Мотылек. Часть 2

Энни опять снились какие-то лабиринты, из которых она никак не могла найти выход. Потом возник странный грохот и стены лабиринта начали сдвигаться, норовя сделать из нее лепешку. Проснулась Энн в самый последний миг, перед тем как стены раздавили бы ее, от звука разрывающегося телефона и жуткого стука в дверь. — Алекс! Мне кто-то хочет выломать дверь! — заорала она в трубку. — Энни, это я уже минут двадцать не могу достучаться и дозвониться до тебя! Открывай, пока меня не убили твои соседи! Она сбросила вызов и, натягивая в темноте халат, поспешила в прихожую. — Он сдурел? Время два часа ночи! — вырвалось у нее при взгляде на часы. — У тебя должна быть очень основательная причина, чтобы я сама не придушила тебя! — ворчала Энни, открывая плохо поддающийся замок. В дверях стоял взъерошенный Алекс в белой футболке и серых спортивных брюках, видимо, собираться времени у него не было. — Что случилось? — начиная нервничать, спросила она. Первый раз в глазах Алекса Энни видела тревогу. — Только не переживай раньше времени, ладно? — Аллан? — тихо произнесла она, ощущая, как подкашиваются ее ноги. — Я сам толком ничего еще знаю! Он в больнице… дорога была скользкая, и он не справился с управлением, — запинаясь, бормотал Алекс. Энни начала метаться по квартире в поисках одежды. Ее трясло так, что она с трудом справилась с джинсами и футболкой. — Скажи, что он живой и все будет в порядке! — умоляла брюнетка. — Он живой. Я тебе обещаю, что мы сделаем все возможное и невозможное, — успокаивал Алекс. До больницы было езды минут двадцать, но Энн показалось, что прошла целая вечность, пока они оказались в приемной. К ним вышел доктор, высокий мужчина лет шестидесяти. Он поздоровался с Алексом за руку, видимо, они были знакомы. Мужчина сообщил, что жизни Аллана ничего не угрожает, и, учитывая обстоятельства, ему очень повезло отделаться сотрясением, переломом ноги и пары ребер. Доктор заверил, что все под контролем, и нет смысла сидеть всю ночь в больнице, и утром ребята смогут увидеть своего друга. Ребята поблагодарили врача, и тот ушел, оставив их одних. Странно было видеть Алекса таким растерянным, словно у него выбили почву из-под ног. Он же привык все держать под контролем: работу, отношения, чувства. Но никто не отменял волю случая. Алекс тяжело выдохнул и сел на кушетку, закрыв лицо ладонями. Еле уловимо подрагивали его руки. Энни присела рядышком и стала поглаживать его по спине, чтобы успокоить. От себя она не ожидала столько собранности в экстренной ситуации, обычно, в панике она просто ничего не могла сообразить. Наверно, у нее еще не прошел шок и к утру она осознает, что произошло, тут-то все и начнется, подумала Энн. — Успокойся. Нам всем очень повезло! — Он мог погибнуть, — еле слышно произнес Алекс. — И это была бы моя вина! — Не говори глупостей! Ты что, под колеса бы лег. От таких вещей, увы, никто не застрахован. — Я мог бы не давать ему свою машину! — Алекс вскочил и ударил кулаком по подлокотнику кушетки. Его взгляд был полон ярости, на скулах ходуном ходили желваки. — Я предупреждал, чтобы он и нос свой не совал на эти гонки. Это все из-за девчонки. Ее зовут Изабелла. Она стартер, дает отмашку на начало гонки. Вот он и поперся повыпендриваться перед ней. — Я ничего не пойму, мы ведь приехали на твоей машине, а ты сказал… Алекс не дал ей договорить, так как был слишком раздражен. — Это же не единственная моя машина! Автомобиль Аллана в ремонте, и он взял на время мой Порше. Мою Снежную Королеву! Я убью его собственными руками! Идиот малолетний! Шею ему сверну! Я же сказал, чтоб и думать не смел! Кретин!!! — заорал Алекс. — Поехали, отвезу тебя домой! — уже мягче сказал он, направляясь к выходу. — Можешь остаться у меня, а завтра вместе поедем к Аллану. Время уже почти четыре утра. Какой смысл тебе ехать домой? — Мне нужно в полицию, подписать документы, это же на моей машине он разбился. И я не поеду к Аллану ни завтра, ни послезавтра, никогда! Так ему и передай. А если попадется мне на глаза, оторву его безмозглую голову! — В этот момент Энни казалось, что Алекс действительно не шутит. — Может, завтра ты передумаешь? — в надежде спросила она. — Даже не надейся! — отрезал он. Энн уже собиралась выйти из машины, как Алекс накрыл ее ладонь своей. Он был в смятении, словно не знал, что сказать, и не мог найти повод удержать ее. От только что пылающей ярости в глазах не осталось и следа. — И извини, что перепугал тебя среди ночи, надо было сначала самому во всем разобраться… — Ты все правильно сделал. Близкие люди для того и существуют, чтобы поддержать друг друга в трудный момент. Ты не можешь вечно все держать под контролем и быть словно скала, которая выдержит любые напасти. Нуждаться в ком-то — не значит быть слабым. Каждому из нас необходимо ощущать поддержку и заботу, не важно, рядом ты или далеко, просто знать — что ты важен другому человеку. Алекс странно смотрел на Энни, осознавая весь смысл сказанных ею слов. Она улыбнулась ему на прощание, в надежде, что он поймет, как важно иногда показать свои переживания и страхи, чтобы другие знали, что тебе не все равно. Поспав пару часов, Энн собралась и поехала к Аллану в больницу. Он лежал на белоснежной кровати, в медицинской рубашке, с ногой в специальном крепеже, такой беззащитный и одинокий. Ей стало так жалко его, что на глазах выступили слезы. Он повернулся к двери, будто почувствовал, что за ним наблюдают, и лицо его тут же расплылось в улыбке. — Привет, Шумахер! — Привет, мой Ангел! Если это рай, то я ни о чем не жалею, — говорил он с трудом. Подойдя ближе, Энни увидела синяки под глазами, ссадины, мелкие порезы. Глаза, обычно ясного небесно-голубого цвета, были мутными. Она хотела его поцеловать, но на лице не было живого места, поэтому Энн нежно коснулась губами уголка его губ. У него был виноватый вид. — Ты хоть представляешь, как напугал нас? — она не упрекала его, скорее хотела сказать, как много он для нее значит. — Прости, я не хотел, чтобы так вышло. — Похоже, правду говорят, что от любви теряют голову? Она настолько хороша, чтобы рисковать своей жизнью для того, чтобы понравиться ей? — Я не планировал попадать в аварию. Думал, прокачусь с ветерком, покажу пару маневров… — Он хотел засмеяться, но сломанные ребра заставляли корчиться от боли. — Алекс сильно злится на меня? — Ну, злится — это мягко сказано. Он просто в бешенстве! — Да, я заслужил это. Я сделал из его Снежной Королевы консервную банку. Он имеет полное право злиться на меня. Как ты думаешь, он простит меня когда-нибудь? — Дай ему время. Пусть немного успокоится. Хотя, когда вчера мы узнали, что случилось, я была обеими руками за то, чтобы он оторвал тебе голову. — Понимаю. Их разговор прервала медсестра, которая пришла сделать процедуры. Энни не стала ей мешать и ушла, оставив Аллану пакет с фруктами и планшет, чтобы не так скучно было. В последующие три дня Алекс так и не появился в больнице и не позвонил Аллану, который замучил Энни упрашивать, чтобы она хотя бы попыталась уговорить Алекса навестить неудавшегося гонщика. Энн понимала, что затея глупая, и Алекс ее даже слушать не станет, но ради Аллана она должна попытаться. Иначе, как он сам сказал: — Если я не поговорю с Алексом, то умру от угрызений совести. Лучше пусть наорет на меня, чем так мучить своим игнором. С Алексом Энни договорилась встретиться у него дома. Перед визитом к Аллану она заехала попытаться уговорить его поехать вместе с ней. В квартире у коварного мистера Скарсгарда оказалось на удивление все очень аккуратно и просто. Ни красных кожаных диванов, ни БДСМ-принадлежностей или черных шелковых простыней. Неизвестно, почему Энни ожидала именно этого, но логово сердцееда и соблазнителя оказалось обычной холостяцкой обителью. Отсутствие декора, графичность, лаконичность форм. В помещении минимум мебели и максимум свободного пространства. Гостиная, выполненная в черно-белых цветах, не утомляла, а скорее отвлекала от проблем и расслабляла. Все в этом доме отражало характер его хозяина: спокойствие, уверенность, педантичность. Алекс сел на высокий стул у барной стойки, разделяющей кухню от гостиной, деловито сложил руки замком и смотрел на Энни весь во внимании. Она стояла напротив него, прислонившись к спинке дивана, и рисовала ногой на полу в поиске нужных слов. — Ну, и о чем ты хотела поговорить? Если это об Аллане, я даже слушать не хочу, я тебе уже все сказал, — не дожидаясь, пока она начнет, заявил Алекс. — И не надо на меня так смотреть! Мое сердце не растопит твой жалостливый взгляд! — Должно же быть хоть что-то, что заставит тебя изменить свое решение! — в надежде сказала Энн. Алекс окинул ее взглядом с ног до головы, и в его глазах заплясали чертята, а на лице появилась коварная улыбка. Он интригующе приподнял бровь, но продолжал молчать. — Даже не думай! — вырвалось у Энни, опасаясь самых тайных его желаний. — Я могу готовить тебе завтраки, обеды и ужины, могу убирать в твоей квартире, только не говори, что я должна... — Всего один поцелуй! — мягко сказал он. — Ты издеваешься надо мной? — Соглашайся! Это, конечно, не единственное, что заставит меня передумать, но боюсь, на все остальное ты точно не дашь мне согласие. — Это было сказано так, словно он делал одолжение, выбрав не самый худший вариант. — Ну, спасибо! Ты мне оставил такой роскошный выбор! — Не понимаю, чего ты боишься. Мы ведь уже делали это с тобой, на фестивале, помнишь? — Если бы я тогда знала, что ты собираешься сделать, в жизни бы не согласилась! — Конечно, Энн врала, говоря это, в тот момент она бы и сама поцеловала Алекса, если бы ей сказали, что это поможет избежать встречи с Джо, но не могла же Энни сказать правду, это означало бы, что она сдалась, даже не попытавшись сопротивляться. — А мне показалось, что тебе даже понравилось! Ты, конечно, вначале сопротивлялась, но это только потому, что еще не привыкла целовать другого мужчину, — снова он вывернул ситуацию так, что и парировать было нечем. — Неужели ты не готова на один поцелуй ради своего горячо любимого друга? А я был уверен, что ты ему и почку отдашь, если понадобится! — Алекс, лучше забери мою почку! Поцелуй для меня, в отличие от тебя, слишком интимная вещь, которая имеет важное значение. Я не могу поцеловать мужчину просто так, ничего не чувствуя к нему! — Разве ты ко мне ничего не чувствуешь? — удивился он. — Чувствую! Мне хочется убить тебя! — искренне ответила она. — Ох, Энни, не забывай, что я говорю тебе... от любви до ненависти один шаг! — ухмыляясь, говорил он. — Отнесись к этому как своеобразной реабилитации. Кусая губы, она пыталась принять правильное решение. Алекс выжидающе наблюдал с неприкрыто ликующей улыбкой на лице. Он словно охотник следил за ней, как за диким зверем, угодившим в ловушку. И они оба понимали, что выход только один. — Просто сделай это! Отключи голову и сделай это! — уговаривала себя Энни. Сделав глубокий вдох, она решительно направилась к Алексу. Ощущение, что под ногами не паркет, а гололед. Руки стали ледяными от волнения, а сердце работало с перебоями. Энн старалась сосредоточиться на глазах Алекса, но видя, как в них плавится металл, ее словно сдавливало тисками. В сантиметре от его губ она дрогнула и замерла. Будто кто-то нажал на паузу. Вокруг исчезли краски, звуки, перед глазами все слилось воедино, кроме лица Алекса. У Энни закружилась голова, а в ушах слышались только тяжелые удары сердца. Они оба затаили дыхание. Энни боялась даже прикоснуться к нему, не то что поцеловать. Их разделял всего сантиметр. — Я не стану тебе помогать. Ты сама должна сделать это, — быстро прошептал он. Она зажмурилась и накрыла его губы своими. В надежде, что этого будет достаточно, Энни медленно начала отрываться от него. Видимо, Алекс догадался, что на этом она собиралась закончить, его руки мертвой хваткой вцепились ей в талию, словно захлопнулся капкан. Он грубо дернул Энни на себя, и она ладонями уперлась ему в грудь. Это скорее была грубость не от злости, а от страсти, которая вырвалась наружу. Вспомнив, как это было в прошлый раз, она решила, что сопротивляться не имеет смысла и нужно просто позволить Алексу сделать так, как ему хочется. Его поцелуй был настойчивый и требовательный, глубокий, страстный, дающий понять, что он здесь главный, и только он решает, когда это закончится. По мере нарастания темпа и накала поцелуя, руки Алекса ползли вверх, достигнув линии бюстгальтера, где проходили косточки и начиналась грудь, он не осмеливался подняться выше, и его ладони вновь опускались вниз. Он то прижимал ее к себе, так сильно, что казалось, хотел растворить в себе, то отстранял... то тянул вверх, будто желая взять Энни на руки, то с такой же силой тянул вниз, мечтая, чтобы она оказалась у него на коленях. «Я не стану тебе помогать!» — Ага, как же! Вспомнив его предупреждение, Энн невольно улыбнулась. На что Алекс с еще большим напором продолжил свой всепоглощающе страстный поцелуй. В какой-то момент Энни поняла, что сейчас ей хорошо. Она почувствовала себя защищенной, как за каменной стеной, в объятиях Алекса. Его власть, желание подчинить себе, владеть полностью, без остатка, до самой капельки, позволяли ощутить себя слабой, хрупкой, гибкой, женственной. Такой, какой и должна себя чувствовать женщина рядом с сильным мужчиной. С каким упоением он целовал ее, словно она долгожданный глоток влаги после засухи, как последний вдох, он никак не мог насытиться этим моментом, будто боялся того, что, если остановится, она исчезнет, словно дымка в его руках. Руки брюнетки обвились вокруг его шеи, забираясь пальцами в волосы, она отвечала на каждое его движение, как магнит. Ощущая себя не просто нужной ему, а жизненно необходимой. Сладкое забытье прервал звонок в дверь. Энни остановилась и открыла глаза. Алекс настойчиво продолжал, глядя на нее так, словно умолял не останавливаться. Энн была не в силах и не в состоянии бороться с его желаниями. Снова звонок. На этот раз она не прервалась, но наблюдала за действиями Алекса. Он не обращал внимания на настойчивого гостя. Вскоре, не выдержав такой наглости, Алекс отстранился от Энни. Пристально глядя в глаза, он провел подушечкой большого пальца по ее распухшим губам. — Ну вот, а ты еще сомневалась! — ласково прошептал он. — Я просто восхищен тем, как яро ты меня ненавидишь! Энни лишь смущенно улыбалась на его подколы в свой адрес. — Кто-то, похоже, возомнил себя бессмертным! — в ответ на очередной звонок в дверь добавил Алекс. Проходя по коридору к двери, он наблюдал за Энн в отражение зеркала. — Вот черт! — вырвалось у него, глядя в глазок. — Что тебе надо? — раздраженно спросил он, открыв дверь. — Ты не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь! В ресторане делаешь вид, что меня не существует! Что еще мне оставалось? — взволнованным голоском щебетала Виола. — Я могу войти? — Нет! — со злостью отрезал Алекс. — Ты что, не один? — ее голос дрогнул на последнем слове. — Ты с женщиной? — прорываясь в квартиру, сдерживая слезы, спрашивала она. — Виола! Тебя это не касается! Моя личная жизнь — не твое дело! — отпихивая ее обратно, очень холодно и жестко говорил Алекс. — Это она, да? — завизжала Виола, увидев Энни в отражении зеркала. — Твоя очередная игрушка? Еще одна шлю... В этот момент Алекс закричал так громко, что Виола замолкла на полуслове, так и не сказав оскорбление: — Закрой свой рот! — От его крика у Энни по спине побежали мурашки, она видела, что бедная девушка вся сжалась, словно в нее сейчас ударит молния. — Я же сказал тебе, что наше общение закончено! — грозно надвигаясь на Виолу и отстраняя ее ближе к выходу, продолжал он. — Ты меня больше не интересуешь! Я тебе ничего не обещал! Так что уходи и не смей врываться в мой дом! — Его слова были полны яда. — Я что, для тебя ничего не значу? — Меньше, чем ничего! — разъяренно заорал Алекс, захлопнув дверь перед носом Виолы. Он залетел в гостиную, его руки с выступившими венами от злости были зажаты в кулаки. Энни сверлила его недобрым взглядом: неужели обязательно было так орать, это было очень жестоко по отношению к девушке, которая испытывала к нему чувства! Энн было искренне жаль Виолу, несмотря на ее оскорбления — это была лишь обида отвергнутой женщины. — Поехали, пока я не передумал! — не обращая внимания на ее осуждающий вид, Алекс взял ключи от машины и вышел в прихожую. Они сели в машину и направились в больницу, Алекс все еще был напряжен от злости. — Какой же ты... — Энни замолкла, подбирая менее грубые слова, чтобы он не выкинул ее на полном ходу из машины. — Нет, Энни, я не такой! — перебил он. — На самом деле я намного хуже! Ты даже не представляешь, каким жестоким я могу быть! — Это выглядело так, словно он гордился этим. — Ты хоть представляешь, как сделал ей больно? — Она еще потом скажет мне спасибо! Когда возникает что-то большее, чем просто взаимовыгодные отношения, надо рубить сразу, по живому, иначе никак. Да, сначала ей будет больно, зато быстро заживет. — Почему ты так боишься подпустить ближе человека, которому ты не безразличен? — Я не боюсь, Энни! Просто не хочу вводить в заблуждение девушек, к которым ничего не чувствую. Я не стану давать напрасную надежду тем, кого никогда не смогу полюбить. Женщины часто путают привязанность с любовью. Я же не испытываю к ним ни того ни другого! Симпатия — не больше. Я лишь удовлетворяю свои физические потребности и стараюсь исчезать из их жизни раньше, чем они начнут чувствовать что-либо. Я такой, какой есть! И меня все устраивает! В палату к Аллану первым зашел Алекс, Энни плелась следом. Аллан удивленно уставился на них, не веря своим глазам! — Ты привела его! Энни, как тебе это удалось? — изумленно спрашивал он, будто подруга совершила невозможное. — Тебе лучше не знать! — заверила девушка. Алекс стоял у стены, напротив кровати Аллана, сложив руки на груди, с неподвижным, безэмоциональным, ничего не выражающим лицом. Но услышав ответ Энни, уголки его губ чуть дрогнули, сдерживая улыбку. «Значит, буря миновала», — подумала Энн. — Я вас оставлю. Если начнет убивать тебя — кричи! Я буду в коридоре, — предупредила она Аллана и вышла, оставив их наедине. Прошло минут сорок, прежде чем Энни решила вернуться обратно. Жалюзи на окнах палаты были открыты, и подходя, она видела, что примирение состоялось: Алекс сидел на краю кровати Аллана, и они смеялись, беседуя о чем-то. Стоило ей войти, они тут же умолкли. — Только не говорите, что это вы надо мной смеетесь! — доставая из сумки контейнер с оладушками, пригрозила им Энн. — Нет, это мы о своем! — успокоил ее Аллан. — Не знаю, как тебе удалось уговорить его, уж я-то знаю, как это не просто! Так что большое спасибо! Он правда был по-настоящему благодарен подруге, что той удалось привести Алекса. — Скажу даже больше, долго уговаривать меня не пришлось! — на что-то намекая, сказал Скарсгард. — Да, ты знаешь, в какой-то момент я даже перестала понимать, кто кого уговаривал! — ответила Энни. — Я даже думать боюсь, что тебе пришлось сделать, но рад, что вы нашли общий язык, — не понимая, о чем они говорят, Аллан радовался, что его любимые друзья смогли договориться. — Оладушки! — воскликнул он, открывая контейнер. — Да, только остыли уже. — А мне обязательно попадать в больницу, чтобы ты и мне приготовила оладушки? — вдыхая приятный запах, распространившийся по палате, интересовался Алекс. — Знаешь, утром я тебе дала возможность выбора, ты не воспользовался ей, так что не ной! — На ее реплику он закатил глаза. Аллан перестал жевать и удивленно уставился на дверь. Энни обернулась на его взгляд и увидела высокую, стройную девушку, очень милую, с длинными русыми волосами. «Наверно, это Изабелла», — подумала она. — Привет! Можно к вам? Я Бэла, — она очень смущалась, что Энни приятно удивило. Когда Алекс сказал, что она стартерша на гонках, Энн представляла себе вульгарную блондинку, с большой грудью и в коротенькой юбочке. Они поздоровались, и Энни потащила Алекса к выходу, чтобы оставить ребят одних. Он показушно сопротивлялся, но в итоге сдался. — Быстро же ты простил его! — подметила Энн, садясь в автомобиль Скарсгарда. — А я уже давно простил его. Просто хотел проучить, чтобы немного помучился! Может, в следующий раз будет думать. То, что он сделал с моей машиной, ему, конечно, просто так с рук не сойдет, но это всего лишь железо! Я злился на то, что он так глупо рисковал своей жизнью и не послушал, что я ему говорил. — Так значит, я что, могла бы и не целовать тебя? Ты все равно приехал бы к Аллану? — У Энни все кипело внутри от возмущения. — Да! — нахально ответил он. — Но согласись, с поцелуем было намного приятней. — Блондин самодовольно улыбался, словно он супергерой и сейчас спас все человечество. — Я уже говорила, что ненавижу тебя? — Ее переполняла обида и злость. На себя! «Опять я, как дура, попалась на его крючок. Эти игры начинают сводить меня с ума». — Ты даже не представляешь, какая ты красивая, когда злишься! — смеясь, говорил он. — Ты сегодня была такой сговорчивой... я бы даже сказал — покорной. Мне понравилось! — Его голос был бархатистым и мягким. — А твоя упрямость подогревает во мне еще больший интерес! — Замолчи, пока тебе не врезала! Я не поведусь на твой развод, Алекс, сколько можно говорить? — Я же сказал, что не собираюсь делать что-то против твоей воли! Если это и случится, то только тогда, когда ты сама захочешь. И перестань называть меня Синей Бородой! Я совершенно на него не похож! — Вот трепло! — вырвалось у Энни. Зачем Аллан ему рассказал? — А по-моему, тебе очень подходит! — Любишь давать прозвища? — Это вышло спонтанно, я ничего специально не придумывала, — обиженно ответила она. — А по-моему, ты злишься, потому что у Аллана появилась подружка! — заявил Алекс. — Это не правда! Я буду рада, если у них все сложится. Аллан заслуживает быть счастливым. — Хочешь сказать, что не ревнуешь? Он, как верный пес, всегда бежал к тебе, а теперь у него появится девушка, и тебе придется подвинуться! Это вроде как старые тапочки — ты их не носишь, но если кто-то чужой оденет их, тебе будет неприятно! Называется — чувство собственничества. — Похоже, тебе это чувство знакомо! Но ты ошибаешься! Я люблю Аллана как друга, как брата. Он мне очень дорог и важен. Я очень ценю его чувства, но, к сожалению, не могу ответить взаимностью, и он знает об этом. Конечно, я немного ревную, но отступлю и не буду мешать его отношениям, как это сделал он, когда я... — язык отказывался произнести имя Моргана. — Не слушай меня. Я пытался отвести удар от себя. Я не считаю Аллана старыми тапочками и знаю, что ты сделаешь для него все возможное и невозможное. — Вдруг сбросив все маски, Алекс был откровенен. — А Морган настоящий идиот, что потерял самую необыкновенную женщину на свете! — добавил он, проведя рукой по ее волосам. Энни не воспринимала его слова, это всего лишь проявление утешения. Уж Алекс умел красиво говорить, женщины прямо таяли при его присутствии.