Мотылек. Часть 2

Взмахнув крылом, ее ожившая птичка так беззаботно летела ввысь, но только все эти полеты в итоге привели к падению вниз. Энни продолжала жить дальше, стараясь не думать о боли, но шрамы напоминали о ней. И, казалось, уже пора бы привыкнуть к этому чувству — БОЛЬ… но, видимо, это невозможно… Люди, к сожалению, умеют только разрушать, но не умеют просто трогать. Брюнетка подошла к зеркалу… из глаз покатились слезы. Она улыбнулась, собрав остатки сил, и сказала сама себе: — Все будет хорошо! Главное помнить одну простую вещь: если ты хочешь что-то изменить в своей жизни, это, безусловно, огромный риск… но даже если будет больно — просто улыбнись. Алекс впервые в жизни просто не знал, что ему теперь делать. Как же было хорошо никого не любить и контролировать полностью свою жизнь, исключая из нее любую возможную угрозу в виде особи женского пола до того, как он начинал что-либо чувствовать к ним. А сейчас… сейчас ему оставалось только страдать, тосковать по ней, рвать ее фотографии, доказывать себе, что она его не стоила. Случайно находить что-то связанное с ней и уничтожать, а наутро сожалеть, что от нее ничего не осталось… Но никто не отменял старый, проверенный способ попробовать забыть человека, заменив его кем-то другим. Чем скорее у него появится другая, тем быстрее он перестанет думать об Энни, в которой он нашел ту самую, кого ему так не хватало. Все эти два месяца после расставания с Алексом Энни отвлекала себя подготовкой одного очень важного и ответственного проекта — юбилея ее одного знакомого режиссера. Мероприятие по поводу дня рождения Дерека Райса проходило в одном из самых престижных ресторанов Лондона. На входе стояли Макс и Лилу, они встречали гостей и повязывали им на запястье специальные голубые ленты, которые являлись символом праздника. Голубой — любимый цвет именинника, и поэтому все украшения были от темно-синего до бледно-голубого: шары, скатерти, шторы. Торжественный зал потихоньку заполняли гости, все по очереди подходили к Дереку, дарили цветы и подарки, поздравления. Чак и Эллисон, которые на сегодня так же являлись помощниками Энни, провожали прибывших к их столикам с именными табличками. Брюнетка следила за происходящим, координируя действия официантов, осветителей и группу, отвечающую за звуковые и видео-эффекты. Она пыталась не думать о том, что сегодня ей предстоит провести вечер в обществе двух мужчин, от вида которых ей хотелось провалиться сквозь землю. Это напоминало страшный сон, который оказался реальностью. Ладно хоть сидеть она будет подальше от них обоих, за столом вместе с именинником. Выйдя из аппаратной, Энни заметила, что Лилу не очень хорошо себя чувствует. Она была очень бледная, а на лбу выступила испарина. — Лилу, как ты себя чувствуешь? — еле слышно спросила Энни, стоя позади девушки. — Ты неважно выглядишь. — Я думала, пройдет, но становится только хуже, — виновато глядя на Энн, ответила Лейла. — Иди, я тебя подменю. — Энни взяла у нее из рук список приглашенных гостей и встала за стойку рядом с Максом. Они приветливо улыбались, отмечали прибывших в своих списках и повязывали ленты. Все шло хорошо, до того момента, пока в распахнутых дверях не послышался до боли знакомый тембр голоса. Энни невольно повернулась к источнику звука и замерла, как вкопанная. Прямо к ним приближался Алекс, нежно обнимая за талию миниатюрную блондинку. Это была Кейт Брайс — модель. Энн сразу узнала ее. — Энни, с тобой все нормально? — голос Макса звучал немного обеспокоенно. — Ты что-то побледнела вся. — Я в порядке, Макс. Все хорошо, — соврала Энн. Увидев Энни, Алекс немного замедлил шаг. Брюнетка опустила глаза в свой список, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Добро пожаловать, мистер Скарсгард, — ровным тоном произнесла она, пытаясь удерживать самообладание. — Добрый вечер, — как ни в чем не бывало ответил блондин. — Вашу руку, мистер Скарсгард, — дрожащим голосом произнесла девушка. «Боже, где взять сил сделать вид, что мы не знакомы?» — думала она. Алекс протянул ей свою большую руку, отодвинув рукав пиджака, освобождая запястье. Энни завязывала ленту непослушными пальцами, стараясь не прикасаться к нему, но рука дрогнула, и коснувшись его горячей ладони, она отдернула свою, как от удара током. — Хорошего вечера! — пожелала брюнетка, заставив себя улыбнуться и посмотреть ему в глаза, которые прожигали ее все это время пристальным взглядом. — И вам, — ответил он и, обняв свою спутницу за талию, прошел в зал. Энни странно рассмеялась, понимая всю драматичность и комичность своей жизни в этот момент. Это была защитная реакция, чтобы не впасть в истерику. — Все нормально? — снова спросил Макс, искоса поглядывая на Энн. — Да, не обращай на меня внимания, это нервное. Ладно хоть встречи с Морганом удалось избежать, он пришел одним из последних, и Энни уже к тому времени проверяла последние приготовления к началу празднования. Весь вечер, пока шла праздничная программа в честь именинника, Энни старалась не смотреть назад, спиной ощущая леденящие душу взгляды. Ей хотелось исчезнуть, испариться, провалиться сквозь землю, лишь бы не находиться здесь и сейчас. После того как большая часть вечера была уже позади, подарки были подарены, теплые слова и пожелания сказаны, шоу-номера и выступления исполнены, Дерек неожиданно поднялся со своего места и взял микрофон. — Спасибо всем! — говорил он, обращаясь к своим гостям. — Спасибо за то, что пришли и разделили со мной этот грустный праздник. Я благодарен всем вам и каждому в отдельности. Сегодня здесь собрались самые дорогие и важные мне люди. И одной из них является замечательная девушка, которая все это организовала и устроила. Анастасия, ты просто волшебница! И с моей стороны было бы наглостью просить тебя о чем-то еще... но я все же осмелюсь, — смущаясь, произнес он. — Я, наверно, один из немногих, кому довелось слышать, как ты прекрасно поешь... Это чистая правда! — уверял он гостей. — Вот черт! — неслышно вырвалось у Энн, когда она поняла, что он сейчас попросит ее сделать. — Лучше застрелите меня на месте! — молила она. — Спой... прошу тебя! — ласково попросил он, обращаясь к Энн, и протянул ей руку, приглашая на сцену. Девушке ничего не оставалось делать, как исполнить просьбу именинника. Она поднялась на сцену, заглянула к звукотехникам за кулисы и, шепнув им что-то, вернулась к микрофону. Спасало только то, что в зале было почти темно, и она не видела лиц... лиц тех самых, которые, словно ножи, вонзали в нее пронзительные взгляды. Брюнетка прочистила горло, стараясь смотреть только на микрофон. Все звуки затихли, и в полной тишине Энни закрыла глаза и запела: Если я останусь, то буду только помехой на твоем пути. Поэтому я ухожу, зная, Что буду думать о тебе, Каждое мгновение своей жизни. И я — (в этот момент в тишине зазвучала романтичная музыка, под которую Энни продолжала петь)— всегда буду любить тебя. Всегда буду любить тебя. Ты, ты мой любимый. Горько-сладкие воспоминания Это все, что я возьму с собой. Прощай и, пожалуйста, не плачь, Ведь мы оба знаем, что я не та, кто тебе нужен, — Энни словно прощалась этой песней, отпуская и Алекса, и Джо из своей жизни. Но я всегда буду любить тебя. Всегда буду любить тебя. Я надеюсь, что жизнь будет к тебе добра, И я надеюсь, что сбудется все, о чем ты мечтал. Я желаю тебе счастья и радости, а главное, я желаю тебе любви. И я всегда буду любить тебя. Всегда буду любить тебя... Всегда буду любить тебя... Обращаясь к ним двоим, она была абсолютно искренна, так как любовь не проходит: какой-то частью себя Энни продолжала любить каждого из них. Понимая, что это чувство, возникшее когда-то в ее душе, она пронесет через всю свою жизнь, с благодарностью о том счастье, которое у нее было. Когда Энни закончила петь, еще пару секунд царила полная, звенящая в ушах тишина... И только потом раздались громкие аплодисменты... Она смущенно улыбнулась и попыталась сглотнуть ком в горле. Именинник помог ей спуститься со сцены и проводил обратно к своему столику. Через несколько минут к микрофону вышли с поздравлениями близкие друзья, и Энни, воспользовавшись моментом, решила тихо ретироваться. Девушка незаметно скользнула к черному ходу и вышла на лужайку заднего двора. Брюнетка стояла, вглядываясь в темноту, обхватив себя руками, чтобы не развалиться на части. Если и существовал ад на земле, то для нее это был он — здесь и сейчас. «Если бы тогда, лежа на полу в собственном доме, я знала, что ждет еще более... то смирилась бы с болью...» — думала Энн. На ее озябшие плечи опустились чьи-то горячие ладони. Девушка развернулась и увидела Джо. — Наш разрыв... Это ведь было не мое решение... — преодолевая боль, начал он. — Я бы не позволил тебе уйти, но ты не оставила мне выбора!!! — Повысив голос от злости на себя и на то, что произошло между ними, он закрыл глаза, глубоко вдыхая прохладный воздух. — Ты себе не представляешь, насколько нужна мне... Пожалуйста, не забывай о моих чувствах к тебе! Я не смогу жить без тебя — ты слишком много для меня значишь... и я не знаю, как мне с этим жить дальше... — Он словно умолял ее, крепче сжимая эти хрупкие плечи, гладя ее лицо. — Джо... Ты убил меня... Ты понимаешь?.. — дрожа от нервного срыва и от холода, говорила брюнетка. — Но я все равно люблю тебя... Я все еще люблю тебя... и всегда буду любить! Но я никогда не смогу забыть то, что было... и не смогу быть с тобой... И я хочу сказать, что понимаю, почему ты известил журналистов о последней нашей встрече... чтобы Алекс подумал… ты сделал это от безвыходности! Я тебя не виню. Ты просто пытался вернуть меня. Но… Она не успела продолжить фразу, потому что все произошло просто молниеносно. Огромная, темная фигура перепрыгнула через бортик у черного входа и через долю секунды сбила Джозефа с ног. — Я убью тебя, Морган! — закричал Алекс. Схватив Джозефа за грудки, он повалил его на землю. Вжимая Джо в траву, он с яростью наносил ему удары кулаком по лицу. Оказывается, Алекс вышел следом за Энни и Джо и подслушивал их разговор. — Алекс! Алекс! — кричала заплаканная Энн, пытаясь оттащить его. — Убью тебя, клянусь! Прямо сейчас! — продолжая наносить удары, повторял Алекс. Джо не сопротивлялся, наверно, именно этого он и хотел сейчас больше всего в жизни — умереть. Пока Энни кричала и продолжала жалкие попытки разнять их, прибежала охрана и, отведя Энни в сторону, расцепила парней. — Ты сказала, что я убил тебя?! — сплевывая кровь, крикнул Джо. — Так преследуй меня! Я верю, что убитые преследуют своих убийц! Сведи меня с ума — только не оставляй в этой бездне, где я не могу найти тебя!!! — Энни смотрела, как его уводит охрана, глазами переполненными от слез, как же хотелось выпачкать своей кровью шины чьих-то колес, чтобы только не чувствовать больше этой боли... Алекс стоял и смотрел на нее безумными глазами, в которых было безграничное отчаяние. — Прости меня... — еле слышно произнес он. — Прости... я не знал... — Не смей! Слышишь???!!! — с ненавистью закричала на него Энн. — Как ты мог подумать, что я могу предать тебя??? — Скарсгард сделал шаг ей навстречу. — Не подходи ко мне!!! Твои слова и чувства ничего не значат, если ты при первых же сложностях прыгаешь в постель к другой!!! Не возвращайся ко мне, слышишь?!!! — Энни... — Я больше не хочу тебя знать!!! И я тебя больше не жду... и уже не важно — люблю или не люблю... — Она повернулась к нему спиной и увидела Кейт, которая стояла на лужайке и все слышала... У нее был подавленный вид: собираясь сегодня на это торжественное мероприятие со своим мужчиной, она вряд ли догадывалась, что под вечер станет четвертой в этом сложно сплетенном любовном треугольнике... Брюнетка прошла мимо нее, находиться здесь не было больше ни сил, ни желания. Алекс смотрел вслед Энни, а разум мутнел. В его памяти всплывали все те ужасные слова и обвинения, которые он наговорил ей тогда, даже не разобравшись в ситуации... Последнее, что он помнил, — это чей-то горьковатый вкус на губах и лишь чувство вины в своем сознании. Когда рушится все, что имело смысл, разум освобождается от шелухи, и становятся такими простыми и понятными все наши действия и поступки... жаль, что это осознание порой приходит к нам слишком поздно. Да, Скарсгард был жесток, но лишь от боли, что жгла изнутри, и как бы ни старался, так и не смог спрятать под железною маской всю эту боль. И как проблеск во тьме, навернулась слеза, хоть он и старался зажать свои чувства в тиски... И кто бы ни говорил, что слезы удел женщин и плакать мужчинам как-то негоже, — они чувствуют точно так же — всем сердцем. И никак не меньше... И все, что получал он без труда, без чувств, без страсти, без проникновения — восстало против него самого. Энни, выжимая до упора педаль скорости, летела по ночному городу... От слез огни за окнами сливались в сплошную размытую, разноцветную картину. Ледяные руки сжимали руль, ничего не страшно... Вокруг темно, и так хотелось разбиться… въехать на всей скорости в бетонную плиту, всего мгновение, и она даже ничего не почувствовала бы... Потому что это невыносимо… сколько еще гореть ее душе? Но любовь к этим двум мужчинам не давала ей спрыгнуть, ни уйти, ни сбежать, ни сойти вдруг с ума... Многие считают, что невозможно любить двоих одновременно — можно, только для этого нужно иметь очень большое и светлое сердце... Это тяжело представить, еще сложнее оказаться в такой ситуации и умом не тронуться, но Энни просто не могла поверить в цикличность происходящего с ней — все повторялось в точности, если опустить подробности.