Рыцарь-вампир: пусти меня в бездну

      Задыхаясь от быстрого бега, Таура опрометью неслась по мокрой от росы траве газона к главному корпусу Академии. Нехорошо было опаздывать в первый день занятий. Девушка чувствовала себя уставшей и разбитой. Она легла спать в третьем часу ночи, а заснула и того позже, и, конечно, совершенно не успела выспаться.       А всё потому, что среди ночи её разбудил подозрительный шум, доносившийся из-за окна, с уличной стороны. Она встала и отдёрнула занавеску, но, разумеется, за стеклом не было ничего, что могло бы послужить источником звука. Может, кто-то пытался проникнуть в комнату через окно?       Глупости. Четвёртый этаж. Ни балконов, ни выступов, а ближайшая водосточная труба – в десяти метрах отсюда. Даже цирковой акробат не смог бы вскарабкаться по абсолютно гладкой стене.       Таура вспомнила, что однажды видела, как промышленный альпинист красит фасад. Он висел на приличном расстоянии над землёй на системе тросов, закреплённых где-то на крыше. Может быть…       Да нет же, всё это чушь полнейшая! Кому, скажите на милость, понадобится лезть к ней в комнату? Ясное дело, всё это ей просто приснилось. Тем не менее, из-за этого досадного инцидента Таура ещё долго лежала, укутавшись в одеяло, и вслушивалась в тишину. Потом она всё же заснула, да так крепко, что не сразу сообразила, что монотонный надоедливый звук – это будильник… И именно поэтому сейчас она стремительно летела по коридору, на ходу сверяясь с расписанием.       К счастью, когда она вбежала в класс, то застала там только студентов, – учитель ещё не появился. Таура шумно вздохнула, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.       Уф, всё-таки успела! Она поспешно одёрнула новую школьную форму, к которой ещё не успела привыкнуть, из-за чего чувствовала себя не в своей тарелке, и поискала глазами знакомые лица. Юки вроде бы тоже в этом классе учится, насколько она поняла. Что-то её не видно…       В этот момент двери распахнулись, и в аудиторию вошёл учитель в сопровождении ректора Кросса.       Студенты поднялись из-за парт, разговоры почти сразу утихли. Посторонившись, Таура хотела было пройти за парту, но ректор успел ухватить её за руку.       – Погодите минутку. Я хочу представить вас классу.       Несмело улыбаясь, Таура обвела взглядом своих новоиспечённых одноклассников. Теперь уже все как один смотрели на неё и на господина Кросса.       – С сегодняшнего дня Таура Саяма будет учиться с вами в одном классе, – объявил ректор. – Прошу любить и жаловать, – он повернулся к девушке, но голос не сбавил, – так, чтобы его слова были услышаны во всей аудитории. – Добро пожаловать, Саяма-сан. Мы все здесь – одна большая и дружная команда, так что чувствуйте себя как дома. Староста ответит на все вопросы, если же вам что-либо понадобится, можете обращаться ко мне или к Юки… – Кайен Кросс поднял голову и поискал глазами приёмную дочь.       – Юки-тян нездоровится, – раздался голос. – Я не стала её будить.       – Понятно, – ректор смешался. – Что ж, Саяма-сан, осваивайтесь. Не буду больше отнимать ваше время.       – Присаживайтесь, – учитель проводил взглядом ректора и принялся листать свой журнал. Стараясь не замечать направленных на неё взглядов, Таура села на ближайшее свободное место – во втором ряду, с краю. Впрочем, очень скоро любопытство студентов дневного класса было удовлетворено, и на неё перестали обращать внимание.       Что, интересно, случилось с Юки? Вчера она выглядела вполне здоровой. Вечер всё же был достаточно тёплый, – вряд ли девушка могла простудиться.       Целый час они писали объёмную и громоздкую проверочную работу: обычное дело в начале учебного года, помогавшее преподавателям максимально просто и быстро выявить пробелы в знаниях. Тауре работа не показалась особо сложной – всё-таки она до этого училась в школе с углублённым изучением математики и точных наук. Вот только с предпоследним уравнением девушка не могла сладить, как ни старалась.       Что-то не так. Что-то не сходится.       Не сходится…       Таура отложила авторучку и запустила пальцы в волосы, собранные на затылке в тугой узел, отчего причёска тут же сбилась. Вчерашняя аудиенция у ректора, встреча со студентом Ночного класса и непонятное поведение префектов. Цепочка событий, никак не связанных между собой, или?.. Каким-то шестым чувством она понимала, что всё это должно было случиться именно так, и никак иначе. Ещё вчера всё происходящее показалось ей странно знакомым.       Дежа-вю?       Девушка потёрла виски и попыталась сосредоточиться на математических формулах, но в голове, как заевшая пластинка, крутился короткий разговор с Айдо и реакция на него Юки и Зеро. Префекты словно бы защищали её от Айдо. Нет, абсурд какой-то. И этот странный запрет. Почему ученикам разных классов запрещено общаться между собой? Ректор считает, что они не найдут общий язык и начнут враждовать? Из-за чего? Из-за национальности, религии, социального статуса, особенностей воспитания?       Нет. Она ведь успела познакомиться с одним из них, и не заметила ничего подобного.       Да, Ханабуса Айдо до умопомрачения хорош собой и дьявольски обаятелен. И что с того?       Таура вздохнула, понимая, что рассуждения зашли в тупик. Лишь одно она знала наверняка: запрет придуман не на пустом месте. Непременно должна существовать какая-то причина, которая бы объясняла положение вещей, – и весьма веская.       Ректор, разумеется, знает. Учителя? Наверное. Юки и Зеро – несомненно.       А другие студенты?       Таура огляделась. Отовсюду доносился скрип авторучек и щёлканье кнопок калькуляторов – покорение уравнений и логарифмов было в самом разгаре. И, похоже, не у неё одной возникли проблемы с пресловутым заданием номер семь.       Поправив волосы, девушка вернулась к работе. Внимательно перечитала текст.       "Ага! Так вот в чём дело".       – Каито-сенсей, – Таура подняла руку. – Кажется, здесь опечатка.       Учитель недоверчиво посмотрел на девушку из-под очков.       – В самом деле? – в его голосе явственно читалась ирония. – Ну-ка, разрешите взглянуть.       Он не поленился выйти из-за стола и пересечь кабинет, остановившись около Тауры.       – Вот здесь, сенсей, – объяснила Таура. – Если я не ошибаюсь, этот ноль – лишний. Без него уравнение решается.       Ах, если б в жизни всё было так же просто! Если что-то не срастается, значит, в исходные данные закралась ошибка. Ведь отыскать и исправить ошибку в самом начале куда проще, чем потом, когда маховик судьбы запущен, работа в самом разгаре, а из-за каждой не замеченной вовремя помарки приходится долго и нудно разгребать авгиевы конюшни, пожиная плоды собственной безалаберности.       – Хм-м… – Каито-сенсей нахмурился. – А ведь верно. Вы правы… эээ…       – Таура Саяма.       – Вы правы, Саяма-сан. Господа студенты! Будьте добры, обратите внимание на уравнение номер семь…              После алгебры была перерыв на завтрак, такой короткий, что за отведённое время Таура успела только спуститься в столовую, почти не жуя, проглотить булочку, выпить залпом стакан чая, – и уже нужно было спешить на следующий урок.       Философия показалась Тауре невыразимо скучной, и она пожалела, что так торопилась за завтраком, и даже не попробовала пудинг. Разнообразие в нудную лекцию об основоположниках античной философской школы внесло только появление Юки: робко постучавшись, девушка вошла в класс, и прошмыгнула на своё место, краснея и сбивчиво бормоча извинения. Кроме Тауры, на Юки никто не обернулся, а учитель лишь коротко кивнул, не прерывая своё повествование ни на секунду. Рисуя на полях тетради хаотичные узоры, Таура подумала, что Юки вовсе не выглядит простуженной. Не выспавшейся как следует – да. Видимо, тоже легла поздно и решила симулировать недомогание, чтобы поспать подольше, пользуясь своим привилегированным положением…       Следом за философией шло искусствоведение, и здесь произошло то, что вывело Тауру из оцепенения, заставив вернуться к действительности.       – Эпоха Ренессанса в изобразительном искусстве примечательна возрождением интереса человека к прекрасному, беспощадно забытому в тёмные века средневековья, – заложив руки за спину, учитель мерил шагами кабинет. – Художники, скульпторы, поэты, наконец, смогли разглядеть в человеческом образе не просто красоту, а совершенство. Иными словами, люди вспомнили один из фундаментальных религиозных постулатов: человек – венец творения. Не божества, не ангелы и прочие потусторонние существа, а именно человек является истинным совершенством в своём подобии непогрешимому божественному началу.       – Как Идол! – раздался девчоночий голос с задней парты.       – И Канаме, – добавила другая девушка, и обе глупо захихикали, а через секунду их смех подхватили все остальные.       Таура смысл шутки не поняла.       – О ком это они, Синдо-сан? – она повернулась к своей соседке по парте.       Синдо оценивающе посмотрела на Тауру.       – Ты же новенькая, только вчера приехала? – прошептала она. – Значит, ты ещё ничего не знаешь.       – О чём?       – Об учениках… – Синдо выдержала многозначительную паузу. – Из Ночного класса.       Таура еле заметно вздрогнула.       – А что, в них есть что-то особенное? – как можно безразличнее спросила она.       – Не знаю, может быть, и есть, – торопливо зашептала Синдо. – Иначе нам бы не запрещали с ними встречаться. Но выглядят они не как обычные студенты. Они… необыкновенные.       – Что, такие красивые?       – Не просто красивые, а сногсшибательно красивые! – Синдо оскорблённо сморщила нос. – Не смейся, потом сама увидишь. Почти вся школа влюблена в кого-нибудь из Ночного.       – Да ну? – Таура недоверчиво уставилась на свою собеседницу. Хотя, если там все такие же, как Ханабуса, это многое объясняет, подумала она.       – Канаме – это президент Ночного класса, – продолжила Синдо, улучив момент, когда учитель отошёл в другой конец кабинета. – Говорят, он близкий друг ректора Кросса и тоже приложил руку к созданию нашей академии. А Идол, – она понизила голос до еле различимого шёпота, – Это прозвище Ханабусы Айдо.