Подарок.

Грянул очередной взрыв. Блиндажи, что так усердно нахваливал Браун, говоря, что его солдаты лучшие в постройке прочных укрытий, не спасали. Громкие крики опять сотрясли поле боя – никто из минометного расчета врага даже не догадывался, что на нашем контрольном пункте не было абсолютно ничего важного, и теперь остаток гарнизона прятался по уцелевшим укреплениям и окопам. Я же, предчувствуя неизбежную смерть от рук врага, просто встал. Выйдя из развалин блиндажа командира – первая же мина, пущенная расчетом, попала именно в командный пункт, будто знали, сволочи – я отряхнулся и достал папироску. Было абсолютно плевать, какой дряни они туда напихали, хоть дерьма ослиного. Курить хотелось, и хотелось сильно. Прикурив от спички, которую я только недавно научился зажигать об сапог, я затянулся и выдохнул, распрямившись. Клубы дыма поднимались от этой истерзанной войной земли в небо, растворяясь под воздействием ветра. - Клэймор! – послышалось из уцелевшего блиндажа. – Живо в укрытие! Только тут я заметил султанчики грязи, появляющиеся у моих ног. Как не попали, черт его знает, однако я лишь рассмеялся и окинул взглядом своих товарищей, живых и мертвых. Мертвым было уже все равно, особенно командиру. Его раздавило поленом еще в блиндаже, прямо за столом. Он даже чай не успел допить. Еще порядка десятка мертвецов валялись в самых разнообразных позах, один даже вверх ногами. Забавно, хоть и до ужаса печально. Фонтаны грязи прекратили появляться – пулемет заклинило, вижу, как они его пересобирают. Пулеметный расчет, тоже мне, тьфу. Карсон мог с закрытыми глазами собрать и разобрать М249 за полминуты. Где же он? А, вот. Верхняя половина сержанта Карсона как раз валялась у моих ног, а нижняя, кажется, осталась в окопе. Я горько ухмыльнулся, сдерживая слезы. Друзья, коллеги, да и просто хорошие парни просто дохли на этой совершенно никому не нужной войне. А ведь почти у каждого была семья… Почти… Семилетний Клэймор был выгнан даже из детдома за то, что попытался подраться с воспитателем. Признавать себя неправым, конечно, просто, а вот вернуть все назад – нет. Неизвестно как, но он умудрялся выживать. Не жить, а выживать. Дожив до призывного возраста, он пошел на службу в армию, мня себя доблестным ландскнехтом, защищающим правых и карающим врага. На серьезной, взаправдашней войне все оказалось не так. Мало того, что послали на передовую без даже пистолета, со штык-ножом и портянками, так еще и командиры постоянно попадались какие-то глупые. Слали на бой, как мясо в мясорубку. Через пару недель он был ранен в ногу, и был прислан сюда, во что-то вроде запаса, караула. К тому времени паренек уже успел раздобыть вооружение и убить приличное количество солдат, а также нажить себе боль в ноге, что прекращалась лишь от хорошей фиксации. Теперь же этот самый Клэймор, докуривая папиросу, понуро глядел на позиции противника, потеряв саму жажду жизни и, казалось, уже наплевав на смерть. Да, это я. Я бы протянул руку для пожатия, если бы не боялся спугнуть эту хрупкую идиллию, так что просто улыбнусь вам. Я улыбнулся. Всерьез. Но это восприняли, как издевку. Уцелевшие солдаты начали шипеть на меня, а один даже, кажется, Стимпи, пригибаясь, подошел ко мне, чтобы сдернуть с опасного места в окоп. А смысл? Минометный расчет уже распаковал ящик со снарядами. Я так и сказал Стимпи, на что тот ухмыльнулся и просто вылез из окопа, встав рядом со мной. Я протянул ему раскрытую пачку папирос, на что тот расслабленно кивнул в знак благодарности. Я протянул ему еще и спичку. Он усмехнулся и достал зажигалку. У этого сукиного сына все это время была «Зиппо»! Он чиркнул ей пару раз и зажег папироску, блаженно затем затянувшись. Мы вместе смотрели на то, как снаряд был запихнут в дуло миномета. Крайне неаккуратно, кстати. - Каковы шансы, как думаешь? Выстрелит? – Стимпи безучастно глядел куда-то вдаль, выше расчета и команды пулеметчиков, заканчивавших перезарядку, обреченно усмехнувшись. - Ставлю сотню, что выстрелит. - Поддерживаю. Снаряд взорвался, даже не вылетев из дула, лишь только явно неопытный расчет закрыл уши, чтобы не оглохнуть. Их разорвало, и я молча достал из кармана сотню. Протянув деньги Стимпи, я усмехнулся: - Экий ж ты везучий, паршивец. - Разумеется. Эх, командир бы порадовался. Над нами на немалой скорости пролетел самолет. Хоть он и был чертовски высоко, мы заметили, что он сбросил что-то. Много всего. - Бомбардировщик. Теперь точно капец, - Стимпи разочаровался. - Недолго длились пляски. Чиркни-ка «Зиппой», - я достал еще две папиросы, и мы закурили. Когда первая бомба упала в метрах шестидесяти от нас, мы уже затягивались в третий раз. Все-таки махорка. Хорошие папиросы попались. Осколки сверкали мимо нас, как пули несколько минут назад у моих ног. Нас не задело. Странно, ведь все остальное превратилось в месиво из грязи, крови и кишок. Похоже, что глупая война обошла нас стороной. Осмотревшись, я увидел, что только нас. Мы и Стимпи – единственные люди на пару километров вокруг. Даже силы врага были уничтожены. Я смог лишь усмехнуться и выдать то, что внезапно вспомнил: - У меня же день рождения. А я и забыл. - Когда? Сегодня? – Стимпи постоял в раздумьях, а затем задумчиво добавил: - А у меня ведь тоже… Мы засмеялись, обнявшись.