Попробуй.

Утро тронуло меня нежными лучами заботливого осеннего солнца.Я приоткрыл глаза и, потянувшись, заставил разнеженное спокойным сном тело встать. Я уже и не помню, когда в последний раз спал так крепко. Натягиваю джинсы и, наклонившись к кровати, плотнее укрываю мирно посапывающую блондинку, обнимающую подушку и улыбаущуюся во сне своими припухлыми розовыми губами. Целую ее макушку – девушка чуть вздрогнула, но не проснулась, - и вспоминаю, как несколько часов назад она, выгибая спину, выкрикивала мое имя, до побеления костяшек на руках сжимая ткань этого самого одеяла. Выхожу в ванную, по пути поднимая брошенную на пол одежду, которая ночью летела с разгоряченных тел и осталась ненужной, скомканной в метре от кровати. Открываю дверь и включаю свет. Охнул, взглянув на себя в небольшом прямоугольном зеркале: смольные волосы, торчащие в разные стороны, спутались – это она, наматывая их на руки, тянула на себя, сжимая кулаки и прося быть чуточку нежнее – алые глаза, сонно поблескивая, слипались. Я бы проспал весь день. Как это вообще случилось? Я помню, как мы с Руж встретились в кафе: она раньше ушла с работы, а у меня и вовсе выходной. Мы поговорили о том, что стало с нашими жизнями, удивились тому, что стало с нами самими. Потом прогулялись по парку, зашли в мою квартиру. Помню, как рывком прижал ее к стене и впился в приоткрытые блестящие губы: знаю, что она этого хотела. Помню, как обнимал ее, и как она вела меня по темным коридорам к спальне. Помню, как трещала ткань тонкой блузки, как разлетались пуговицы с рубашки. Я повалил ее на мягкий матрас, а она тянулась ко мне с нежной улыбкой. Выдавливаю зубную пасту на щетку и, трижды промахнувшись, запихиваю ее в рот, принявшись устало и лениво таскать по зубам. Она выгибала спину и сдавленно стонала то ли от боли, то ли от долгожданного удовлетворения желания. Просила наконец взять ее, но я медлил. Может, это моя фишка – растягивать удовольствие. Только когда сам потерял способность терпеть дальше, вжал воровку своим телом в одеяла и двигался скорее и скорее, следуя созданному мною же ритму соприкасающихся тел. Она просила остановиться, крепко жмурясь и крича, но, как только я притормаживал, открывала глаза и, обняв мои ноги своими, толкала меня вперед, запрокидывая голову назад и кусая губы. Помню вкус ее бледной кожи, который запомнил, пока осыпал ее дробью коротких поцелуев: карамельный, будто бы сама девушка создана из сахарного сиропа. Сплевываю колкую мятную пасту и набираю в рот воды, снова посмотрев в зеркало и тщетно попытавшись распутать волосы. Руж, упираясь в матрас коленями, обняла подушку и впилась в нее зубами. «Чуть медленнее, пожалуйста», - пищит ее ласковый голос, и я повинуюсь, налегая животом на ее спину и сжимая в ладони грудь, цепляя пальцами набухшие розовые соски и играя с ними, заставляя воровку скулить и дергать головой, повторяя мое имя. Как же она произносит мое имя: как ничто другое, так, будто держится за него обеими руками. Набираю в сложенные ладони холодной воды и выплескиваю на лицо, помассировав его ладонями. «Еще!», - вырывается из глубин ее груди вместе с рваными вздохами, пока спина изгибается дугой, а руки уходят за голову, затем спускаются по телу, к моей голове между ее ног. Хватает мои волосы и тянет, закинув ноги на мои подвижные плечи. Я обхватываю ее бедра руками, а мой язык рисует восьмерки вокруг клитора. Вытираю лицо и торс полотенцем, вздыхаю и с горем пополам рассчесываю волосы, от греха подальше заплетая их в хвост. Она скользит по моему телу вниз, целуя каждый миллиметр. Губы ее, как раскаленные добела копья, распространяют болезненно приятный жар от кончиков пальцев и до корней волос. Белая макушка ныряет между моих ног, и в низу живота загорается целая электростанция. Направляю ее голову рукой, но она и сама знает ,что делать, и я убираю ладонь, закинув ее за запрокинутую назад голову. Выхожу обратно в спальню и опускаюсь на край кровати. «Я люблю тебя», - тихо, как будто самые искренние слова нельзя слышать ушами, выдыхает воровка, устраиваясь на моей груди и целуя мою оставшуюся за головой руку. Улыбаюсь ей и так же тихо отвечаю, что тоже люблю ее. -Шеди, ты встал? Пошуршав простынью в процессе потягивания, она показалась из-за одеяла и сонно улыбнулась мне. -Доброе утро, чудо, - подвигаюсь к ней и, обняв одной рукой, целую мягкие горячие губы. Она зевает и, отстранившись, трет глаза. Натягивает одеяло на грудь, придерживая его руками и вопросительно смотрит на меня. -Что такое? – вскидываю одну бровь. -И…что теперь? – испуганно спрашивает воровка, крепче прижимая руки с одеялом к сердцу. Я тихо охнул и понял, насколько сильно привязан к ней пламенным алым чувством. Насколько влюблен в сияющие драгоценные глаза, насколько возбужден манящим хрупким телом, насколько поражен нежному шелку кожи. -Я обязан на тебе жениться, - с уверенной улыбкой произношу я. И не сколько не вру: хочу, и обязательно женюсь. На этой блондинке, которая смогла растопить нароставший годами лед в моем сердце. На блондинке, которая заставила меня думать только об одном – о следующей встрече, о коротком взгляде и прикосновении кончиков пальцев к холодной шее. Она замечает это в моем взгляде, и с ее губ срывается короткий смешок. -Попробуй, - задорно улыбаясь, она подскакивает ко мне и обнимает за плечи. Чувствую тепло ее тела и понимаю, что кроме этого тепла мне больше ничего не нужно. Она падает на спину, и я падаю за ней. Девушка смеется своим звонким, как капель весенних ручьев, голосом, и я, повинуясь неизвестному порыву, смеюсь вместе с ней. Помню, как впервые понял,что влюблен. -Дурак, - выдыхает она в самые мои губы и накрывает их поцелуем. Киваю и отвечаю ей. -Самый настоящий.