Чужие воспоминания

      - Алекс, привет, можешь говорить?       - Я за рулём, но – да, могу.       - Хорошо, я тогда буквально на минуту. Просто я сейчас в студии, сижу над материалом для нового альбома. У меня появилась одна идея, хотел посоветоваться с тобой, и, если одобришь, то начать работу как можно скорее. Тебе точно удобно говорить?       - Ноэль, я вожу сколько себя помню, не волнуйся, я умею разговаривать за рулём. Что за идея? Я тебя слушаю.       - Ладно… Я насчёт той песни, у которой рабочее название Neue Zeit. Ты всё говорил, что тебе не нравится как звучит проигрыш. А что, если… - внезапно в трубке раздался скрежет и грохот. – Алекс, что там у тебя? Ты меня слышишь? Алекс? Алекс!..       АЛЕКС       Сознание возвращалось весьма неохотно – как будто там, в том забытье, в котором находился Вессельский, было намного лучше. Всё тело безумно болело, в какой-то миг Алексу показалось, что на нём просто не осталось целого места.       "Что произошло? Где я? Господи, голова…"       Ответить было трудно. Одурманенный наркозом разум отказывался даже напомнить хозяину о последних минутах перед потерей сознания. Но открыть глаза оказалось не менее трудно – словно чугунные, веки совершенно не хотели подниматься. Лишь нечеловеческим, как ему показалось, усилием Алекс смог приоткрыть глаза – и сразу же увидел знакомый силуэт возле себя.       - Ноэль? – еле слышно позвал Вессельский, чувствуя, как даже от слабого шевеления губ тело охватывает новый приступ боли. – Что…       - Алекс! – Пикс встрепенулся. – Наконец-то ты пришёл в себя. Молчи, не трать силы, я сам всё расскажу. Ты в аварию попал. Как говорят очевидцы, какой-то придурок выскочил на красный свет и врезался в тебя. Его сейчас ищут. А ведь это я виноват, - Ноэль шумно вздохнул и закрыл лицо руками. – Это мой звонок тебя отвлёк. Если бы не я, ты бы заметил опасность. Прости.       - Ты ни в чём не виноват, - хрипло прошептал Алекс. С огромным трудом он поднял руку и накрыл ею ладонь Пикса, утешительно сжимая его пальцы в своих.       - Твоя машина всмятку, но врачи говорят, что сам ты ещё легко отделался. Глубокая рана на бедре, множество ссадин, синяков и мелких царапин, лёгкое сотрясение – но в целом ничего серьёзного. Правда, ты много крови потерял, понадобилось переливание.       - Кто ещё знает?       - Нашим я не мог не рассказать всего, сам понимаешь. Что насчёт остальных любопытных, то ты в частной клинике, тут персонал знает, что такое врачебная тайна. Конечно, история того, что вокалист Eisbrecher попал в аварию, не может остаться неизвестной, но поверь, правду о твоём состоянии никто не узнает.       - Это хорошо, - Алекс поморщился – очередной приступ головной боли словно обручем сжал его виски.       - Я сейчас врача позову, - вскинулся Ноэль. – Он тебе всё подробно расскажет. К тому же, ему стоит знать, что ты пришёл в себя.       В ответ Вессельский лишь слабо кивнул – сил на разговоры уже не было.       РУПЕРТ       - Ну что, парни, все готовы?       - Как будто если мы скажем "нет", то концерт отменится, - тихий смешок сбоку. – Не первый год на сцене, мы уже давно отвыкли быть не готовыми.       - А я за семнадцать лет никак не могу отвыкнуть задавать этот вопрос, - Руперт приоткрыл дверь, ведущую на сцену, и тихо хмыкнул. Выступающая на разогреве группа старалась как могла, но собравшиеся совсем по другому поводу фанаты почти не реагировали, явно мечтая, чтобы эти ребята побыстрее освободили сцену. Пара девушек в первом ряду даже полезли в телефон – чат в фэйсбуке, или чем там они занимались, для них определённо был намного интереснее. И Руперт не мог не посочувствовать выступавшей группе – прекрасно помнил, как сам когда-то был лишь разогревом. Помнил, каково это – когда ты вкладываешь душу в выступление, а в глазах собравшихся видишь лишь скуку и желание, чтобы ты поскорее ушёл и уступил место их кумирам. Конечно, кого-то его творчество тогда всё же цепляло – но не многих.       Но – наконец-то, время выхода. Кеплингер вышел на сцену и широко улыбнулся, увидев полный зал. Казалось, давно пора привыкнуть, но нет, он радовался каждому аншлагу. Как подтверждение того, что он по-прежнему делает хорошие вещи, что его по-прежнему любят.       - Привет, Москва! – крикнул Руперт, наслаждаясь ответными криками фанатов. Некоторые из них, он знал, приезжают из других городов и даже стран – лишь бы увидеть кумиров. И, чтобы не мучить долго, Руперт сразу же перешёл к делу. Подошёл к микрофону, снял его со стойки – и…       …проснулся. Это был всего лишь сон. Откуда он взялся, такой странный, интересно? А главное – яркий. Руперту не раз снились концерты с Darkhaus, его родным детищем, но обычно это были смазанные невнятные обрывки. То, что увидел парень сейчас, было больше похоже на воспоминание. Если бы не одно НО. Такого никогда не было и быть не могло. Не смотря на всю свою энергичность и трудолюбие, Руперт никогда не любил быть центром внимания и вряд ли смог бы быть фронтменом. К тому же, он весьма невысокого мнения насчёт своих вокальных данных. И – да, он никогда не был в Москве, и уж точно не смог бы собрать такую толпу даже в Германии, не говоря уже про Россию. А семнадцать лет назад Кеплингер и вовсе был школьником, даже и не думающим про сцену.       - Приснится же такое, - Руперт тряхнул головой. Это был всего лишь сон, зачем забивать себе голову такой ерундой? Подумаешь, фронтменом он стал… Людям порой и не такое снится. Невольно припомнился рассказ Кенни – после прочитанной дочке на ночь "Спящей красавицы" парню приснилось, будто он укололся веретеном и разбудить его могла только статуэтка "Грэмми". – Кажется, надо меньше думать о работе. В отпуск, что ли, вырваться хоть на пару дней?..