Часть 1
17 января 2015 г. в 20:07
Учительница:
— Ну, кто что писал за лето?
Ученики судорожно дернулись и переглянулись между собой.
Гоголь сглотнул, и пригладив отросшие волосы, сконфужено пискнул:
— Марья Ивановна, это, мою рукопись собака, как бы это сказать... сожгла.
Марья Ивановна посмотрела взглядом василиска, но ее внимание вдруг привлек другой ученик.
— Саша, а ну отставить перо! Хватит рожицы на полях рисовать - все тетради обрисованные. Что ты написал за лето? Учти, если вы опять на пару с Есениным в матерные стишки подались, то у меня как раз новенькие розги появились.
Пушкин с невинным видом стал лихорадочно комкать лист со стихами:
— Понимаете, я тут как бы на больничном был. Вот, меня Дантес избил. Зверски...Инициатором был этот психованый лягушатник, я тут вообще не причем.
Лермонтов:
— А кто ему перчаткой в рожу заехал?
Пушкин, оскалившись:
— А что он к моей Наташке лез, а? Еще раз его увижу - точно урою!
Есенин, хмыкнув:
— Ну или он тебя.
Учительница:
— А ну тишина, класс! С тобой, Саша, потом поговорим. Так, Лёва, милый, скажи: что ты написал. Ты - единственный, кто меня никогда не разочаровывал.
Толстой:
— Ну, а я был у бабушки в деревне. Мы на сеновале с мужиками, кх, то есть с мужиками сено я косил, не до того было... Но не волнуйтесь, кое-что я тут набросал. Тут конечно немного, страниц пятьсот, но поймите - действительно времени не было.
Булгаков мечтательно:
— Да-да, деревня - это хорошо. Я сам люблю природу, особенно маковые поля...
Лермонтов:
— А я тут отдыхал на Кавказе.
Достоевский:
— Иди ты уже со своим Кавказом, давайте я вам расскажу, как я познакомился с очаровательными женами декабристов...
Чехов:
— Молчал бы, уголовник! Что, понравилось тебе в ссылке? А вот я на Сахалине отдыхал, чудненькое местечко.
Учительница:
— Так, а ну тишина! Вы хоть что-то новое узнали, бездари вы окаянные? Вам только балы да приемы подавай, а учиться кто будет? Пушкин?
Пушкин:
— А чё сразу Пушкин? Кто окно разбил? Пушкин! Кто дежурный? Пушкин! Я что рыжий?!
Чаадаев:
— Нет, ты черный! У тебя же дед негром был!
Учительница:
— Чаадаев, за дверь, ты вообще не в нашем классе!
Грибоедов, немного замявшись:
— Знаете, да ну эту вашу учебу. Меня тут озарило, что все горе от ума!
Толстой, приподнимая кустистые брови:
— Ой, посмотрите на этого homo unius libri — писалку одной книги. Милок, тебе часом в Персию не пора?
Шипя, Грибоедов процедил:
— Иди еще сено покоси, мужичье.
Есенин, закинув руки за голову и плюя в потолок:
— Да не, братан, он не просто мужичье, он благородное мужичье! Граф же всё-таки, так что, Грибок, прояви уважение.
Марья Ивановна разъярено треснула по лбу Есенина линейкой:
— А ну, цыц! Совсем распоясались! А ну, взяли быстро ручки в свои культяпки, и мигом переписали тему с доски! Лермонтов!
Лермонтов выгнулся как струна:
— Чего извольте, сударыня?
Учительница:
— Ты во что вырядился?! Что это за басурманские тряпки ты на себя напялил, какой еще Супермен, Миша?!
Пушкин, прыснув, загоготал:
— Марьвановна, ну как, вы разве не знаете? Он же герой нашего времени!
Лермонтов холодно:
— Саня, получишь.
Пушкин, скалясь:
— Пойдем выйдем, Мишутка.
Есенин, нюхая папиросу:
— Ой, да ладно вам, честно сказать из вас обоих хреновые дуэлянты. Три дуэли, и единственно во что вы попали - так это один раз в скворечник, и четыре раза в меня, так что ищите себе другого секунданта.
Достоевский удрученно, закрывая лицо рукой:
— Идиоты. Мышкин, не просто курит в сторонке, а пыхтит как паровоз.
Булгаков, очнувшись от своих мыслей:
— Кто?
Гоголь, накручивая локон на палец:
— Дед Пихто! Мишка, не отвлекайся. А ты, Федя, кончай пиаром заниматься, еще давай сюда своего любимчика с топором приплети.
Тургенев, все это время молча наблюдая, вдруг громогласно пророкотал:
— Да помолчите вы уже!
Марья Ивановна:
— Спасибо, Ваня. Ты единственный, кто весь урок вел себя тихо, так что ты свободен.
Тургенев собрал вещи и молча вышел из класса.
Есенин зацокал языком:
— Тож мне Герасим.
Учительница вновь треснула линейкой Есенина:
— А вы, мои дорогие, остаетесь после занятий, и будете по полной отрабатывать сорванный вами урок. И пусть хоть кто-то, — Марья Ивановна испепеляюще посмотрела вначале на Есенина, затем на Пушкина.
В ответ они ей приветливо помахали пальчиками и улыбнулись.— повторяю хоть кто-то попробует не явится на отработку, получат все! Свободны!
Пушкин, вяло собираясь:
— Знаешь, Серега, я себе чистилище по другому представлял.
Есенин приобнял Пушкина, закурил сигару, и выдохнул дым прямо в лицо друга:
— Саня, я тебе больше скажу, я его вообще себе не представлял. А оно во как получилось. Зато не скучно, ничего, скоро остальные подтянутся - и еще веселее будет. Хей, не куксись, Санек. Радуйся, что ты в литературный класс пошел, а не в исторический. А то сидел бы ты с такими творцами истории как Ирод или Калигула, о или может с горячим усатым грузином с трубкой, вот потеха была бы. Ой, кажись ему поплохело. Булгаков ты ж врач, а ну ходи сюды, и хватит уже муку занюхивать, от этого она мукой быть не перестанет.
Гоголь, выходя, устало махнул рукой:
— Ревизора на вас нет.
Учительница:
— Вы еще здесь?! А ну быстро выметайтесь, шоу окончено!
Достоевский горько:
— Цирк уехал, а клоуны остались.
Грибоедов, вздыхая:
— А я говорил, что все горя от ума...
Примечания:
Буду рада отзывам.