжил, но уже шепотом. - Я так скучал. Его рука скользит по ее спине, рассылая толпы мурашек во все части тела. Знаете, прикосновение - это как шепот на ухо. Нежный, ласковый, но настолько возбуждающий, что волей-неволей, но перестаешь обижаться на "говорящего". - Ничего не знаю. - из последних сил Коулсон строила из себя обиженную недотрогу, хотя эти оба знали, что это подавно не так. А что ей оставалось? Броситься ему в объятия, а через секунду уже насиловать? Пожалуй, эта идея ей нравится намного больше. - Ты от меня чего-то требуешь? Может, внимания? Может, обещания, что я только твой? Чего? Ты же не хочешь отношений, так и не требуй от меня ничего. Я же от тебя ничего не требую. - холодный, расчетливый тон с его стороны, а у нее начинается самая настоящая истерика. Каким бы это странным явлением не было. Слезы горячие, соленые стекают по ее скуле и переносице, раздражая еще больше. Что говорить, если она от себя такого не ожидала вовсе? Это та ее сторона, которую девочка и сама не познала за все годы ее жизни. Всегда стремилась быть сильной, независимой, не показывать свои слабости даже самой себе. И что из этого получилось? Вывод? Всегда найдется человек, который выведет тебя на чистую воду, заставит проявить твои истинные чувства, эмоции, показать себя настоящую. В случае Наи этим человеком был Сангстер. Тихий судорожный всхлип. Ее плечи содрогнулись совсем немного, но этого было достаточно, чтобы Томас заметил. Его руки загребли ее податливое хрупкое тельце в охапку, прижимая к себе настолько крепко, что он сам уже не знал, как дышать. - Прости, но ты сама меня отталкивала, а теперь хочешь моего присутствия в своей жизни. Я не могу читать мысли, милая. - и почему-то сейчас ему казалось, что он играет в этот момент, хотя он и говорил от чистого сердца. Молодой человек действительно не понимал ее, хотел, но не мог. Он знал ее характер, привычки, но не мог понять, как бы не силился. А в ответ лишь рваные вздохи и очередные всхлипы, хлюпанье носом, дрожь. Брюнетка не могла совладать с собой. Все ее чувства вышли наружу, да с таким размахом, что истерички нервно курят в сторонке. - Я сделаю все, что ты скажешь. Что угодно. - ох, уж этот шепот в затылок... Нечто столь интимное, что противиться ему нету смысла. Да и надо ли? Девчушке пришлось хватать воздух ртом, чтобы хоть как-то пережить этот момент. Из крайности в крайность. Теперь она опять хотела его. Но по-особенному. Коулсон хотела, чтобы он принадлежал только ей. Был ее придурком, ее порцией героина, которая становилась с каждым разом все больше, чтобы со временем уничтожить все внутренности и заполнить пустоту собой. - Не бросай меня. - если бы в комнате не было настолько тихо, Томас и не услышал бы. Хотя... ее шепот он услышит даже в трещащем по швам от громкой музыки помещении. Только ОН мог услышать, о чем она молчит. И для этого не обязательно понимать ее. Хватит только того, что он рядом. - Ты понимаешь, что это значит? - сделав паузу между своими словами, парень продолжил, переворачивая ее на спину, чтобы заглянуть в ее глаза. - Это значит, что ты теперь моя маленькая истеричка, а я твой ревнивый мудак. Это значит, что ты только моя, а я только твой. Это значит, что ты не имеешь права теперь говорить мне "нет", когда хочешь сказать "да". Это значит, что ты отдаешь мне свое сердце, получая взамен мое. Это, черт его подери, значит, что ты любишь меня, а я тебя. Этот момент, когда она смотрит на него завороженно, зачарованно, будто готова слушать его всю оставшуюся жизнь, лишь бы голос парня постоянно проникал в ее голову, звучал в ней вечно, наполнял ее до краев. - Понимаю. - какое-то жалкое словечко, но это с какой стороны посмотреть. Одним словом она подписала сделку с дьяволом. Теперь она официально несвободная девушка, девушка Томаса Сангстера, на которую обрушится волна ненависти со стороны его фанаток. Бедная девушка, которую будут винить во всех смертных грехах. Только из-за того, что она рядом с ним. А он будет любить ее так самозабвенно, что его чувства перекроют весь тот негатив, тот яд, ту желчь со стороны окружающих людей. И все как бы идет хорошо и по плану, но вся проблема в том, что Ная не знает, что такое любовь, отношения и тому подобные бесполезные вещи. Она никогда не хотела этого. Не хотела влюбиться, отдаваясь этому чувству полностью. Не хотела быть с кем-то, уделяя внимание по максимуму, ища встречи, желая угодить. Они никогда не хотела этой херни. Но, что поделать? Все бывает в первый раз. Это нужно пережить, вытерпеть. И только что она подписалась на все то, чего избегала раньше. А всему виной этот треклятый Том, сидящий и в ее голове, и в ее сердце, сколько бы она не прилагала сил, чтобы выкинуть его оттуда. Мягкие губы парня накрыли ее искусанные до того неожиданно, что Коулсон неосознанно вздрогнула, немного помедлив с ответом. Его руки обволакивали словно одеяло, даря ей чувство безопасности, защищенности. А сам он был чем-то нереальным. Не было подходящего слова, эпитета, чтобы описать этого человека. Не выдержав, брюнетка запустила пальцы в его шелковистые волосы, слегка оттягивая кончики. И к удивлению девушки, парень простонал от ее действия сквозь поцелуй. Это не могло не вызвать у нее улыбку. Объятия - крепче, чувства - сильнее, поцелуи - нежнее. Для них сейчас никого нет. Нет той вечеринки на первом этаже, нету тех пьяных людей, нету ничего. Абсолютно. И стоит только оторваться друг от друга, как оба попадают в плен очей напротив. Настолько глубоких, любимых, желанных, что даже утонуть в них будет самой приятной усладой. Дыхание дрожит, словно вместе с ними утопая во всей той нежности, созданной ими же. Именно этот момент можно назвать тем, когда ты просто хочешь остаться рядом с человеком в кровати (обниматься, целоваться, греть своим теплом, своей любовью), никуда не исчезать и не позволять исчезнуть ему. Потому что он твой. И ничей больше. Эти чувства опустошают тебя, когда ты открыто заявляешь о них, но эта пустота настолько приятная, что ты не хочешь заполнять ее ничем. А рядом с ним тебе спокойно, безмятежно и слишком хорошо, чтобы выныривать из этого кокона заботы и теплоты в жестокий и безэмоциональный мир. Как же для Наи приятен этот их маленький светлый мирок. А Томас? Он так хотел быть с ней, что сейчас не знает, что чувствует. Настолько все сильно. Слишком. Все слишком. Если любить, то слишком. Либо не любить вообще. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что хочет ее тело. Но и яснее ясного понимал, что еще больше он хочет ее душу, ее сердце, ее чувства. Что еще говорить, если он хочет от нее детей? И, скорее всего, это именно ему придется тащить ее в церковь, чтобы обвенчаться, а не ей, что отличает ее от большинства девушек Земного шара. Для него Коулсон была настолько особенной, что хотелось не просто быть рядом ежесекундно, а съесть ее, чтобы она навсегда осталась с ним. Чтобы она растворилась в нем, без остатка, без какого-либо осадка. Просто растворилась и все, воссоединилась с его падшей душонкой. Пролила яркий свет на его кромешную тьму. И кто бы мог подумать, что все это умещается в крошечном тельце любимой девочки.