Женщина-дворецкий

После того, как люди в черных плащах и страшных масках забрали кричащую девочку с собой, она ни на миг не забывала о боли, которая сопровождала ее всюду. Незнакомцы притащили ее в какие-то катакомбы, которые находились глубоко под землей. Множество шкафоподобных охранников, сторожащих заключенных, стояло чуть ли не на каждом шагу. Тысячи камер со стальными пуленепробиваемыми дверями, откуда раздавались крики и плач людей, потерявших рассудок, сошедших с ума. Двое мускулистых мужчин вели ее к самой дальней камере. Сломанные пальцы пульсировали и жутко ныли, и каждое неловкое движение отзывалось сильной болью во всей руке. Длинные коридоры подземелья никак не заканчивались, девочка уже совсем потеряла счет времени, думая о том, как с ней поступила родная мать. Множество вопросов роились в ее детской головке. За что? Почему? Кто сделал это с её матерью? Что заставило ее так поступить? Охранники привели ребенка к одной из многочисленных железных дверей, но эта все-таки отличалась от остальных. Длинные шипы, покрывавшие всю поверхность двери, давно покрылись желтой ржавчиной и засохшей кровью. Они всерьез думают, что беспомощного ребенка стоит запирать в камере для буйных и опасных заключенных? Но девочке было уже плевать… Мощная дверь открылась с жутким скрежетом, рвущим барабанные перепонки. В нос ударил сырой запах плесени и тухлятины, к которому примешался отвратный аромат мочи и испражнений. Девочка подняла свои лазурные глаза и взглянула на комнату, в которой ей предстояло находиться на протяжении еще очень долгого времени. При виде разлагающегося трупа, лежащего в углу камеры, девочка тут же вздрогнула от волны ужаса и страха, накатившей на нее столь неожиданно. Сломанные пальцы незамедлительно напомнили о себе, отозвавшись на дрожь резкой болью. Закусив губу до крови, ребенок опустил голову вниз, закрывая испуганное лицо светлыми кудряшками. - Может, убрать этого? - неуверенно пробасил один из мужчин, кивнув в сторону мертвеца. Второй взглянул на своего напарника так, будто тот был больным на голову, и, негромко фыркнув, сам перевел взгляд на труп. - Это не наша забота, - пробормотал охранник, отведя глаза в другую сторону, и грубо пихнул ребенка в камеру. Девочка еще не успела ничего осознать, когда дверь со страшным грохотом закрылась. Она хотела было подбежать к ней и попытаться хоть как-нибудь открыть, но острые шипы не позволили ей этого сделать. Девочка вжалась в угол, боясь сгущающейся темноты. Холодная стена обжигала горячее тельце, отчего девочке стало не по себе. Поежившись, дитя тряхнуло головой, пряча глаза за длинной челкой. Страшно… Металлическая дверь открылась неожиданно и с жутким скрипом. Девочка прищурилась, пытаясь спрятаться от раздражительного яркого света. В проходе появился мужской силуэт. Его темные короткие волосы топорщились в разные стороны, а в руках мужчины был какой-то предмет. Это было единственное, что удалось разглядеть девочке. Она инстинктивно попятилась, изо всех сил пытаясь скрыться от пристального взгляда «палача». Медленными и грузными шагами мужчина шел в ее сторону. Девчушка сжалась в маленький комочек, что-то тихо бормоча и негромко всхлипывая. «Палач» подошел к ней вплотную, и, схватив за волосы, поднял над землей. Девочка вскрикнула и начала брыкаться, пытаясь вырваться из его железной хватки. Не обращая внимания на жалкие попытки ребенка, мужчина надел на шею девочки металлический ошейник. Резко отпустив ее, «палач» с наслаждением наблюдал, как маленькое создание со стуком падает на каменный пол. Дернув за цепочку ошейника, он громко захохотал, когда девочка, уже поднявшаяся на ноги, упала вновь. Притянув ее к себе, мужчина злобно оскалился и прошипел: - Тебя ждет сущий Ад. Затем, с силой дернув за ошейник, он потащил девочку к стене, где висели массивные цепи. Она уже совсем перестала сопротивляться, поняв бесполезность и бессмысленность своих действий. Обжигающе холодный металл обвил тонкие запястья, а сломанные пальцы запульсировали еще сильнее. Сжав зубы от боли, которая становилась все сильнее и сильнее, девочка безвольной куклой висела на шипованных цепях, врезавшихся в нежную кожу рук. "Палач" отошел в сторону, любуясь своей превосходной работой. Подойдя к одной из стен, мужчина пнул ногой валяющийся труп и, скривив лицо от омерзения, нащупал на слизкой каменной поверхности один кирпич, который слегка выступал вперед. Слегка нажав на него, он отошел в сторону, наблюдая за тем, как стена отъезжает в сторону, открывая взору девочки изысканный набор самых ужасных инструментов для пыток. Увидев огромное количество орудий, которыми была буквально усеяна вся стена, девочка невольно дернулась в цепях и тут же пожалела об этом. Мужчина взял самый обыкновенный нож и, неспешно подойдя к ребенку, провел тупой стороной по ее щеке. Испуганные глаза девочки быстро бегали по камере, пытаясь найти хоть какой-то путь к отступлению, когда "палач" влепил звонкую пощечину. Ее голова дернулась от удара, но она не произнесла ни звука, крепко сцепив зубы. Он грубо схватил ее за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза. От "палача" несло протухшей рыбой и перегаром, от чего девочка сморщила нос. Тот, поняв причину ее поведения, сильнее сжал ее подбородок, стараясь причинить как можно больше боли. Но девочка не издала не звука. - Это самое лучшее, что с тобой будет происходить здесь, - выплюнул мужчина, отпуская голову ребенка и возвращаясь к инструментам. Взяв тонкий стальной прут, "палач" пару раз слегка погнул его, проверив, насколько тот прочный и, довольно ухмыльнувшись, подошел к девочке и со всей силы ударил ее по руке. Она громко вскрикнула, но, будто опомнившись, поджала губы, однако предательская слеза покатилась по щеке, оставляя после себя тонкую влажную дорожку. "Палач" мерзко улыбнулся, оскалив свои желтые и кривые зубы. Он провел волосатыми пальцами по пруту и нанес новый удар. Девочка сильно напряглась, и из-за этого вены на ее шее вздулись. Но вновь ни одного звука не сорвалось с ее губ. Озлобившись, мужчина начал наносить один удар за другим, пытаясь выбить из ребенка хотя бы один звук, хотя бы выдох. Но ответом ему была тишина. Концом прута он поднял ее подбородок, решив как следует рассмотреть ее выражение лица. Губы были искусаны до крови, лицо было бледным и мокрым от пота, каждый вдох и выдох давался девочке с трудом, но в глазах была непоколебимая уверенность и бесстрашие. Она была готова все это вытерпеть. Что-то прорычав себе под нос, "палач" вернулся к стене, где были разложены орудия пыток. Взяв с крюка все тот же нож, он пару раз крутанул его в руках, а затем, достав откуда-то банку с солью, вернулся к девочке. Он долго рассматривал ее, о чем-то думая, заставляя ее судорожно сжимать кулачки, постоянно находиться в жутком напряжении. Когда она всего лишь на долю секунды потеряла бдительность, мужчина с мерзкой усмешкой полоснул ее тупым лезвием по животу, после чего сразу посыпал рану солью, которая тут же стала разъедать плоть. Девочка негромко простонала, что вызвало у него неописуемое чувство ликования. После этого он беспрерывно наносил одну рану за другой, присыпая их солью. Мужчина делал это до тех пор, пока девочка, измученная болью, не вскрикнула от переизбытка эмоций. Довольно усмехнувшись, "палач" вернул нож на прежнее место и, оставляя орудия пыток на видном месте, вышел из камеры. Ребенок висел на цепях, словно безвольная тряпичная кукла. На теле не осталось ни одного живого места, вся кожа была покрыта глубокими ранами, которые продолжали кровоточить. Капли темной красной жидкости с негромким стуком падали на пол, и спустя какое-то время под ребенком образовалась червонная лужа, колеблющаяся от малейшего движения воздуха. Девочка не знала, сколько она так висела. Боль, пульсирующая во всем теле, не отпускала ни на мгновение, заставляя терять счет времени. Когда дверь в камеру открылась снова, на пороге стоял уже совершенно другой человек. Это была ее мать. Ребенок хотел позвать ее, но никаких сил не было. Увидев на лице самого дорогого человека гримасу презрения и ненависти, девочка невольно дернулась в цепях, и боль новой волной прошлась по всему ее телу. Когда-то добрые зеленые глаза матери горели отвращением к существу, висящему на цепях. Рыжие волосы, обычно собранные в хвост, густыми волнами спадали на плечи. Девочка никогда не была похожа на свою мать, но та объясняла это тем, что дочка была копией своего отца, служившего священником во Франции, который погиб при нападении ведьм на церковь. Мать с детства учила ребенка бояться нечисти и считать инквизиторов святыми людьми, очищающими этот мир от скверны. В Германии об инквизиции не упоминалось уже на протяжении трехсот лет, и никто из мирных жителей и слыхом не слыхивал об этой организации. Но, видимо, все не так просто, как кажется. - Мамочка... - выдавила она, облизав сухие и потрескавшиеся губы. Вновь подняв глаза, девочка, тряхнув головой, откинула с глаз грязную копну волос, пытаясь разглядеть родную улыбку на лице мамы. Но та лишь холодно усмехалась, смотря на собственного ребенка. - Ты мне не дочь, - отчеканила женщина, заходя в камеру и прикрывая за собою дверь. - Почему ты так со мной поступила?! - неожиданно вырвалось из уст девочки. Долго сдерживаемые слезы ручьями полились по детскому личику, а в ранее непроницаемых глазах плескалось отчаяние. Хрупкое тело содрогалось от всхлипов, ребенок совсем не обращал внимания на возобновившуюся боль. - Ты не мой ребенок, - в который раз повторила мать. - Знаешь ли, в этом мире надо уметь вращаться. В Германии уже на протяжении многих лет никто не слышал об инквизиции. И не услышат больше. Они работают тайно. И многие люди подвергаются казни. На меня устроили охоту, - девочка на мгновение замерла, посмотрев на жестокое выражение лица женщины. - Меня даже почти приговорили к сжиганию на костре. Но даже в такой ситуации можно найти выход. Неожиданная догадка яркой молнией вспыхнула в голове девочки. - Ты выдала меня за дочь Дьявола... - дрожащим голосом ответил ребенок, опустив голову, закрывая волосами лицо. - Твой отец не погиб при нападении ведьм, - усмехнулась женщина, накручивая на палец прядь огненных волос. - Его сожгли на костре, обвиняя в сговоре с Сатаной. Так и надо этому подонку, который обрюхатил меня, а затем смылся во Францию. Девочка молча висела на цепях, слушая речь женщины, которая явно была сумасшедшей, и не верила, как она не могла этого замечать раньше? Как она могла не замечать презрительных взглядов в ее сторону? - Пять лет. Пять лет я играла роль заботливой мамаши, - прошипела она, неожиданно появившись под носом у девочки. - Мне нужно было играть в "Дочки-матери" до тех пор, пока не появится удобный случай. И вот он появился, - женщина отстранилась, с презрением разглядывая висевшее тельце. - Меня нашли инквизиторы и уже приговорили к смертной казни, когда я предложила им весьма выгодную сделку: моя дочь в обмен на мою жизнь. Когда я им рассказала о том, что ты дьявольское отродье, которое куда опасней "ведьмы", ушедшей в отставку, они с радостью согласились на обмен. Несколько секунд в комнате висела гнетущая тишина, после чего послышалось несколько шагов в сторону ребенка. - Я не знаю, что они будут с тобой делать, но, судя по всему, убивать они тебя не собираются, - раздалось змеиное шипение у уха девочки. - По крайней мере, пока. Женщина отстранилась и, развернувшись на каблуках, вышла из камеры, громко хлопнув стальной дверью. *** Время тянулось очень медленно, будто мед, капающий с ложки. Люди, пытавшие девочку, постоянно менялись, она еще ни разу не встречала одно и то же лицо дважды. Впрочем, как и пытки, которые никогда не повторялись. Спустя пару дней после прихода матери, ребенку на время пыток вкалывали какую-то наркотическую бурду, которая, по задумке создателей, должна была приносить кайф. Но ничего подобного. Этот яд разъедал ее изнутри. Тупые и толстые иглы вспарывали вены и вливали в них жидкость, которая распространялась по всему телу, заставляя сердце бешено колотиться. На бледной истончившейся коже появлялись уродливые следы, которые могли бы оставаться после обливания кислотой. Боль захлестывала ее с головой, заставляя забывать о том, что творят "палачи" с телом девочки. Спустя годы такого надругательства над ребенком, тело было обезображено до такой степени, что в нем было трудно узнать человека, не то, что некогда красивую девочку. График пыток никогда не менялся и другие заключенные уже привыкли к детским воплям, доносящимся из самой дальней камеры катакомб. Все пленные, даже те, кто был настоящим атеистом или же поклонялся Сатане, молились за спасение ребенка, который незаслуженно стал жертвой инквизиции. Но ни Бог, ни Дьявол не спешили помогать девочке. Спустя еще пару недель, что-то поменялось в расписании мучений. Перед тем, как вколоть в кровь наркотическую бурду, "палачи" стали давать девочке стакан какой-то красно-черной жидкости. На вкус она была похожа на слизь, что капает с потолков старых каменных отсыревших замков, и конечно же это не вовсе не нравилось ребенку. - Не дергайся, деточка, это не страшно... Один глоток и все закончится... И ребенок послушно допивал склизкую жидкость, перебарывая желание выблевать эту мерзость. Когда прошло полгода, девочка почувствовала невероятный прилив сил. После пыток ее раны стали необыкновенно быстро затягиваться, а шрамы, все это время обезображивающие тело уже молодой девушки, стали исчезать. Пытатели просекли эту фишку и ужесточили пытки. После этого вместе с "палачами" в камеру заходил высокий мужчина, так же в черном плаще и, стоя в тени, наблюдал за действом. Хоть мужчины и стали прибегать к более изощренным пыткам, тело девушки быстро восстанавливалось: снятая кожа быстро восстанавливалась, вырванные пальцы, вопреки законам регенерации человеческого организма, отрастали вновь. Незнакомец, что стоял в углу камеры довольно ухмылялся, наблюдая за изумлением "палачей". Спустя еще неопределенный отрезок времени правая рука девушки стала светиться алым, что заставило мучителей, не смыслящих в том, что происходит, как следует ее перебинтовать. Сила девушки возрастала с каждым днем, что со временем стало напрягать "палачей". Они усилили охрану, стоящую у входа в камеру, заковали пленную в более толстые цепи. Но вскоре и это не спасало. И наконец настал Судный день. Вроде бы он ничем не отличался от остальных, все происходило по установленному расписанию, но первым предвестником чего-то иного была улыбка мужчины, выглядывающая из-под черного капюшона. Он никогда не улыбался. До этого дня. Вслед за этим последовал ряд, вроде бы мелких, но в то же время очень значимых изменений. Девушка ни разу не вскрикнула за время пыток, будто вернулся тот далекий день, когда она только попала в эти катакомбы. Она перестала чувствовать боль, а раны затягивались в одно мгновение. С того момента, как ей начали давать черно-красную жидкость, волосы девушки начали постепенно темнеть. И в тот самый день они стали абсолютно черными. После очередного удара раскаленным до бела прутом, дальнейшие события происходили с поражающей скоростью. Когда пленная подняла глаза, все смогли рассмотреть, как прекрасные лазурные глаза пересек вертикальный кошачий зрачок. Из горла девушки донесся утробный рык, что заставило мужчину, стоящего в тени, расплыться в еще более широкой улыбке. Пленная с силой натянула цепи, и они с громким звоном порвались. Передвигаясь с нечеловеческой скоростью, девушка оказалась рядом с "палачами", которые в страхе отпрянули от нее, стараясь сбежать от монстра, в которого превратилась некогда слабая девчонка. - П-пощади... - заикаясь, дрожащим голосом выдавил один из ее мучителей. Девушка наклонила голову на бок, с издевкой оглядывая жалких существ, молящих ее о помиловании. - Пощадить? - веселый хохот эхом разлетелся по всем катакомбам, заставив остальных заключенных с интересом и некоторой опаской прислушаться к едва слышному разговору в последней камере. - Пощадить тех, кто мучил меня? Кто зверски издевался надо мной? Вы и впрямь настолько тупые, что думаете, будто я осталась маленькой девочкой, верящей в Бога и в добро?! Девушка накинулась на мужчин, раздирая ногтями их плоть с таким наслаждением и воодушевлением, что можно было предположить, будто она с интересом читает какую-то книгу или же рисует настоящий шедевр на холсте. - Никогда! Никогда! Никогда! Никогда не прощу! Вы будете гореть в адском пламени! - повторяла девушка словно мантру. Мерзкие животные орали от боли, пытаясь вырваться из лап когда-то пленной, но у них ничего не выходило. Они умирали от обильного кровотечения и открытых ран, куда тут же проникали инфекции. Они дохли словно мухи, лишенные лапок и крыльев. Расправившись подобным образом с несколькими людьми, что находились в камере, девушка с хищной ухмылкой отправилась искать остальных "палачей", совсем забыв о мужчине, стоящем в углу камеры и восторженно улыбающимся. Отыскав остальных мучителей, девушка вырубила их, а затем затащила в пустую камеру. Пока они были в отключке, она вколола им те самые наркотики, и в то время как мужчины были поглощены болью, лишила их всех конечностей. Как только с этим было покончено, девушка прижгла раны, чтобы ее "подопытные кролики" ни в коем случае не умерли раньше времени, после чего заключенная выколола "палачам" глаза и отрубила язык. Мужчины превратились в обычных кукол, неспособных делать что-либо, кроме как слышать. Отряхнув руки, девушка посмотрела на свое деяние и, заперев "кукол" в пустой камере, отправилась на поиски оставшихся жертв.