Все, что вы хотели узнать об Инквизиции, но боялись спросить

Каллен опрокинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Выпить было плохой идеей. Алкоголь распалял желание. Лириум. Он поддался минутной слабости и позволил себе вспомнить. Как это, когда тело не горит изнутри. Когда сердце не рвется толчками, и приходится зажать кулаки, чтобы не выдать боли. Когда мир не находится в постоянном движении, будто плывун на болоте. Свет не царапает глаза. И демоны не приходят ночами. Как это, когда жгучее изнутри пламя вдруг успокаивается, отдавшись во власть прохладе лириума. Чистый голубой свет, растекающийся по венам. Побеждающий все тревоги и сомнения. Делающий тебя человеком. Каллен позволил себе вспомнить. И это было большой ошибкой. «Яйца Создателя! Каллен, чтобы тебя наги съели. Дай мне!» «Ты сегодня уже принимала дозу». «Ой, да брось! Это все сказки, чтобы мы не брали сверхмеры. Ну, давай разделим его на двоих… Каллен!» Он тогда выбросил лириум в канаву. Пытался спасти Нэссу от чрезмерной зависимости. Она была благодарна. Не сразу. Но потом. Когда ее дружков поймали и казнили. Бедняжка осталась одна и привязалась к Каллену. Он был не против. Приятно знать, что смог кого-то спасти. А потом ее убили. Демоны. Каллен открыл глаза так быстро, как только мог. Он знал: если сейчас провалится в сон, атакуют кошмары из ферелденского круга. Только одно могло прогнать их. Лириум. «Это ведь довольно символично, что ты до сих пор держишь дозы в шкафу» — раздался в голове знакомый голос. Каллен напрягся и оттолкнул его прочь. Неважно, насколько он пьян и насколько устал. Недостаток лириума раздирал изнутри. Но Каллен все еще мог справиться усилием воли. И пока это так, он будет цепляться за работу и долг. Он сумеет справиться с этим. Сумеет. Каллен растер виски и облокотился на стол. Тот вдруг накренился. Так что Каллен едва не ударился о столешницу лбом. Ладно. Он мог выдержать что угодно. Но когда тебя предает собственное рабочее место! — Эм… коммандер, — раздалось из-за двери. Каллен заставил себя успокоиться. Он уже узнавал этот голос, и тот не сулил ничего хорошего. — Входи, Раули, — устало пробормотал Каллен. Невысокий рядовой виновато проскользнул в помещение. — Сер, — протянул он, забыв отдать честь, — вы ведь говорили, чтобы мы отлавливали всех, пробирающихся в личные покои советников? Каллен кивнул. Работа была наказанием: ночной караул без права пуститься в настоящее дело. Эшли пошла вразнос, когда узнала. Ее вдруг перестали интересовать и субординация и обычное человеческое уважение. Пришлось напомнить, по чьей вине чуть не погибла Инквизитор. И даже тогда Ноубл не успокоилась до конца. — Всех? — повторил Раули. Каллен начал раздражаться. Сложил руки замком и одарил подчиненного гневным взглядом. — Если это бродяга, отведи его в тюрьму на пару суток. — Эм… едва ли можно назвать преступника… сер, ситуация довольно деликатная. — В чем дело? — Ну… я поймал их, когда они закладывали бомбу… — Бомбу! — воскликнул Каллен, подрываясь с места. Раули тут же замахал руками. — Нет-нет! Все в порядке. Не такую бомбу. Ничего опасного. Это была… бомба-вонючка, сер. — Сэра, — догадался Каллен. — Не совсем… думаю, сообщник мог оказаться Сэрой. Но он… она убежала. К сожалению, сдался только один… одна. «Эшли?» — Заводи, — предложил Каллен. Если Ноубл опять провинилась, он не будет с ней церемониться, какой бы перспективной эта девчонка не являлась. Каллен давно заметил, что она изо всех сил старается равняться на личную команду Инквизитора. Вот только сражается хуже. А позволяет себе порой гораздо больше. В потоке мыслей он едва сумел осознать, что произошло. В башню с виноватой улыбкой на лице зашла Тревелиан: — Вы можете пытать меня сколько угодно, коммандер, но я не выдам сообщника. Пораженный произошедшим Каллен пару секунд не мог говорить. Ему следовало бы встать, проявляя уважение. Но вместо этого он молча уставился на Эвелин. А она смотрела на него, поджимая губы. Казалось, никто не осознал, как долго тянулась пауза. Наконец, Каллен сумел собраться и разбить тишину. — Позволь прояснить, — он перевел взгляд на Раули, — ты только что взял под арест Инквизитора? — Я попалась с поличным, — ответила за парнишку Эвелин, — он был настроен очень решительно. Почти схватился за меч. Мне ведь полагается поблажка за то, что я сдалась добровольно? «Создатель! — подумал Каллен измучено. — Ее определенно веселит эта ситуация». Он растер переносицу и упер локти в стол. Тот издевательски накренился: — Андрасте! — Эм, Каллен, — улыбка Эвелин стала еще более виноватой, — Что, если я скажу тебе... Пока ты пил в таверне, кое-кто подложил под ножку твоего стола бумаги, чтобы он шатался. Не я! — добавила она тут же, заметив, каким раздраженным стало лицо советника. — Сэре попадет, — процедил Каллен. — Эй, я не говорила, что это она. Он ничего не ответил. Было очевидно. Вместо этого повернулся к Раули, который виновато разглядывал ботинки. — Свободен, — отрезал он, — что касается вас, Инквизитор, попрошу остаться до разъяснения сути дела. — Это арест? — Настоятельная рекомендация. — В таком случае, — она проследила, чтобы новобранец вышел, — я приму ее. Но только потому, что лично заинтересована в коммандере. Она уселась напротив и с задором уставилась на Каллена. — Из этого могла бы получиться неплохая игра, верно? Его раздражительность в доли секунды сменилась смущением. — Эм, — он растер шею и поспешил отвести взгляд, — наверное. Да. Может быть. Ему не хотелось развивать эту мысль. Вернее… Создатель! Конечно же, хотелось. Вопрос заключался в другом. Сможет ли он вернуться, если зайдет достаточно далеко? Зависимость от лириума сильный отвлекающий фактор. Еще одна зависимость вряд ли исправит дело. И потом, разве Инквизитора только что не поймали с поличным? — Я понимаю насчет Сэры, — проговорил он, возвращая разговор в безопасное русло, — но почему ты… потакаешь ее причудам? — А почему нет? — пожала Эвелин плечами. — Всем надо порой развеяться. Даже тебе, Каллен. — Бомба-вонючка, — напомнил он, приподняв брови. — Ну, ладно. Может, это было слишком. Мы вошли в азарт. Ох! Создатель. Нужно предупредить Вивьен! Впрочем, — добавила она, когда в небо поднялась огромная молния вместе с раздраженным криком, — думаю, уже поздно. Коммандер, пожалуйста, посадите меня в тюрьму. После сегодняшней ночи, это будет единственное безопасное место. Каллен едва улыбнулся. — Итак, — заключил он, — в чем причина? — Сэра напоминает Катю, — коротко ответила Тревелиан, — я не могу ей отказать. Прости, но это выше моих сил. — Катю? Эвелин прикрыла глаза и выдохнула. — Я ведь обещала тебе рассказать эту историю однажды. Лучше сейчас, пока я готова. И... Каллен, я пойму, если ты решишь оставить меня в тюрьме.

***

Комнаты в Оствикском кругу напоминали казармы. Спальня девушек едва умещала тринадцать двухъярусных кроватей. По утрам приходилось толкаться и биться друг с другом за право собраться на завтрак. Но днем, когда начинались тренировки, людей почти не было. — Разве ты не занимаешься с Норисом? — спросила Эвелин у Кати. Та стояла возле зеркала, мастеря из длинных рыжих волос прическу. — Должна была, — она собрала шишку и внимательно разглядела профиль, — но я отпросилась. Сказалась больной. — И он поверил? — Я слегка подогрела лицо. Норрис положил на лоб руку проверить температуру, и чуть не обжегся. У него очень приятные руки, кстати. И еще он часто говорит о тебе. Ты ему нравишься. — Ты использовала магию, чтобы обмануть учителя? — Ой, не будь занудой. Если он не заметил этого, значит, я хороший специалист. К тому же навыки лучше применять на практике. Ты прослушала самое главное. Эв, ты нравишься Норрису. Тревелиан закрыла лицо подушкой. — Не говори ерунды. Он слишком… не будет он засматриваться на учениц. К тому же… если ему кто-то и понравится, то это ты. — И почему же? — Катя оторвалась от своего занятия и уставилась на собеседницу. — Ты красивая, — сдавленно проговорила Эвелин. Она не стала добавлять вторую, часть, которая вертелась на языке: «а я не очень». Катя захлопала глазами и надула губы. — Ты тоже, — просто сказала она, — иди сюда, Эв. Я тебе покажу. Она схватила подругу за запястье и стянула с кровати на пол. Подвела к зеркалу и встала рядом. — Вот видишь? — Вижу, — проговорила Тревелиан мрачно. Она лопоухая. Курносая. С веснушками. К тому же высокая дылда. И лицо какое-то угловатое. На фоне Кати так вообще катастрофа. И все эти разговоры про Норриса — просто лукавство. — Тебе нужно почаще распускать волосы. Ну, смотри. Дай сюда эту проклятую резинку. — Не дам. Мне неудобно. — Эв! Резинку! Тревелиан закатила глаза, но все-таки поддалась. Как бы она ни хотела, она не могла отказать Кате. — Всего один вечер. Потом я снова соберу этот «отвратительный» хвост. И да, я буду продолжать прятать грудь под этой «отвратительной» мантией. Так положено, Катя. И я не собираюсь нарушать правила. — Иногда я просто не понимаю, почему общаюсь с такой занудой. — Как и я, — насупилась Эвелин. — Да брось! Если бы ты была так же мила с другими, как со мной, у тебя бы не было отбоя от парней. И сегодня нас бы ждало двойное свидание. — Мне плевать на парней, — ответила Эвелин. Это была правда. Не считая Норриса. — Ну, и ладно. Зато ты станешь главной чародейкой. Катя села на кровать и приподняла мантию, обнажив ноги. Тревелиан пришлось проморгаться, чтобы поверить собственным глазам. Секунда. И ноги Кати покрылись голубой пленкой барьера. Другая. И по ним пробежались всполохи пламени. — Что это было? — только и смогла выдавить Эвелин. Катя засияла. — Мое новое средство! Упрощает жизнь в сотни раз. — Ты сожгла волосы на ногах? — Лучше, чем брить их этими тупыми ножами. — Тебе ни о чем не говорят речи об опасности магии? — Эй, если ты помнишь, первое правило: магия должна служить человеку. Вот она и служит. — Ты могла перепутать и поджечь себя. — Тогда ты бы меня потушила. Я ведь говорила, что гораздо быстрее мы развиваемся на практике. Знаю, ты считаешь меня легкомысленной, но я всего-навсего хочу получать удовольствие. Раз мы все равно застряли в проклятом кругу, почему нельзя как следует повеселиться? — Я не считаю тебя легкомысленной, — поправила Эвелин, — я знаю, какой ты можешь быть упертой. Особенно когда решаешь достать меня из раковины. — Просто ты недооцениваешь себя, Эв. Это твоя самая большая проблема. Однажды тебе придется столкнуться с неприятностями, и тогда лучшее, что ты сможешь сделать — встать во весь рост и сказать: Создатель! Я понятия не имею, что делаю. Но сделаю это гордо. — Вероятно, это будет большой ошибкой. — Нет. Ошибкой будет бездействие. Или сомнения. Но ты… ты всегда поступаешь правильно. Просто поверь в это. Ох! Кажется, я опаздываю. Я передам от тебя привет Кайлу.

***

Вечером комната наполнялась людьми, и приходилось убегать, чтобы пообщаться наедине. Катя пришла позднее обычного. Но, самое страшное, гораздо мрачнее. Эвелин заметила перемены сразу. Вскочила с кровати, схватила Катю за запястье и повела в туалеты. — В чем дело? — спросила она хмурясь. — Не понравилось свидание? — Да нет, — растеряно ответила Катя, — все прошло отлично. — Тогда что не так? — Я в порядке. — Нет, с тобой что-то не так. — Создатель! Эв, не будь такой занудой, — Катя отвела взгляд в сторону, — я просто устала. Дай мне отоспаться. Утром я буду в норме. Обещаю.

***

На следующий день Катя вела себя как обычно. — Как думаешь, если я нечаянно подожгу низ мантии, и у меня не останется выбора, кроме как ходить в неприличном мини, чародеи будут ругаться? — Еще как! Не уверена насчет мужчин. Но морщинистые старушки наверняка. Не удивлюсь, если даже среди усмиренных найдется пара поклонников, — вдохновленная приятной переменой настроения Кати, Эвелин не уставала шутить. — Подруга, тебе следует «случайно» спалить одежду перед Норрисом. — Брось, — Тревелиан отвела взгляд в сторону, и сунула в рот здоровенный кусок хлеба, — тогда он не даст мне рекомендаций на прохождение истязания. — Он знает, что ты отличный маг. И не станет винить за одну ошибку. Тем более за такую. Эвелин едва сдержала усмешку. — Катя, ты такая… иногда я боюсь, что тебя не допустят к истязанию. — Значит я стану усмиренной. — Тебя это не пугает? — Больше всего на свете. Но, дело в том, что я уверена: меня допустят. Главный чародей любит меня. «И правда, — подумала Эвелин, успокоившись, — он относится к ней как к дочери». Удивительно, как легко Катя сходилась с самыми разными людьми. И удивительно, что такой человек как она вдруг решила общаться с мрачной и нелюдимой Тревелиан. — Эв, если ты не позовешь Норриса на свидание, это сделаю я. — Не говори ерунды. Он учитель. Он никогда бы… — То есть ничего страшного? Он ведь просто откажет мне, и… — Не смей! — вспыхнула Эвелин. — Тебе он наверняка не откажет. — И все-таки я проверю. Надену… — Катя вдруг замолчала и опустила глаза. Эвелин так и не смогла понять, что случилось. — Эй, ты в порядке? — Я? Да. Мне просто… мне пора бежать на тренировку. До встречи, Эв. Расскажи потом, как прошло свидание. — Не будет никакого… — начала было Тревелиан, но Катя уже умчалась прочь.

***

Ночью они лежали в одной кровати, перешептываясь и обсуждая события дня. — Кстати, я спросила у Норриса насчет свидания, — шепнула Катя. — Что?! — Да тише ты! Всех перебудишь. — Как ты посмела? — Подруга. Я сделала это только ради тебя. Мне нравится Кайл. Помни об этом. Но, раз ты такая «правильная», я не расскажу, что он ответил. Воцарилась тишина. Эвелин не хотела поддаваться на провокации. Но соблазн был велик. — Ладно, — выдохнула она, — что он сказал? — Ну, нет. Разве так просят лучших подруг? — Ну, скажи. — Еще. — Ну, пожалуйста. Расскажи. — И что мне за это будет? — Я отдам тебе булку с обеда. Создатель! Пожалуйста, расскажи уже. — Ладно-ладно, — сжалилась Катя, — он сказал: «спасибо, это очень приятно, но нет». — И все? — пробубнила Эвелин, испытывая одновременно разочарование и облегчение. — Я ведь знала, что так и будет. — Если бы это было все, я не требовала бы булку. Он сказал: «спасибо, но нет». И я спросила: «дело в том, что я вам не нравлюсь? Или у вас есть другая». Сердце Эвелин замерло. — И что он ответил? — Что в последнее время появился человек, который имеет для него значение. «Ну и что, — сказала я, — одно маленькое дружеское свидание. Этот человек никогда не узнает». И он ответил: «Наверняка узнает». Понимаешь, что это значит? — Нет, — призналась Эвелин. — Что он имел в виду тебя. — С чего ты взяла? — Сама подумай, кто еще настолько близко общается с ним или со мной, чтобы наверняка узнать о свидании? Норрис в курсе, что мы подруги. И понимает, что я все тебе разболтаю. Но это еще не все. Тогда я спросила: «а этот человек знает о ваших чувствах?». Он ответил, что нет. И я пошла на хитрость. Сказала, чтобы понравиться человеку, надо обязательно касаться его руки не меньше трех раз в день. Понимаешь, да? — Эм… нет. — Это же проверка! Теперь, если он будет стараться коснуться твоей руки, значит, он испытывает к тебе чувства. — А если нет? — взволнованно спросила Эвелин. — Значит, я сделала все, что смогла. Но это лучше, чем прозябать в неведении. Не бойся, Эв. Все будет хорошо. — А куда ты так припустилась бежать в столовой? — В столовой? Да так. Ерунда. Не бери в голову. — Катя, — надавила Тревелиан. — Ну, ладно, — выдохнула та, — у меня появился поклонник, который мне не очень приятен. Вот я и бегаю. — Покажешь его? — Эм… не хочу обижать парня. Да все в порядке, Эв. Маленькие проблемки. Ничего больше.

***

Следующим вечером в столовой Эвелин сидела за столом, изнемогая от волнения. Ее сердце бешено стучало. Щеки раскраснелись. И она то и дело сжимала и разжимала ладонь. Так что, как только Катя опустилась рядом, Эвелин затараторила быстрее обычного. — У меня сегодня был урок с Норрисом, — нервно проговорила она, — и вот… помнишь, ты мне вчера говорила… так вот. Сегодня он несколько раз касался моей руки. Создатель! Я теперь совершенно не знаю, что делать. Катя! Ты обязана меня всему научить. Катя? Только теперь Эвелин заметила растерянный взгляд подруги. И что волосы у той собраны в высокий «отвратительный» хвост. А на лице нет ни капли макияжа. — Что с тобой? — спросила Тревелиан, мгновенно помрачнев. — Все хорошо, — безэмоционально отозвалась подруга. — Ты мне врешь. Скажи правду. — Это не твое дело, — грубо отрезала Катя. Потом добавила мягче: — Эв, не влезай в это. Я разберусь. Я сама виновата. — Расскажи мне! — настаивала Эвелин. — Поклонник стал немного… более навязчивым. Но я разберусь. Похожу пару недель скромной, чтобы он про меня забыл. И все будет в порядке. — Кто это? — процедила Тревелиан раздраженно. — Я испепелю его. — Вот поэтому я и не расскажу. Это наше дело. Не стоит ввязываться. — Это Кайл? — Нет! Кайл в порядке. Это… просто не бери в голову. Обещаю, все будет хорошо. Медовые глаза Кати уставились на Тревелиан. — Ладно, — выдохнула та, — но если ситуация усугубится… — Я обязательно дам знать. Так что там насчет Норриса? Ты все еще хочешь мои советы или как?

***

— Эвелин, с вами все в порядке? — рука Норриса слегка коснулась ее плеча. Тревелиан вздрогнула и заставила себя отогнать мысли прочь. — Все хорошо, — она выдавила улыбку, — простите. Я готова вернуться к тренировке. — Что ж, хорошо. В таком случае, покажи мне, как научилась обращаться со льдом. Попробуй заморозить меня. Эвелин нахмурилась. Лед она никогда не любила. Самая сложная из магий, которая требует наибольшего сосредоточения. Приходится прогонять мысли прочь и нарочно тормозить энергию тени. Что-то вроде счета до десяти в напряженные моменты. Одни справляются с этим легко. Но Тревелиан ощущала, будто у нее что-то кипит внутри. Энергии тени постоянно надо было двигаться. Разгоняться до предела и превращаться в огонь. Затормозить до льда удавалось только при сильном сосредоточении. А сейчас это казалось почти невозможным. Она собрала волю в кулак и послала на учителя мощный толчок. — Неплохо, — сказал тот, сбросив барьер и оглядывая сожженный под ногами ковер, — только я просил ледяную магию. Он едва улыбнулся, но Эвелин не заметила этого. Посмотрела на ладонь и сжала в кулак. — Простите. Я… немного сбилась. — Ты в порядке? — хмуро спросил Норрис. — Обычно с тобой не бывает проблем. — Я… Эвелин поджала губы и постаралась не думать. Но что она, во имя Создателя, могла сделать? Катя ходила сама не своя уже почти неделю. Собирала волосы в хвост. Не наносила макияж. Старалась как можно сильнее укутаться в мантию. Боялась оставаться одна: просила проводить до людного места. Вела себя растерянно. Но никогда и ни о чем не рассказывала. А стоило надавить, начинала злиться. Как справиться с этим? Как быть хорошей подругой в такой ситуации? Позволить самой во всем разобраться? Или продолжать давить, рискуя окончательно довести человека? — Я не знаю, что со мной, — закончила Эвелин, подняв на учителя глаза. Тот выглядел обеспокоенным. — У тебя что-то случилось? — Нет, кажется, что нет. Думаю, я просто устала. Какое-то время он глядел молча. Потом наконец кивнул. — Можно закончить урок на сегодня. Отдохни. И приходи завтра такой же как всегда. Норрис подался вперед и едва коснулся ее руки. Тревелиан вздрогнула. Она все еще не могла привыкнуть к этому. Узнать, что она кому-то нравится. И, самое удивительное: тому, кто не безразличен ей. Действительно странно. В эти дни особенно хотелось поддержки от Кати. Вот только едва ли правильно приставать к ней со своими проблемами. — Хорошо. Спасибо. Извините, — смущенно проговорила Эвелин. — Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Она развернулась на каблуках и торопливо направилась в спальную. Отлежаться и привести мысли в порядок.

***

Что-то вспыхнуло. Или Эвелин только показалось, когда она зашла в спальни… Но секунду спустя она поняла. На кровати сидела Катя, поджав колени, и уставившись на нее взглядом загнанного в угол зверя. — Не!.. — начала было она, но увидев, кто вошел, тут же смягчилась: — А, это ты. — А ты о ком подумала? — Не важно. Катя отвернулась к стене. — Ты боишься своего поклонника? — осторожно начала Тревелиан. — Просто не хочу попадаться ему на глаза. Эвелин прошла вглубь комнаты и уселась на кровать рядом. Скользнула взглядом по сжавшейся Кате и вздрогнула. Даже не заметила, какой жалкой та стала за прошедшие недели. Сердце Тревелиан сжалось. Она протянула руку и погладила Катины волосы. Начала гладить. Потому что та вдруг отстранилась и даже закрыла лицо подушкой. — Не надо. — Ох, милая, что случилось? Ты всегда любила, когда… — А теперь не люблю. Отстань от меня, ладно? — и через пару мгновений: — Прости, Эв, я не хотела. Я просто… я думаю, тебе лучше найти себе новую подругу. — Не говори ерунды, — нахмурилась Тревелиан. Ее вдруг стало не на шутку страшно. То есть, Катя всегда была мнительной и любила устраивать драмы, но это уже слишком, — ты мне больше, чем подруга. Ты мне как сестра. — И именно поэтому, я не хочу, чтобы ты вмешивалась. Эв, я знаю, какой ты можешь быть. Ты хорошая, но иногда… как будто не видишь грани. Иногда, когда мы с тобой тренируемся, я это чувствую. — Создатель! Я делала тебе больно? Почему ты не говорила? Катя наконец повернулась, и ее глаза устремились на Эвелин. — Дело не в этом. Я умею ставить барьеры. Просто… тебе будто крышу сносит в пылу азарта. И еще ты очень заботливая. Слишком. Я не позволю тебе вляпаться в историю. Так что не переживай. Эвелин собиралась ответить, но дверь вдруг распахнулась. На пороге появился Джейкоб. Мрачный темноволосый тип с хищным взглядом. Катя тут же напряглась. — Дерьмо! — выругался Джейкоб. — Разве вы не должны быть на тренировках? Эвелин бросила взгляд на подругу, ожидая увидеть в глазах страх. Но вместо этого заметила только напряженность и дикое раздражение. — Разве тебе не запрещено ходить в женские спальные! — бросила Эвелин в тон. — Хочешь, чтобы я донесла главному чародею? — Ты мне всегда не нравилась, — процедил Джейкоб, — в отличие от твоей подруги. Катя, скажи ей, чтобы не была такой занудой. — Отстань, — бросила та, — что тебе здесь понадобилось? — Эм… да так, просто хотел… кое-что забрать. — Обворовать, значит? — Низкого же вы обо мне мнения. Эй, слышали: поговаривают, скоро кто-то будет проходить истязание. Главный чародей скоро примет решение. — Эв, это наверняка ты, — обрадовалась Катя, — учителя уже давно говорят. Тревелиан покачала головой. Ей было не до этого. Не сейчас. Она чувствовала себя подло, когда ее жизнь складывалась так удачно, а Катина — шла под откос. А еще, если она пройдет испытание, то переберется в другие спальные. И оставит подругу в беде. Одну. Так что, да простит ее создатель, но лучше, пусть это будет не сейчас. — Не будет никакого испытания, — возразила Эвелин, — только слухи. Она не стала добавлять, что слухи от Джейкоба почти всегда оказываются правдой. Парень хоть и был полным мерзавцем, свое дело знал: всегда имел информацию и связи. Джейкоб пожал плечами. — Что ж, ты всегда можешь отказаться. Клянусь Создателем, роба усмиренного будет отлично смотреться с твоим каменным лицом. Большинство даже не заметят, что что-то изменилось. — Отстань от нее, — пригрозила Катя в ту же секунду, как Эв сказала: — Я лучше умру, чем стану усмиренной. Ее лицо исказилось таким гневом, что Джейкоб отшатнулся и поднял руки. — Эй, не нервничай, ненормальная. Мы все тут скорее умрем, чем лишимся чувств, правда, Катя? Катю Джейкоб любил. Единственная, к кому он всегда относился тепло. Как к сестре. По крайней мере, настолько, насколько понимал понятие «сестра». — Правда? — повторил он, когда не услышал ответа. — Я не знаю, — одними губами прошептала девушка. На глаза навернулись слезы, — я не знаю. Может быть, это было бы проще: ничего не чувствовать. Эвелин ощутила, как все внутри сжалось. Катя. Ее Катя не могла сказать такого. Что с ней случилось? И кто, во имя Создателя, виноват? Джейкоб тут же оказался рядом. — Эй, — он принялся обнимать ее, но Катя отстранилась, — что с ней? Эвелин покачала головой. — Тебя кто-то обидел? — Все в порядке, — отозвалась Катя, — пожалуйста, не нужно обо мне беспокоиться. Пожалуйста, не беспокойтесь. Она проглотила слезы и лишенным эмоций взглядом уставилась в окно. Больше от нее не удалось выдавить ни слова. «Это уже слишком», — осознала Эвелин. Она должна помочь подруге, несмотря ни на что. Не может оставить ее в беде. Чего бы это ни стоило, она не может подвести единственного человека, которого считает родным.

***

— Простите, учитель, — обратилась она к Норрису на следующий день, — кажется, я поняла, что было со мной вчера. Кажется, я заболела. Она показательно закашлялась. Глаза Норриса внимательно изучили ее лицо. Рука легла на лоб, и Эвелин, как научила Катя, подала туда тепло. Она терпеть не могла обманывать преподавателей. Но ситуация того требовала. — Создатель! — пробормотал он. — Ты вся горишь. Возвращайся к себе и отлежись. — Спасибо, — она сделала шаг и слегка накренилась, имитируя слабость. Норрис тут же оказался рядом, чтобы подхватить. — Я помогу тебе дойти и позову лекаря. «Переборщила». — Не нужно, — улыбнулась Эвелин, — я справлюсь. Правда. Большое спасибо. Я… все наверстаю, клянусь. Некоторое время он продолжал держать ее. Потом, наконец, отпустил. — Я верю. Эв… Эвелин… — Можно просто Эв. — Эв. Постарайся выздороветь побыстрее. Я не должен выдавать секреты, но вчера я разговаривал с главным чародеем и порекомендовал провести для тебя истязание. Он сказал, что скоро примет решение. Выходит, Джейкоб был прав. Как всегда. Тревелиан никак не могла понять, откуда он добывает информацию. Но это не имело значения. Не сейчас. — Я скоро поправлюсь, — пообещала она, и медленно направилась прочь. Правда, оказавшись за пределами кабинета, Эвелин ускорила ход. Она знала, что у Кати занятия с чародейкой Эвоной. Закончатся через десять минут. Хорошо бы успеть и проследить. — Эй, — тяжелая рука опустилась Тревелиан на плечо, — что это ты тут делаешь? Та вздрогнула. Попалась. Повернулась, поджав губы. Перед ней в самодовольной улыбке расплылось лицо Джейкоба. Эвелин прокашлялась. — Я немного приболела. И Норрис отпустил меня с занятия. — Ага, точно. Вот только спальные в другой стороне. Ты попалась, Тревелиан. Выкладывай, или я дам чародеям пару намеков. Говорят, в последнее время храмовники подозревают кого-то в использовании магии крови. Упаси создатель, чтобы они не подумали на тебя. Эв выдохнула. Угрозы Джейкоба были беспочвенными: ему вряд ли поверят. Может, Тревелиан и не считалась образцом доброжелательности. Но заслужила доверие руководства. Его слова могли лишь зародить среди чародеев сомнения и ненадолго оттянуть истязание. Что, учитывая обстоятельство, казалось не такой уж плохой идеей. И все же… Джейкоб был подлым типом. Но Катю любил. И мог оказать помощь. Эвелин не знала, как правильно шпионить. А он… ну, по нему складывалось впечатление, что он отлично это умеет. — Хорошо, — кивнула она, — я собираюсь узнать, что происходит с Катей. — Оу, предательство лучшего друга. Мне это по вкусу. — Я не предаю ее. Я пытаюсь помочь. — Верно, — он цокнул языком, — мы можем называть это как угодно. В любом случае, я в доле. Какие бы страшные тайны нам не открыло это приключение, я использую их на пользу. Ну же, дорогуша, не смотри на меня так гневно. Веди, и я покажу тебе как совершаются подлости.

***

Катя двигалась осторожно. Все время оглядывалась, так что Тревелиан казалось: их вот-вот заметят. Однако Джейкоб оказался профессионалом. Из кабинета чародейки Эвон Катя двинулась вниз по коридорам. Тревелиан подумала, она пытается добраться до спальни обходными путями. И, наконец, когда Кате почти удалось, кто-то резко дернул ее за руку. Эвелин не сразу поняла, что произошло. Она привыкла не замечать стоящих у дверей храмовников. Воспринимать их, будто статуи. Но один из них вдруг ожил и схватил Катю за руку. Та взвизгнула. Попыталась вырваться, но безуспешно. Его хватка была крепкой. Его глаза хищно смотрели на жертву. — Ты избегаешь меня? — он вытер ее слезы железной перчаткой. Катя прикрыла глаза и глубоко задышала. — Пожалуйста, отпусти, — попросила она, — Маркус, пожалуйста. — Маркус, — прошептал Джейкоб в ухо Эвелин, — это многое объясняет. Она не слушала. Она полностью сосредоточилась на происходящем перед собой. — Я никогда не причиню тебе боли, — рука храмовника коснулась Катиных бедер. Эвелин с ужасом смотрела на происходящее, не в силах пошевелиться. — Ты уже делаешь мне больно. — Ты говоришь так, потому что боишься. Почему ты перестала распускать волосы? Где твои длинные рыжие волосы и красные губы? Почему ты не хочешь порадовать меня? Только теперь оцепенение прошло, и Эвелин рванула на защиту подруги. Но Джейкоб резко дернул ее за руку. — Стой, — процедил он сквозь зубы, — надо… Он вдруг замолчал и уставился вдаль. Маркус тоже остановился. Их отвлек звон доспехов. Кто-то шел по коридору. Еще секунда, и картина изменилась. Маркус вытянулся по стойке смирно. Джейкоб затащил Эвелин за угол, и только Катя осталась стоять растерянная. Дальше Тревелиан слышала лишь голоса. — Рыцарь-коммандер, — отчеканил Маркус. Тот остановился. — Катерина, — протянул он, — Катерина Моррис. В чем дело, юная леди? Почему вы плачете? Кто-то вас обидел? — Нет, — затараторила Катя, — нет. Я просто потеряла свои любимые серьги. Ох, если я их не найду. Тревелиан сжала кулаки и снова попыталась вырваться. Джейкоб снова опрокинул ее на стену. Несмотря на хлюпкое телосложение, силы в нем было не занимать. — Рыцарь-коммандер должен узнать правду! — зашипела Эвелин. — С ума сошла! Ты хоть знаешь, кто такой Маркус? Его внебрачный сын. Единственный. Да рыцарь-коммандер оторвет голову любому, кто посмеет обидеть его чадо. — Тогда я лично… — Чародей Норрис искал вас, — прервал ее слова голос коммандера за углом, — я попрошу усмиренных поискать вашу серьгу. Они тщательно осмотрят каждый миллиметр башни. Если никто ее не украл, они найдут пропажу. — Спасибо, — всхлипывая, прошептала Катя, — простите, но… не могли бы вы проводить меня до кабинета чародея Норриса? — Хм. Неужели вы сами не можете найти дорогу? Впрочем, мне все равно по пути. С удовольствием составлю вам компанию, юная леди. Тревелиан прикрыла глаза, стараясь успокоить рвущееся наружу сердце. Рыцарь-коммандер всегда казался вежливым и терпимым. Под его чутким руководством храмовники и маги оствикского круга жили в согласии. Она слышала о тяжелой судьбе магов в других местах и благодарила Создателя, что такое обошло их стороной. Но неужели все произошедшее могло быть правдой? «Нет, — подумала она, — нет, если рассказать обо всем рыцарю-коммандеру и главному чародею, они поймут. Не важно, кто такой Маркус. Он должен получить наказание». — Он не подставит под удар сына, — будто прочитав ее мысли, произнес Джейкоб, — нужно придумать что-то другое. — Что? На секунду он задумался, а потом с необычной решимостью проговорил. — Сегодня вечером ты поговоришь с ней и скажешь, что мы все знаем. Она будет отрицать, но ты должна заставить ее признать, что наша помощь необходима. После этого будем организовывать маршруты так, чтобы один из нас все время ее сопровождал. Остается надеяться, что Маркус действительно потеряет интерес. Эвелин кивнула, и ощутила, как на плечи давит огромный груз. Она вдруг осознала всю безысходность Катиного положения. Заперта в клетке с разъяренным зверем. Не способна ни убежать, ни рассказать о нем. Шаг влево, шаг вправо и ее сделают усмиренной. А двигаться по линии означает терпеть издевательства, с которыми едва ли удастся совладать. Катя была избалованным ребенком. Ей прощали все на свете. Как же теперь, должно быть, страшно столкнуться с этим в одиночку.

***

Вечером Эвелин не могла найти себе покоя. Она мерила шагами спальную, репетируя разговор с Катей. «Я знаю, что тебе нужна помощь» — нет, это ее спугнет. «Мы можем помочь тебе» — слишком безучастно. «Мы хотим помочь». Это, пожалуй, лучший вариант. С каждой секундой Тревелиан становилось все неспокойнее. Время отбоя приближалось. Спальная наполнялась людьми. А Кати все еще не было на месте. Что если Маркус достал ее, когда она возвращалась от Норриса? И что нужно было от нее Норрису. Нет. Эвелин больше не могла ждать. Она уже было рванула за дверь, но в комнату вдруг вошла чародейка Эвона. Взгляд голубых глаз был обеспокоенным. Понадобилась почти минута, чтобы все девушки замолчали и уставились на Эвону. Та откашлялась. — Эвелин, — тихо проговорила она, — можно тебя на секунду? Тревелиан ощутила, как ее сердце ёкнуло. Она едва заметно кивнула и, не чувствуя ног, проследовала за пожилой эльфийкой. — Милая. Сегодня кое-что произошло. Оруэл нашел прибитое к озеру тело. Мы опознали в погибшей Катю. Нам кажется… мы думаем, она утопилась. Ты… ты можешь знать причину? Эвелин ничего не ответила. Все, что она смогла — зажать рот рукой и опуститься на пол. «Так близко» — пульсировала мысль в голове. Она была так близко. Она могла выйти и уничтожить Маркуса. Она могла рассказать рыцарю-коммандеру. Схватить Катю за руку и больше не отпускать. Но вместо этого она струсила. Они струсили. И теперь Катя мертва. — Тебе лучше прилечь, — сообщила Эвона, — идем, я отведу тебя в кровать. — Я хочу увидеть, — прошептала Тревелиан, — хочу видеть, что с ней. — Это… будет тяжело для тебя. — Я хочу знать. Хочу. Покажите мне, — Эвелин вытерла слезы, — я справлюсь. Чародейка измерила ее изучающим взглядом. — Хорошо, — сказала она наконец, — идем, дорогая, я покажу тебе. Эвелин не помнила, как они преодолели коридор и что она отвечала на вопросы Эвоны. Ее следующее четкое воспоминание — бледная и распухшая Катя, укрытая белой простыней. Собранные в хвост волосы растрепались, и рыжие пряди аккуратно обрамляют лицо. Словно так и должно быть. Словно все это — просто розыгрыш. Вокруг Кати столпились люди. Здесь уже были главный чародей, рыцарь-коммандер, старшие чародеи круга, среди которых Норрис. И Джейкоб. Когда Эвелин пришла в себя, осознала, что все смотрят на нее. Джейкоб положил на плечо руку. — Какая трагедия, — сказал он, — жаль, что никто не знает виноватого, — с этими словами он с силой надавил Эвелин на плечо, настаивая, чтобы она не рассказывала. Она не собиралась. Просто не могла. Ее взгляд скользнул по оплывшему лицу Кати и затем нашел взгляд Норриса. «Я сожалею» — сказал тот одними губами. Эвелин ничего не ответила. Не могла. — Мне нужно на воздух, — сказала она, — извините. Она развернулась на каблуках и двинулась к выходу. Правда ноги подкосились. Так что Эвелин чуть не упала. Норрис тут же оказался рядом. — Я тебя выведу, — сказал он, — идем. Джейкоб, которого при этом оттолкнули, недовольно фыркнул. — Эв, — сказал он тихо. Собирался продолжить, но не стал. Тревелиан догадалась и так: «никому не говори» — сообщил он взглядом.

***

— Как ты, — спросил Норрис, когда они вышли на улицу, — голова кружится? — Уже лучше. Я… просто не могу поверить. Он ничего не ответил. Воцарилась долгая пауза, которую нарушало только стрекотание саранчи. — Эв, — произнес наконец Норрис. Его голос был хриплым, — Катя не называла тебе причину своего… поступка? — Я не знала, что она… — Тревелиан не смогла закончить, — нет, она ничего мне не говорила. Эвелин не врала. Она еще не знала, что может сказать о Маркусе и стоит ли говорить. К тому же, ей казались невыносимыми воспоминания этого дня. Норрис растер переносицу и посмотрел на собеседницу. В глазах отражался самый настоящий ужас. — Это могла быть моя вина? — тон между утверждением и вопросом. — Я разговаривал с ней сегодня, и я… — его рука тряслась, когда он в очередной раз растер переносицу, — я признался ей, что мне небезразличен один человек. Я просил ее совета, как можно было бы лучше… — он замолчал, сглатывая, — за несколько дней до этого Катя звала меня на свидание. Я думал, это просто шутка. Мне не казалось, что она настроена серьезно. То есть… она казалась такой счастливой, когда обсуждала со мной чувства… она так искренне давала советы. Я… если бы я знал. Эвелин вдруг осознала смысл происходящего, и едва не потеряла равновесие. Она совсем не хотела думать о Норрисе и его мыслях. Не хотела думать даже о крупице счастья, после того, как Катя покончила с собой. Но только теперь она осознала, насколько плохо Норрису. Создатель! Не удивительно, что он обвинил в произошедшем себя. Эвелин накрыла его руки своими. — Вы не виноваты, — сказала она тихо, — она никогда бы не поступила так из-за ваших слов. К тому же… ей нравился Кайл. Она сама мне говорила. — И все-таки… — Просто поверьте. У нее была другая причина. Я знаю это. Знаю наверняка. Какое-то время Норрис недоверчиво смотрел на нее. А потом кивнул. — Мы разговаривали сегодня. И она казалась такой счастливой, когда я признался, кто именно мне небезразличен. Думаю, она была бы счастлива… Уловив угрозу, Тревелиан тут же насторожилась. Не сейчас. Не сейчас! Она убрала ладони с рук Норриса и нахмурилась. — Но она несчастлива. Катя покончила с собой, потому что была несчастной. Потому что я не смогла вовремя ее защитить. — Эв… — Ничего не говорите, — Тревелиан покачала головой, — пожалуйста, просто проводите меня до спальной. — Да, конечно, — кивнул Норрис, — идем. Тебе нужно отдохнуть.

***

Весь следующий день Тревелиан не ощущала реальность. Ей позволили не ходить на занятия, так что она предпочла лежать на кровати. — Эй, — чья-то рука опустилась на ее плечо, — ты как? Она повернулась. Джейкоб. Закатила глаза и уткнулась лицом в подушку. — Отстань. — Ты ведь никому не рассказала? — Тебе-то какое дело? — Если ты поднимешь скандал, рыцарь-коммандер сделает все, чтобы избавиться от свидетелей. Не хочу стать одним из них. — Не беспокойся. Я не собираюсь упоминать про тебя. Джейкоб недоверчиво хмыкнул. — Ага, точно. Странно слышать это от подлизы вроде тебя. Думал, ты обо всем бежишь рассказывать чародеям. Тревелиан не ответила. Ей было слишком плохо, чтобы возмущаться. — Я пошутил, — сказал он, потупившись, — Эв… — Эвелин. — Эвелин, о чем ты разговаривала с Норрисом? — Не переживай. Я не рассказала ему. — Я не об этом спрашивал, — Джейкоб замолчал. Потом продолжил: — я не видел тебя в столовой. — Потому что меня там не было. — Тебе нужно поесть. — Отстань от меня, ладно? — Вставай, — он потянул ее за руку, — идем. Если ты не поешь, станет только хуже. Тревелиан хотела остаться. Но у нее не было сил сопротивляться. Она подумала: лучше пойти, погрузившись в свои мысли, чем тратить силы на борьбу.

***

Еда действительно помогла. Эвелин почувствовала себя немного лучше. Живой, по крайней мере. Но сейчас ей больше всего хотелось отправиться в комнату и провалиться в сон. Погруженная в собственные мысли, она даже не заметила, что Джейкоб встал и пошел за ней следом. Преодолев три поворота, Тревелиан вдруг остановилась. Она услышала знакомый голос. Который теперь, была уверена, никогда не забудет. — Говорят, она была ненормальная, — сказал голос. Эвелин сжала кулаки. Сомнений не было. Маркус. — Правда? — недоверчиво протянул кто-то еще, — она казалась довольно милой. Заступилась за меня перед рыцарем-коммандером, когда я уснул на посту. Жалко девчонку. — Чего ее жалеть-то? Девка-ведьма. Из-за таких, как она, начался мор. Раз она с собой покончила, то и к лучшему. А иначе бы с демонами связалась. Нам такого не нужно. — Зря ты так, Маркус. Они такие же люди. Да ты еще молодой просто. Вот послужишь с мое и начнешь к ним иначе относится. Здесь дело в уважении. Мы их уважаем. И они нас. Никаких скандалов. Живем в мире. Слышал, у нас самый спокойных круг из всех известных. Есть чем гордиться. — Тьфу! До поры до времени. Пока они нас уничтожить не заходят. В Тевинтере это «уважение» уже проходили. Раз уж Создатель их создала дефектными, то и относиться к ним так надо. — Ладно тебе. Пойду на караул. А то опять начальство ругаться будет. Вечером с парнями играем в пьяную деву. Присоединишься? — Еще бы. Эвелин услышала отдаляющиеся шаги, и сама не осознавая происходящего, вдруг развернулась и направилась к Маркусу. — Значит, мы дефектные, — протянула она, медленно приближаясь, — значит, Катя была дефектной? Маркус вздрогнул, не ожидая, что кто-то их подслушивал. Заметив Эвелин, он изогнул губы в самодовольную усмешку. — Тревелиан, — процедил он, — верная шавка. Странно, что ты гуляешь по коридорам, вместо того, чтобы оплакивать подругу. — Я все знаю, — сказала Эвелин, продолжая двигаться на соперника. Ее накрывала волна злости, и она едва удерживалась, чтобы не запылать, — я видела, что ты приставал к ней. Домогался. Это ты довел ее до самоубийства. На секунду голубые глаза Маркуса загорелись ужасом. Но потом он захохотал. — Не докажешь. И никто тебе не поверит. Тревелиан кивнула. Она подошла уже так близко, что могла почувствовать его дыхание. Слегка уступала Маркусу ростом, так что приподнялась на носках, чтобы нависнуть угрожающе. Тот оказался тем еще трусом. Сначала стоял, не осознавая, что происходит. Потом попятился назад. — Ты чего вздумала? — тихо заговорил он. — Не докажешь. Ты ничего не докажешь. — А мне не нужно доказывать. Мне хочется отомстить. Кулак запылал огнем. — Ты убил Катю. Это не сойдет тебе с рук. — Рыцарь-коммандер не допустит! Это произвол! Папа не позволит тебе! — Молчать! Она со всего размаху ударила Маркуса по лицу. Тот не успел защититься. Впечатался в стену. Из носа пошла кровь. И Эвелин не помнила, что было дальше. Когда она пришла в себя, то сидела сверху на окровавленном теле, едва ли напоминающем живого человека. Ее руки испачканы кровью. Щеки — слезами. И полное опустошение в душе. Ни жалости. Ни злости. Ни скорби. И пускай ее найдут в таком виде и усмирят. Катя была права: иногда это лучше, чем испытывать эмоции. — Задница Андрасте, — прошептал голос Джейкоба за спиной, — когда ты успела… неважно. Нужно избавиться от трупа. Эвелин. Эвелин. Эв! — он с силой встряхнул ее плечо, заставляя прийти в себя. — Нам нужно избавиться от трупа. — Убирайся. Ты же не хотел быть свидетелем. Я сама со всем разберусь. — Нет, — внезапно резко пробормотал Джейкоб, — с этим ты одна не справишься. Приди в себя и включи стерву, которой привыкла быть. Сейчас же. — Я не… Тревелиан не успела договорить. Джейкоб, не жалея сил, отвесил ей оплеуху. В ушах зазвенело. — Дерьмо, — выругалась она, приходя в себя, — зачем ты… — взгляд скользнул по Маркусу, — вот дерьмо! — Надо избавиться от трупа. Срань! Единственный сын рыцаря-коммандера. Если в тебе были скрытые наклонности маньяка, могла бы выбрать и кого попроще, — хватай его за руки. Протащим через подвалы — там сейчас никого нет — и выбросим в озеро. А потом будем молиться Создателю, чтобы история не выплыла наружу. Ты точно никому ничего не рассказывала? — Точно, — ответила Эвелин, все еще отходя от шока. Команды Джейкоба она выполняла. Но не осознавала происходящее. Только когда в нос ударил запах свежего ночного воздуха и Тревелиан смогла сделать несколько вдохов, она осознала, что сделала. И поняла одна важную вещь: она не жалела. Маркус — ублюдок. Он довел до смерти Катю, и Создатель знает, кто мог стать его следующей жертвой. Так что Тревелиан сделала миру одолжение. И плевать, что ради этого пришлось идти на такое. Если их поймают, она возьмет вину на себя, и будь что будет. Всплеск отразился эхом в ушах. Пара секунд и воды озера поглотили труп. Теперь, когда он всплывет следов не останется. Если только не было случайных свидетелей, и, если никто не проболтается, гибель Маркуса вряд ли свяжут с ней. А если свяжут — плевать. — Спасибо, — она повернулась к Джейкобу, — не ожидала, что ты поможешь мне. Он выпрямился, оттряхнул мантию и посмотрел на Эвелин холодным хищным взглядом. Глаза в свете луны казались ужасающими. — Мы ведь друзья, — холодно проговорил он, — а друзья всегда помогают друг другу. Уверен, теперь, когда нас связывает общая тайна, ты не откажешь мне, если я попрошу. — Вот как, — проговорила Эвелин, сжав кулаки. Даже в таком состоянии было легко догадаться, к чему клонит Джейкоб, — не зря я считала тебя мерзавцем. — Никогда этого не отрицал, — пожал он плечами, — впрочем, Катя была мне дорога. И раз ты ее подруга, обещаю не доставать тебя слишком сильно. А теперь, лучше бы нам вернуться в спальни, чтобы избавиться от подозрений.

***

— Так все и случилось, — пожала Эвелин плечами. Она закусила губу и уставилась на Каллена пытливым взглядом. Одновременно виноватым и самоуверенным, — Маркуса так и не нашли. Решили, что он пропал без вести. Тут же поползли слухи про его роман с Катей. Будто он ушел из жизни, не смирившись с ее смертью. А через пару дней… я узнала, что у парня были жена и ребенок. Он оказался тем еще мерзавцем. Но у него была семья. И он содержал их на свое жалование. Я видела эту женщину, когда возвращалась с занятия. Слышала, как она плачет. Но не могла подойти и предложить свою помощь. Я будто… не знаю, что тогда со мной было. Потребовались годы, чтобы прийти в себя. Каллен смотрел на Эвелин, хмурясь. Был не в силах ни оторвать взгляда, ни что-то сказать. Он уже слышал обрывок этой истории от Коула, когда они охотились на убийцу, но тогда не воспринял ее настолько буквально. Мысли Эвелин могли в равной степени относиться как к Корифею так и одному из красных храмовников. Создатель! Каллен и сам готов был насладиться смертью определенных типов. Взять хотя бы Самсона. Но он не думал, что все это произошло с Тревелиан в столь раннем возрасте. Убивать — занятие не из простых. После первого убийства человек меняется навсегда. И Каллена испугала мысль, что Инквизитору пришлось измениться так рано. Эвелин поймала его взгляд. Осознав, что он не собирается прокомментировать рассказ, она насупилась и сложила на груди руки. — Я не собираюсь извиняться, — тихо но уверенно сказала она, — мерзавец получил по заслугам. К тому же это заставило меня много думать. И в итоге я пришла к устойчивым выводам насчет убийств. — И что это за выводы? — Я убиваю тогда, когда пытаются убить меня. Убийство ради наживы — дерьмо. Из мести — тоже. Гибель Маркуса не вернула Катю. Только доставила мне проблем. Мне следовало убить его. Но не из мести, а чтобы предотвратить большее зло. Если бы тогда я действовала разумно, пришла бы к такому же выводу. Хотя сильно сожалела бы насчет жены, — добавила она, отведя взгляд. — Что произошло потом? — спросил Каллен. Он даже не заметил, что царапал ногтями стол на протяжении рассказа. — С Джейкобом и Норрисом. — Джейкоб не уставал напоминать о нашей «дружбе». Но так и не попросил что-нибудь для него сделать. Должно быть, не успел. Слышала, храмовники убили его во время восстания. Думаю, мне его даже жаль, в каком-то смысле. Но я ненавидела его всем сердцем. — За то, что он шантажировал тебя? — За то, что сделал самый грязный момент моей жизни еще грязней. В ту секунду, когда я осознала произошедшее, я смотрела ему в глаза и ждала одного из двух: или он скажет «ты поступила правильно», или назовет убийцей. Я бы приняла любой из вариантов. Каллен, я не знала, что «хорошо», а что «плохо» в тот момент. Но Джейкоб… он просто воспользовался этим. Каллен сжал ладони в кулак. Ему стоило усилий удержать язык за зубами и не выразить свое отношение к этому типу. — Норрис, — продолжала Эвелин, — Норрис больше не делал шагов. Я тоже. Мы занимались вместе до истязания. Потом почти перестали общаться. Думаю, мы оба так и не перестали винить себя в смерти Кати. Через год ему предложили службу в постоянной армии, и он уехал. Каллен кивнул. Он все еще надеялся подобрать правильные слова, но не знал какие. Ему вдруг стало тошно. То ли от нехватки лириума. То ли от осознания, что он ничего не может поделать со случившимся. Странно было чувствовать себя виноватым за слова Инквизитора, но он чувствовал. — Эвелин, — его рука потянулась к ней, но вдруг остановилась, — ты не виновата в случившемся. Ты все сделала правильно. — Правда? — она устремила на Каллена полный сомнений взгляд и нахмурилась. — Почему же коммандер не читает мне нотаций? Мне было бы гораздо проще узнать, что я поступила безрассудно и глупо, чем выслушивать ложные утешения. — Хорошо, — он кивнул, и прикрыл глаза. В свете свечей лицо выглядело бледным, — ты поступила безрассудно. Нападать на храмовника. Поддаваться эмоциям. Он мог просто убить тебя, окажись чуть повнимательнее. Но ничего из этого не отменяет того факта, что ты поступила правильно. И что ты не виновата в смерти Кати. — Мне хочется в это верить, — кивнула Эвелин, — и в то, что больше такого не повторится. Каллен, когда в круге поднялось восстание, я никого не убила. Вокруг была кровь. Мертвые маги и храмовники. Несколько раз на меня нападали. Но я никого не убила. Потому что не считала это правильным. И все то, что происходит сейчас… мы многих убиваем. И многим позволяем умереть. Это может свести с ума. — Можешь не рассказывать, — едва усмехнулся Каллен. — И я думаю, то, что мне пришлось пережить в круге. Это помогает отличать хорошее от плохого. Большую часть времени. Я хочу сказать… Каллен, если когда-нибудь я начну поступать не так, я хочу, чтобы ты говорил мне об этом. Я хочу сомневаться. Когда перестаешь сомневаться, перестаешь мыслить правильно. — Я понимаю, — сказал Каллен. Он думал, Эвелин готова заплакать, но она держалась, — клянусь Создателем постоянно напоминать тебе об ошибках. — Ну, здорово, — Тревелиан фыркнула, издав что-то наподобие смешка, — в таком случае, готова спорить, ты не упустишь шанса продержать меня за решеткой пару ночей? — Ты выглядишь заинтересованной? — Меня никогда раньше не арестовывали. Вышло бы забавно. Она собиралась добавить что-то еще. Но в башню ворвалась Сэра. — Эв не виновата! — бросила она с порога. — Это все я ее подговорила. Не нужно ее арестовывать. И меня тоже, — добавила она, потупившись. Каллен и Тревелиан переглянулись. На лицах обоих появилась усмешка. — Ну, раз ты просишь, — протянул Каллен, — к тому же, кажется, я не имею права арестовывать Инквизитора. В отличие от тебя. — От меня? Хм… — Ты ведь только что пришла с повинной. Или мне только показалось? — Что? Нет! Нажье дерьмо! Тебе послышалась. Я ничего такого не говорила. Правда, Эв? — Тебе послышалось, Каллен, — мягко произнесла Тревелиан, — даю тебе слово Инквизитора. — Не разбрасывайтесь статусом, — произнес он. Потом, выдержав паузу добавил, — свободны. Только постарайтесь в следующий раз вести себя поприличней. — Или не попадаться, — добавила Тревелиан. Сэра захохотала. — Или не попадаться! — повторила она, покидая башню. Каллен улыбнулся им вслед и тяжело опустился на стул. Пока Эвелин была рядом, он почти забыл о жажде лириума. Теперь она вернулась с новой силой. — В чем дело? — спросил голос в углу. — Выглядишь грустным. Каллен не ответил. Попытался проигнорировать звук. Не тут-то было. — Готова спорить, Инквизитор хотела от тебя более решительных действий. Как она пилила тебя глазами во время рассказа. Если бы ты дал ей малейший повод, она набросилась бы сама. — Заткнись, — тихо прошептал Каллен. — Она бы быстро расправилась с многочисленными застежками. Одна за одной. Одна за одной. Готова спорить, у нее отличное тело. — Заткнись. Он закрыл глаза и опустил голову на стол, стараясь ни о чем не думать. — Ну, же, коммандер, посмотрите на меня, — прошептал голос над самым ухом, — разве я не права? Разве вы сами этого не хотите. Каллен поднял голову и огляделся. На угол его стола опиралась Амелл. — Я не буду разговаривать с тобой, — процедил он сквозь зубы. Амелл одарила его спокойной улыбкой. — Хочется тебе того или нет. Ты будешь.