Вы были неправы, князь

      После ее смерти в нем что-то сломалось.       Он прекрасно понимал это. Понимал, что теперь жизнь его пуста. Он уничтожил все... Все, потому что не смог спасти ее, не смог увезти прочь.       Михаил Доманский угасал. Все его сердце, крепко-накрепко отданное Элизабет, теперь было полно такой боли и скорби, что у бывшего лучшего друга "наследницы Петра" часто не хватало сил просто жить.       Но он шел. Шел все вперед и вперед. Шел с ощущением того, что Лиза не хотела ему такой судьбы. Лиза, Лиза, Лиза... Его милая подруга, которую он любил более жизни.       Она ведь так и не простила.       Не простила ему правды про Орлова.       Почему он был так глуп? Почему не признался ей в самом начале? Тогда бы она хоть немного пожалела преданного рыцаря, преданного ей беззаветно мальчишку...       Михаил не заметил, как ноги вынесли его к лесу. Он вышел из дома еще утром, когда солнце было высоко в небе, а сейчас становилось жарко.       Июльское солнце сжигало все, что только попадалось на пути его лучей.       Михаил углубился в тень.       Лизе бы понравилось... Она полюбила бы Польшу с ее тихой природой, куда более приятной, нежели в Италии. Лиза бы все поняла, все почувствовала.       Юноша привык видеть Элизабет в каждой секунде своей жизни. Привык чувствовать ее рядом, как ангела-хранителя.       Ее родные зеленые глаза пронзали любую тьму вокруг Михаила Доманского. Она игриво улыбалась, смеялась... и ему начинало казаться, что сердце не выдержит более разлуки.       Он полюбил ее внезапно и глубоко, и это было подобно глотку жизни.       Внезапно за его спиною послышались тяжелые шаги, и юноша обернулся.       Князь Радзивилл.       Он возник из прошлого, он шагнул в жизнь Михаила вновь, и тот отступил, не понимая, что привело гостя сюда.       – Ну здравствуй, Доманский, – фыркнул гость. – Ты меня не ждал?       – Признаться, нет, князь. Но вы никогда не были предсказуемы. Что привело вас сюда?       – Какой ты стал торопливый, Михаил, – с усмешкой заметил князь, подкручивая усы. – И не странно ли? Я здесь по велению сердца. Видишь ли, мне стало скучно... и я нашел очаровательного юношу, бастарда самой Екатерины!       Доманский побелел как полотно. Он пошатнулся и оперся дрожащей рукой на дерево.       Он никогда не думал, что Карл Радзивилл может пойти на повторение своей затеи. Нет! Ведь не князь сидел в застенках Петропавловской крепости, ведь не князю пришлось умирать от боли душевной и моральной... нет! И теперь... теперь – новая жертва! Невинный юноша – и гибнуть из-за воли самодура и интригана?!       – Никогда, князь! Ради всего святого, не смейте! Юноша ни в чем не виноват! Он не должен повторить... повторить ее судьбу! Поймите, молю!       – Ах, ты вспомнил о Елизавете? Ну что же... эта потаскушка Орлова сама виновата в собственной неудаче. Глупенькая шлюшка! Могла ли она... с самого начала было понятно, что она обречена!       Радзивилл произнес это спокойно и точно бы между делом, но Доманский побледнел еще сильнее и резко ударил князя в лицо. Раздался хруст.       Карл отступил в полнейшем удивлении, зажимая кровоточащий нос.       – Что ты творишь?! – прошипел он, пытаясь сохранить достоинство. – Ну что же! Завтра на рассвете я жду тебя здесь же с секундантом!       Щеки Михаила пылали.       – Я приду, не сомневайтесь! Ваша кровь еще зальет эту поляну!       Он быстрыми шагами зашагал в сторону дома. От меланхолии не осталось и тени. Теперь он может хоть немного развеяться. Теперь... теперь он отомстит за Лизу. Если бы Карл Радзивилл хоть немного помог ей... если бы не оставил!       Он не мог думать ни о чем, кроме завтрашней дуэли. Так скоро! Уже завтра князь будет лежать на земле со смертельной раной.

***

      Лиза тихо и задумчиво устремила взгляд зеленых глаз на море. На небе не было единой звездочки, и только ветер гулял по морским просторам. Она стояла в легком оранжевом платье, и каштановые волосы ее упрямо лезли в глаза... Она не убрала их под парик, нет, сейчас Лиза была робким и милым ребенком.       Ребенком, в котором была сильна женщина.       Карл чуть поморщился, наблюдая за ней. Елизавета... кем была бы она, не найди он эту милую авантюристку? В сущности, он не верил в ее происхождение ровно настолько, чтобы сочинить уже на нее донос. Пусть так. Если его поймают, он всегда может выдать Елизавету.       – Миша? – тихо окликнула она, не оборачиваясь. – Я не хочу сейчас ни о чем говорить, нет...       Вот кого она ожидала увидеть. Не Орлова, нет, не Алексея Орлова, которого Радзивилл полагал не только способом достижения цели, но и главным соперником, а Михаила Доманского. Ничтожного червя! Да как может она допускать этого пажа к себе?       Злость в груди Карла Радзивилла кипела, захлестывая его с новой силою.       – Вы ошиблись, Элизабет.       Она резко обернулась, пытаясь придать своему облику немного надменный вид.       – Князь, я...       – Вы прелестны в этом смущении. Маленький ангел!       – Князь, прошу, Вы вгоняете меня в краску, – она смущенно попятилась и постаралась прошмыгнуть в комнату.       – Элизабет, подойдите ко мне, – игнорируя ее смущение, князь протянул руки к девушке, и та послушно приблизилась, чуть дрожа.       – Князь, я не понимаю...       Он жадно впился в ее губы поцелуем, не будучи более в силах держаться. Мед ее уст опьянял. То, чем была для него Элизабет, сводило с ума. Как она нежна, как дорого ему каждое мгновение... каждая секунда – яд.       Элизабет отстранилась стремительно. Она залилась краскою и с силой отвесила князю пощечину.       – Как вы смеете!       Он отступил назад.       – Вы очень пожалеете, Элизабет, – бросил он, покидая ее комнаты. – Ни одна женщина не отвергнет моей любви безнаказанно.

***

      Михаил Доманский спешил к лесу. Единственный вменяемый претендент на роль секунданта мрачно брел следом за ним. Еще толком не рассвело, но Михаил уже не хотел спать.       Злость внутри не утихала.       – Миша, – робко начал Павел-секундант, – ради чего тебе нужна эта дуэль? Ты даже не скажешь, с кем?       – Князь Радзивилл имел неосторожность высказаться грубейшим образом о женщине, которую я любил... и люблю до сих пор.       – Князь?! Стой, Миша! – Павел преградил ему путь. – Ты не можешь! Он же не проиграл ни единой из многочисленных дуэлей! Ты не можешь выиграть... Это не только мерзавец и интриган, но еще и прекрасный фехтовальщик... К тому же, он не всегда идет честным путем... Ты недооцениваешь врага, Миша.       – Но никто не может чернить память Лизы... Пойми, прошу! Она бы не поняла, если бы после таких слов я... я остался в стороне.       – Миша! Ради Бога, остановись!       Он покачал головой и упрямо, до скрежета, стиснул зубы.       – А вот и они! Карл Радзивилл и его извечный секундант!       Михаил поспешил к князю, чей нос так и остался чуть смещенным со вчерашнего дня.       – Начнем... – мрачно произнес князь. – Посмотрим, была ли права Элизабет насчет твоей трусости.

***

      Михаил не понял, в какой момент острая боль пронзила грудь. Яд... это яд... вот о чем говорил Павел. Вот как выигрывал дуэли князь... Доманского обожгло огнем, юноша пошатнулся и, не сумев опереться на Павла, повалился назад.       – Миша! – отчаянно прокричал Павел, но юноша не слышал уже ничего. Его голова кружилась, и из яркого марева он выхватывал отдельные слова.       – И за что она полюбила тебя? – лицо князя, беспристрастное и жестокое, вынырнуло из дымки. – Ничтожество...       – Вы были неправы, князь... Лиза не любила меня... – голос прервался. – Но она никогда не любила и вас... ее сердце вы не убьете. А я... я люблю ее... Лиза...       Мир погас.       И только тогда Лиза протянула к нему руку...