17 января 2015 г. в 09:49
Закат.
Итачи горестно кривит губы. Если бы он был кроваво-красным…
Но небо у горизонта персиково-розовое и сегодня это выглядит сущей насмешкой.
Ведь сегодня его младший брат, его драгоценный отото, пришёл, чтобы убить или умереть. И это больно – смотреть в глаза и видеть холодную ненависть.
Но Итачи сам, сам! виноват, что его любимый братишка стал таким. Ему и отвечать.
***
Саске стоит напротив брата спокойно, уверенно.
Он не мог не прийти сюда.
Он не может отступить.
Просто не имеет права.
Слишком многое было сделано…
…– Так что ты скажешь, Саске-кууун? – Орочимару облизывается длинным языком и мерзко улыбается.
Саске раздумывает не долго. Он давно всё решил.
– Я согласен…
…слишком многое – разорвано в клочья…
…– А ну стой, Саске-теме!
Водопад в долине Завершения громок и могуч, но даже ему не под силу заглушить Наруто. Вот уж у кого глотка действительно лужёная.
– Я думал, ты мне друг!
– Я? Тебе? Ты – всего лишь неудачник. А у меня вообще нет друзей.
Зрачки небесно-голубых глаз дрогнули, как от боли, и Наруто скривился.
– Зато я тебе друг!..
…от слишком многого пришлось отказаться…
…на мостках небольшого прудика сидит маленький блондин. Ну сидит и сидит.
Но пройти мимо Саске от чего-то не может. Может потому, что спина мальчика выглядит так… потерянно, так одиноко. Так же, как и сам Саске. И так хочется подойти, но…
Десятки выборов между «Да» и «Нет» – и один единственный оставшийся путь.
Наша жизнь – это наш выбор.
И Саске свой выбор сделал.
***
Итачи сдавал.
Пусть бой начался совсем недавно и братья успели обменяться лишь парой ударов…
Но Итачи сдавал. И это было отчётливо видно.
Смерть – не смерть, убийство! – клана, вынужденное отступничество, болезнь, которую Итачи намеренно не лечил, ненависть Саске, которую он почти осязал при последней встрече…
Да и сам Саске… стал сильнее. Значительно сильнее. Не телом и не техниками, нет. Духом. В нём появилось какое-то внутреннее спокойствие. Уверенность.
Те спокойствие и уверенность, которых сейчас так недоставало Итачи.
Итачи, который уже проиграл.
Потому что ХОЧЕТ проиграть.
***
Саске всё видит.
Видит, как морщится – едва-едва, но всё же заметно – брат, используя Мангекё-шаринган. Как он чуть вздрагивает, принимая удары Саске. Как он намеренно ослабляет свои атаки – не сражаясь, а только создавая видимость боя.
А ещё он отчётливо видит густо-чёрную тень, стоящую за спиной Итачи.
***
Когда Саске достал из подсумка каплевидной формы кунай, светящийся молочно-белым, Итачи понял, что игры кончились.
Семейная реликвия Учих – это лезвие было способно пробить броню Сусанно или впитать в себя Аматерасу. Оно – фактически – превращало жертву в пылающий факел, который нельзя было погасить до тех пор, пока цель была жива. А ещё оно могло преследовать эту самую цель столько, сколько потребуется.
И даже доступная после получения Вечного Шарингана телепортация НЕ СПАСАЛА.
***
Саске чуть прищурился – и метнул кунай…
***
…лезвие, блеснув в свете луны, начало движение…
***
Итачи попытался – пусть это было и безнадёжно – уйти с траектории броска…
***
…и, вопреки законам физики, обогнуло старшего Учиху по дуге…
***
– Аааа! – раздалось где-то за спиной и Итачи моментально развернулся на месте, готовясь в случае чего прикрыть младшего брата. О том, что брат может ударить в спину он не подумал.
Правда, к чести Саске, тот и не собирался.
***
Тоби – он же Учиха Мадара – так засмотрелся на исполнение своего плана и был настолько уверен, что его НИКТО здесь не увидит, и вообще про него не знает – что даже не подумал уклоняться от молочно-белого лезвия. Будучи уверенным, что кидали не в него – он думал, что оно его даже и не заденет.
Ошибочка…
***
– А? – немногословно поинтересовался охреневший Итачи у младшего братца. Саске, напротив, был невозмутим, как бронзовый Будда, страдающий от запора.
Он спокойно подошёл к… «Тоби» и поворошил кучку праха.
– Хн… – доставая и отряхивая брошенный кунай. Почему-то блестяще-чёрный, с красным отливом. – Кажется всё.
– Да ладно! – материализовался рядом Узумаки.
Итачи моргнул. Нет, он, безусловно, узнал технику – Хирайшин вообще довольно трудно с чем-то перепутать, но… Хирайшин в таком возрасте? Тем более он в своё время читал отчёты: Узумаки Наруто никогда не был особо одарённым, вылезая за счёт невероятного запаса чакры и ослиного упрямства.
– Сомневаешься? – Саске картинно поднял одну бровь.
Наруто чуть пожал плечами:
– Ну представь: мы, только из подгузников, с соплями до колен, погремушками забили насмерть Учиху Мадару.
Саске ухмыльнулся.
Итачи моргнул повторно. Он никак не ожидал увидеть у своего маленького отото такую гримасу. Да и Узумаки…
– Верь в ссссебя, Наруто… – раздалось откуда-то сбоку.
Итачи моргнул ещё раз. Вылезающий на свет божий Змеиный Санин, приняв это на свой счёт, подмигнул в ответ.
За что тут же чуть не схлопотал кунай от старшего Учихи – чисто рефлекторно. Хорошо хоть у Орочимару рефлексы были не хуже.
– Гм… – несколько озадачился он, вертя в руках пойманное оружие, – О чём это я? А, да… Ты должен верить в себя, Наруто…
– Кому я должен – я прощаю, – решительно перебил блондинчик. – И, кстати! Учихи! Почему я не вижу хоть какой-то радости от встречи?
– Наруто… – попытался вмешаться Орочимару, но…
– Нет, подожди! – но Наруто, особенно когда его несёт по кочкам, остановить не возможно, – Они несколько лет не виделись. Они драматически расстались при трагических обстоятельствах на фоне полной луны и кучи трупов. Они только что сражались насмерть!
– И? – интересуется всё такой же невозмутимый Саске, за годы знакомства привыкший к странной подчас логике друга.
– И где эмоции?! Хоть какие-нибудь?! Саске, ты разве ничего не хочешь узнать у своего брата?
Саске только хмыкнул. И правда, кое-что давно не давало ему покоя…
– Скажи мне, Итачи… – начал он и старший Учиха весь подобрался готовясь к ТОМУ САМОМУ вопросу, – Ты… и правда… гей?
Бух! Всегда холоднокровный и спокойный Итачи Учиха упал в обморок. Его тонкая душевная организация наёмного убийцы просто не выдержала всех сегодняшних потрясений.
– Мда, – почесал в затылке Наруто, – Перестарался ты, Саске-чан.
– Ничего, – отмахнулся тот, – Выражение лица Итачи этого стоило.
И захихикал, не выдержав серьёзной мины. Наруто тут же присоединился к нему.
И только Орочимару оставался спокоен, смотря на веселящихся подростков, как на любимых, но больных детей.
***
…на мостках небольшого прудика сидит маленький блондин. Ну сидит и сидит.
Но пройти мимо Саске от чего-то не может. Может потому, что спина мальчика выглядит так… потерянно, так одиноко. Так же, как и сам Саске. И так хочется подойти, но…
Саске всегда был упорным ребёнком. И если он чего-то хотел – остановить или переубедить его было крайне трудно.
И снова увидев на следующий день этого мальчика – он подойдёт и заговорит с ним. И не просто заговорит, а подружиться – крепко-крепко, как умеют дружить только дети. И сумеет сохранить эту дружбу в секрете от всех – даже от всеведущего Итачи.
И только мама Саске – Макото-сан – будет знать всё. Но никому и ничего не скажет.
***
План был наивным и детским.
Ну, а каким он ещё может быть, если его придумали два ребёнка?
Два ребёнка, которые всерьёз решили разобраться – почему погиб великий клан Учиха?
Почему Итачи всех убил – а Саске не тронул?
Почему он плакал над братом?
Почему взрослые, разумные люди травят маленького мальчика так, будто он виноват во всех их бедах?
Чего вообще в этой деревне происходит?
***
…– А ну стой, Саске-теме!
Водопад в долине Завершения громок и могуч, но даже ему не под силу заглушить Наруто. Вот уж у кого глотка действительно лужёная.
– Я думал, ты мне друг!
– Я? Тебе? Ты – всего лишь неудачник. А у меня вообще нет друзей.
Зрачки небесно-голубых глаз дрогнули, как от боли, и Наруто скривился.
– Зато я тебе друг!..
Слова – такая скользкая штука… и верить им нельзя. Особенно если они не подкреплены чем-то более… существенным. Взглядом или делом например.
А уж если слова и произносятся-то только для того, чтобы слушателей обмануть – и собеседник об этом знает – так тем более.
Битва в Долине Завершения – толи случайно так получилось, толи Саске опять на патетику потянуло – была очень жестокой. Два преданных друга сражались насмерть. Та самая дружба – казалось, растоптана навсегда.
Или только казалось.
***
План был составлен давно. Всё было обговорено и согласованно… но проще от этого не становилось. Ни Саске, вынужденному бросать друга одного в этой дурацкой деревне, ни Наруто, нежелающему отпускать друга в одиночку не пойми куда.
А ведь впереди были долгие поиски, краткие встречи и невозможность толком что-то узнать друг о друге. Предельно достоверные бои, в которых они должны не просто пытаться, а реально причинять друг другу вред, наносить раны. Множество жестоких и ещё не сказанных слов, каждое из которых обязательно будет бить по больному.
Но они оба это знали и сами всё решили. И были готовы – или думали, что готовы.
Да и поздно уже было отступать.
***
…– Так что ты скажешь, Саске-кууун? – Орочимару облизывается длинным языком и мерзко улыбается.
Саске раздумывает не долго. Он давно всё решил.
– Я согласен…
Всё и правда было решено слишком давно. Ещё тогда, когда очнувшись после резни, устроенной Итачи, маленький Саске побежал искать утешения у Наруто.
И подтверждение сейчас – не более, чем дань Змеиного Санина его же любви к спецэффектам.
Но отчего бы не потешить старичка?
***
Два маленьких ребёнка – это всё таки не особо грозная сила. И им слишком многому надо было научится. Чтобы не выдать свои тайны и вызнать чужие. Чтобы хотя бы просто понимать, что происходит вокруг них в таком запутанном и глупом мире взрослых.
И им самим нужен взрослый.
И такой взрослый нашёлся.
Змеиный Санин Орочимару, к тому моменту уже три года как похоронивший жену и годовалого сына.
Именно к нему когда-то, ещё в начале беременности обратилась Кушина Намекадзе.
В тайне от мужа, от Джирайи, от Цунаде… от всех.
Именно его она попросила присмотреть за ребёнком в том случае, если он останется сиротой.
И Орочимару согласился. Для того ли, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить боль и тоску по погибшей семье? Или для того, чтобы посильнее досадить деревне, которую подозревал в убийстве своих родных?
Какая, в сущности, разница? Ведь куда важнее результат.
А результат – вот он. Два молодых воина, которые – не без его скромной помощи – сумели обвести вокруг пальца и деревню, и Итачи, и Мадару…
Есть, определённо есть, чем гордится на старости лет!
***
Взошедшая в небе полная луна бесстрастно засвидетельствовала странную кампанию, состоящую из безвольного обморочного тела, старого учёного-извращенца и двух ухохатывающихся подростков…
…а где-то далеко, в Конохе от острого приступа поноса помирали злокозненные старейшины и это Луна тоже видела.
Видела, но не отражала. Ибо будучи самым большим и самым старым зеркалом этого мира – давным-давно привыкла ничего не отражать.
Потому что врать не любила.