Осколки прошлого

Ночь. Тишина. Слышно лишь слабое потрескивание свечи, разгоняющей ночную тьму, да пугающий вой ветра снаружи. Дрова в камине давно остыли, а с балкона тянуло прохладным морозным воздухом, поэтому леди Инквизитор куталась в несколько одеял, пытаясь согреться. И это даже несмотря на то, что в Скайхолде всегда было тепло, хоть замок и находился в самом сердце Морозных Гор. Это место было пропитано древней магией, сохранившейся до сих пор, с самых древних времен. Здесь сами камни источали тепло, будто живые существа. Поистине волшебное место, имеющее свою собственную душу. Но даже несмотря на это, леди Лавеллан сильно знобило. А сил на то, чтобы подняться, да растопить камин, у эльфийки не было. Это был слишком тяжелый день. Всего одно событие, которое подкосило девушку не слабее какой-нибудь болезни. Ведь что может быть хуже, чем смерть твоей семьи? Причем когда в этом происшествии есть и твоя вина. Нужно было справляться своими силами, а не надеяться на других. Тогда никто бы не погиб. Перед глазами все еще пляшут страшные строчки отчета, а воображение рисует эти ужасные картины, не давая покоя ни на секунду. Эльфийка так и не понимала, как смогла выдержать тот военный совет… ...Жозефина медленным шагом, виновато опустив свой взор в пол, подошла к Инквизитору. На взволнованном лице леди Монтилье проступила несвойственная ей бледность, что было довольно заметно из-за смуглой кожи. Девушка нервно скребла ногтем свою неизменную подставку для бумаг, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. Посол обернулась в сторону других советников, ища у них безмолвную поддержку для оглашения этой пугающей, не укладывающейся в голове, новости. Лелиана ободряюще кивнула, будто бы говоря: "Не трусь, Жози! Мы поможем ей справится с этой ношей". А Каллен лишь отвел взгляд, до боли закусив губу, уверенный в том, что его солдаты справились бы с задачей по защите эльфов, но они были задействованы в другом деле, а медлить было нельзя. Если бы он заставил своих людей поторопиться!... - Что-то случилось? - обеспокоенно произнесла Лавеллан, обводя обеспокоенным взглядом мрачные лица советников, предчувствуя беду, но не показывая это на лице, привычно скрыв все это за неизменной улыбкой. Жозефина подняла на эльфийку печальный, полный сочувствия взгляд и, набрав в грудь побольше воздуха, словно перед погружением в ледяную воду, протянула свой отчет, как всегда написанный аккуратным почерком. Но посмотрев именно на этот отчет, можно было заметить, что леди Монтилье писала дрожащей от волнения и напряжения рукой. С беспокойным сердцем взяв бумагу, Лавеллан внимательно вчитывалась в содержание, стараясь ничего не упустить, цепляясь за каждое слово. Но на самых важных строчках она запнулась, не в силах читать дальше. На ее лице проступил ужас, а от шока казалось, что земля ушла из-под ног, но на самом деле это всего лишь кружилась голова. Эльфийка уперлась ладонями в стол, чтобы не упасть, придавливая бумагу. Буквы плыли перед глазами, отказываясь соединяться в слова, побелевшие пальцы до боли упирались в столешницу, а в голове набатом звучало лишь одно: "Все мертвы. Это моя вина. Моя ошибка". Внутри словно что-то оборвалось. Будто кто-то обрезал ту единственную нить, соединяющую Лавеллан с домом. Казалось, пока есть эта связь - всегда можно вернуться. Но от того, что была обрезана эта нить, рушился целый мир в душе девушки. Такой знакомый и привычный. Родной и горячо любимый. И каждый осколок этого самого разрушающегося мира проникал прямо в сердце, разрывая его на множество кусочков, а боль, горящей пеленой, застилала все вокруг, заставляя потерять чувство реальности. Лавеллан до крови закусила губу, стараясь сдержать горькие слезы, так и рвущиеся наружу, от которых было даже тяжело дышать. Она уже почти ничего не видела из-за них, но все равно старалась держать себя в руках, ведь нельзя, чтобы их заметили. Советники пока не видят лица эльфийки из-за спадающих на лицо длинных волос. И хорошо. Пусть не видят и дальше. Нельзя показывать слабость. Если Инквизитор даст слабину, то как тогда она сможет вести за собой людей? А кругом царило давящее молчание, убивающее окончательно. Словно над залом повисла огромная мрачная туча, накрывая это место своей тенью, будто плащом, окрашивая все вокруг в темные тона. Невысказанные слова утешения так и повисли в воздухе, делая обстановку еще более тяжелой. Они мешали сделать очередной вздох. Мешали собраться с мыслями. Хотя, казалось бы, куда уж тяжелее? Советники не знали, что сказать. Что бы они сейчас ни произнесли - всего будет мало. Все будет не то. Это может лишь ухудшить положение. Каждый испытывал в своей жизни нечто подобное. У каждого в жизни было такое событие, которое рушило их внутренний мир, заставляя страдать. Эти страшные события едва не сломали этих людей. Они были на грани потери самого себя, практически сдавались, но пересиливали себя. Они, поднимаясь с колен и смотрели "прямо в глаза" своей беде. Если ты сможешь это пережить, то станешь намного сильнее. На долю Лавеллан за такой короткий промежуток времени и так выпало слишком много бед, но со всеми она справлялась, ни разу не отступая. Но эта беда - самая страшная, которая должна сделать Инквизитора еще сильнее. Подобно мифической птице Феникс, она будет подниматься из пепла снова и снова, становясь с каждым разом еще сильнее. Только нужно, чтобы она перестала отчаиваться. Нужно, чтобы она вспомнила, что у нее есть еще одна семья. Инквизиция и все, кто в ней состоит. - И-инквизитор...Я...- запинаясь, попыталась что-то сказать Жозефина, как вдруг эльфийка резко вскинула голову, выдавливая из себя такую вымученную улыбку, что лучше бы она не улыбалась вообще. - Я в порядке. Правда. Давайте займемся делом, - произнесла она хриплым от сдерживаемых слез, однако в то же время твердым голосом, пресекающим любые реплики на тему отчета Жозефины. И в комнате вновь повисло молчание. Что еще можно было сказать? Леди Инквизитор ясно дала понять, что на эту тему сейчас лучше не говорить. Все знали, что у нее на душе, но никто не мог возразить. - Как скажете, Инквизитор, - почти хором произнесли советники... Целый день был проведён, как в тумане, сквозь который не было видно ничего, ни дорогу вперед, ни окружающую обстановку...совершенно ничего. Эльфийка плохо помнила, что было потом. Как раздавала указания советникам, как вышла из ставки командования, чуть не сбила с ног обеспокоенного ее здоровьем Варрика, который ни разу не видел подругу такой подавленной. Также она не помнила, как поднялась до комнаты и дала волю эмоциям, круша свои покои, рыча, подобно раненому зверю, пока последние силы не оставили ее. Эльфийка слышала настойчивый стук в дверь, обеспокоенные голоса своих друзей, но так никому и не открыла. Не могла. Никто не должен видеть слабость Инквизитора. Это может пошатнуть веру в нее. Как можно исправить хаос в Мире, если сейчас царит хаос в душе? Инквизитор должен быть опорой для всех. Скалой - которую ничем не разрушить, готовую вынести все, что угодно. Человек, который не может справиться со своей внутренней болью, не достоин этого звания. Лавеллан сама не понимала, что в ней такого, и откуда она нашла в себе силы на это. Быть единственным, кто может закрывать разрывы в Завесе - еще не значит, что ты достоин быть Инквизитором. Лавеллан всегда была мечтательной и тихой девушкой, часто сбегающей от надзора Хранительницы в самое сердце леса, в котором могла бы пропадать днями, если бы не долг Первой. Кто же знал, что судьба повернется так, что некая мечтательница станет возглавлять Инквизицию? Солас как-то спросил: «Какой ты была до того, как получила метку»? Тогда Лавеллан ответила, что не знает. Изнутри это не столь заметно, как снаружи. Но теперь ей казалось, что та долийская Первая и леди Инквизитор Лавеллан - совершенно разные личности, отличающиеся друг от друга, как день и ночь. Но сейчас она вновь стала той самой мечтательной эльфийкой, привязанной к своему клану всем сердцем. И взять себя в руки никак не удавалось. Слишком свежа рана. Слишком больно. Несколько раз Лавеллан проваливалась в беспокойный омут сна, накрывающий ее с головой, уносящий далеко-далеко. И, казалось, что сном были последние события с Корифеем. Что это был лишь кошмар, который никогда не наступит. И все будет как раньше. Снова проснется в своем аравеле, выслушает ежедневные наставления Хранительницы, поговорит с охотниками, поможет старшим, обязательный урок магии, а потом - свобода! Снова убежать в лес! "В клане, наверное, не было эльфа счастливее меня", - так однажды Лавеллан говорила Жозефине... ...Солнечные лучи мягко скользили по лицу Первой, пробиваясь сквозь изумрудные кроны деревьев, разгоняя остатки сна. Тихий шелест листвы, мягкое поскрипывания аравеля умиротворяло, и казалось, что во всем мире царит такой покой. Насколько же велик и прекрасен лес. Огромные могучие деревья, стремящиеся к небесной синеве, тянущиеся изумрудными листьями к свету, были подобны могучим великанам, в которых столько жизни, что они делились ею с окружающим миром. Природа создает удивительные творения, вдыхая жизнь даже в камни, что уж говорить о множестве зверушек, обитающих в лесу, считающих, что это величественное место и есть весь мир, и лишь птицы знают, что это не так. Прекрасные, свободные создания, которые могут попасть куда угодно, считающие своим домом лишь небеса да ветер. Им ничего больше не нужно, лишь свобода, которую им может подарить лишь своя родная стихия, для которой они и были рождены. А Лавеллан именно так и воспринимала леса, чувствуя его магию, проникающую всюду, даже в камни, становясь со всем единым целым, наполняя жизнью. Находясь здесь, прислушиваясь к этому месту, чувствуешь единение и родство с силами леса. Изначальная магия Мира, хранящая эти места. Лавеллан открыла глаза, чуть прищурившись от яркого солнечного света и обвела взглядом небольшую поляну, где и задремала. Чуть поодаль паслась галла, с удовольствием жуя сочную траву. Почувствовав взгляд эльфийки, благородное животное подняло голову, недовольно мотнуло головой, словно прося прекратить пялиться, и вернулось к трапезе, а девушка так и не смогла сдержать улыбку. Ей так нравились эти утонченные и благородные животные. Она ими восхищалась и любила их всем сердцем. - Решила спрятаться от надзора Хранительницы? - раздался насмешливый голос позади, и из-за деревьев вышел светловолосый эльф с яркими, подобно двум топазам, глазами и нежно-голубого цвета валассалином на лице. Как и у нее самой. - Ты всегда сможешь меня найти, Алларос, - закатила глаза девушка, приветствуя охотника. Из всех эльфов в клане Алларос был для нее самым близким и дорогим, понимающим ее всегда. Брат. - Разумеется, - улыбнулся эльф по-детски невинной и чистой улыбкой, - Тебя, кстати, потеряли. Хранительница злится, просила тебя срочно найти для какого-то важного задания. Какого - не сказала. Эти слова были подобны разряду молнии, пробуждающей страшные воспоминания, изменившие всю жизнь Лавеллан в одно мгновение: "Маги и храмовники идут на Конклав в Храм Священного Праха, чтобы решить самые важные проблемы, не дающие покоя уже несколько лет. Все должно было закончиться миром, но... Взрыв, яркий зеленый свет, поглощающий все вокруг, уничтожая все на своём пути, а дальше лишь шепчущая, внушающая самые страшные кошмары, тьма..." - Это уже было... - прошептала Первая. - О чем ты? - обеспокоенно произнес эльф, кладя руку на ее плечо. Лавеллан обернулась, и в ту же секунды сильный порыв ветра подул в лицо, заставляя зажмуриться, срывая листья с деревьев, кружа их в каком-то причудливом танце. Аллароса уже не было на том месте, где он стоял мгновение назад, а пространство исказилось, словно эллювиан под действием магии. Тяжкие секунды, сопровождающиеся оглушительными ударами сердца, текли настолько медленно, что сначала подумалось, что это действие магии венатори. И было чувство, что время сейчас замедлится до той же степени, что и в том храме, в Западном Пределе. Но через несколько бесконечных секунд, поляна сменилась лагерем у костра, где хагрен клана обычно рассказывал истории, а вокруг... Глаза Лавеллан расширились от ужаса, ослабевшие пальцы выпустили из рук посох, подаренный Хранительницей. Вокруг море крови, и тут, и там валялись тела эльфов, застигнутых врасплох. Где-то впереди раздались крики,сменяясь предсмертными воплями, наполненными ужасом, и Первая, не думая, быстро подняла посох с земли и понеслась в сторону голосов, искренне веря, что еще может что-то исправить, спасти семью. Ветки больно били по лицу, оставляя кровавые следы, цеплялись за одежду, не давая бежать вперед, словно сам лес мешал тому, чтобы эльфийка бежала к тому месту. Но ей нельзя останавливаться! Нельзя! Выбегает на горящую поляну, в центре которой стояла Хранительница, которая уже была не в силах продолжать затяжной бой с, казалось бы, бесконечным количеством все наступающих шемов. А вокруг горы павших в бою эльфов и людей, а напротив нее - солдаты шемленского герцога. Одного взгляда на наставницу хватило, чтобы понять, что это конец. - Стойте! - закричала Первая, зажигая в руке огонь, но... не успела. Серебристый росчерк меча, алые брызги, орошающие еще зелёную траву, по которой еще совсем недавно умиротворенно бродили галлы. Но по ней уже никто не пройдет, ведь к этому месту, как и ко всей поляне, со всех сторон уже подступаю рыжие языки пламени, взлетающие до небес, окрашивая ночное небо в пугающий оранжевый цвет. А перед глазами проносилась вереница таких дорогих и любимых образов тех, которые сейчас лежали у ног девушки, словно поломанные куклы. Она шла вперед, босыми ногами вступая в кровь, опираясь на посох из-за оставляющих её сил, в ужасе глядя на убитый клан, боясь увидеть там Аллароса. Но судьба слишком жестока. Она решила оборвать Лавеллан любую связь с прошлым. Чтобы она даже не думала о возвращении в клан на место Первой, а стала настоящим Инквизитором. Девушка остановилась у последнего лежащего на поляне эльфа, белые волосы которого окрасились в алый, как и все вокруг. Эльфа, который так и не выпустил из рук зачарованный клинок, подаренный сестрой. Глотая горькие слезы, девушка опустилась на колени перед братом, и нежно провела рукой по его волосам. Всегда заступался за нее. Всегда был рядом, что бы ни случилось. Поддерживал. Был ближе всех, даже Хранительницы. Казалось он спит и вот-вот откроет глаза и схватит ее за руку, сделав страшные глаза, желая напугать сестрицу, а потом они вместе будут смеяться... Но этого больше не будет никогда. - Ir abelas, Allaros, - прошептала девушка, нежно гладя брата по голове. Слова давались с трудом, урывками из-за слез, мешающих говорить. - Hamin in uth'atisha… Ma in emma vhenan… Dareth shiral… (Очень жаль, Алларос. Отдыхай в вечном мире. Ты в моем сердце. Счастливого пути). Пространство дрожало, искажалось и рушилось на глазах, унося за собой все самое дорогое сердцу Лавеллан. Тело брата рассыпалось на тысячи осколков, подобно разбитому зеркалу, уносясь в пустоту, как и все вокруг. Девушка кричала что-то в отчаянии, глотая горькие слезы, колотя руками землю, в порыве гнева и безысходности. Руки были в крови от порезов, оставленных острыми камнями, но эта боль была такой пустяковой, что эльфийка ее не замечала. Магия вырывалась из-под контроля, бушуя подобно рассерженной стихии. Огонь взвивался в небо, ветер вырывал с корнем деревья, рассыпающиеся в воздухе на осколки. И скоро последний кусочек твердой земли ушел из-под ног, заставляя девушку упасть в пустоту, тьма которой заставляла раствориться в ней и сгинуть навсегда... Так бы и случилось, если бы кто-то не схватил бывшую Первую за руку, вытягивая из мрака, к свету... *** Тьму холодной комнаты развеял теплый свет камина, разожженный кем-то заботливым. Стало чуть теплее, а из-за пляшущих языков пламени, дарующих теплый свет, по потолку и стенам бегали причудливые тени, которые словно поддерживали танец огня, колеблясь в такт ему. Лавеллан почувствовала чье-то осторожное прикосновение. Кто-то нежно провел рукой по ее волосам, заставляя проснуться и почувствовать себя в безопасности. Всего одно нежное прикосновение, но оно смогло прогнать кошмары, оплетающие девушку, подобно липкой паутине, в один миг. Кто это? Кто на такое способен? Открыв глаза, эльфийка увидела над собой человеческую тень и в первое мгновение испугалась, но, разглядев в тусклом свете полы знакомой шляпы, облегчённо выдохнула, а на сердце наконец стало спокойно. Коул. Одним своим присутствием он успокаивал, заставлял душу трепетать. Его доброта согревала и заставляла проникнуться к нему самыми светлыми чувствами. Не умеет скрывать эмоции, но в этом его прелесть. Когда он счастлив, все озаряется вокруг светом. Для Лавеллан он был подобно солнцу. Она не спрашивала его, как он попал в запертую комнату. Это было ни к чему. Девушка лишь смотрела на него, пытаясь успокоиться, а он все также молча гладил ее по голове, в полной тишине. Когда молчали советники в ставке командования – было тяжело. Тишина удручала еще сильнее, но сейчас все было по-другому. Эльфийка чувствовала безмолвную поддержку Коула и его чувства, отражающиеся в голубых глазах. Понимает. Беспокоится. Желает помочь всем сердцем. Считает, что если бы был духом, было бы легче сейчас найти нужные слова и справиться с бушующими человеческими эмоциями в груди. Но он же должен понимать, что что-то говорить сейчас не обязательно. Одним своим присутствием он дарит такой покой, что все кошмары исчезли, растворившись в тенях, да забившись по углам, злобно шипя. - Он еще с тобой… - вдруг прошептал юноша, прикрыв глаза. - Ar in emma vhenan. Так ты сказала. Так и есть. И не только он. Все. Оберегают тебя. От неожиданности эльфийка растерялась, не зная, что ответить. Просто продолжала смотреть на Коула, замирая от каждого слова. Он нечасто заглядывал ей в душу. Не было необходимости. Но когда он начал говорить, будто бы играя на потаенных струнах души, сердце замирало, и перехватывало дыхание, когда он задевал особенную "ноту". Сколько раз она была свидетельницей того, как Коул делал так с другими, но пережить такое самой… Невероятно… - Сейчас думаешь, что потеряла все. Дом, семью… Себя. Все еще считаешь себя Первой своей Хранительницы. Но это не так. Не так с тех самых пор, когда ты получила Якорь. Он изменил тебя. Но ты не замечала. Стала серьезнее. Ответственнее. Храбрее. В тебе есть то, чего нет в других. То, что подарил тебе Якорь. Изменил твою песню. Она стала живее, в ней появилась цель. Ты – Инквизитор. Ты – ведешь за собой людей. В тебя верят. Лавеллан ничего не ответила. Лишь отвела взгляд. Она это хорошо понимала. - Тебя не так легко сломать, - продолжал говорить Коул, и его голос, отражаясь от каменных стен, эхом прокатывался по комнате, словно желая стать сильнее, чтобы еще больше повлиять на Лавеллан. - Ты обрела новую семью. Инквизиция. Все, кто в ней есть. Уважают, любят, верят в тебя. Ты – самое сердце Инквизиции. Если с ним что-то случается, то это отражается на всех. Я тебя понимаю. Я потерял все. Думал, что один. Что меня никто не примет. Было больно. Одиноко. Это чувство жгло в груди, словно рой пчел из бутылок Сэры. Но я встретил тебя и остальных. Теперь я не одинок. Теперь я по-настоящему счастлив. И на этих словах его лицо озарила такая светлая счастливая улыбка, что Лавеллан просто не могла не проникнуться его словами. Да, она знала это. И знали все. И сейчас девушка была уверена, что если бы ей кто-то другой сказал нечто подобное, то в том состоянии, в котором она прибывает сейчас, она даже не обратила бы на это внимания. Но слова Коула не только проникали прямо в сердце и успокаивали, но и возвращали веру в себя. И казалось, что помогая сейчас, он отдает частичку самого себя. - Ты другая. Ярче. Сильнее. Намного сильнее. Ты сейчас стала совершенно другим человеком. Настоящим Инквизитором. В глубине души ты знаешь, что нужно сделать. Есть силы идти вперед. Просто перешагни через боль. Я помогу. ты всегда рядом. Постоянно беспокоишься обо мне. Не давала мне упасть во тьму... Сейчас моя очередь. Жизнь должна продолжаться. И твоя. И других. Сделай так, чтобы никто больше не страдал. Отпусти. Лавеллан закрыла глаза, мысленно представляя себя перед кланом. В тот самый день, когда ее отправили в Храм Священного Праха. В этот раз она простилась с ними, как подобает. И с тоской смотрела на то, как они уходили вдаль. - Ma serannas, da'len, – произнесла Хранительница перед тем, как пойти вслед за всеми. - Твой путь долог, но наш уже подошел к концу. Прими мое благословение. Дух нашего клана всегда будет с тобой. В твоем сердце. Dareth shiral, da'len. И с этими словами растаяла. Она больше никогда не скажет этих слов. Никогда не отругает за побег в лес. За неправильно сотворенное заклинание. Никогда не назовет больше «da'len» и не погладит по голове. Соленый ком вновь подкатил к горлу, а сердце разрывалось от тоски. Но, несмотря на это, стало легче. Жизнь продолжается. Быть может, с богами им будет лучше. А Лавеллан сделает так, чтобы эта жертва не была напрасна. Ее будут помнить. Клан Лавеллан жив, пока живет хоть один эльф. Он жив, пока его помнят. Первая осталась с тем кланом и погибла вместе с Хранительницей, защищая его. Сейчас живет Инквизитор. - С-спасибо… - прошептала эльфийка, открывая глаза. - Видела? - произнес Коул. Лавеллан кивнула и после небольшой заминки порывисто обняла юношу, чем удивила его. - Ты меня спас… - Но я же почти ничего не сделал. Все ты. Я лишь направил тебя… - Приуменьшаешь свои достоинства, – слегка усмехнулась девушка и посмотрела юноше в глаза. Растерян. Смущен нежданной похвалой. Все написано на лице. - С-спасибо… - неуверенно пробормотал Коул, боясь сделать сейчас что-то не так. - Я… пожалуй, пойду. - Постой! - оживилась девушка, хватая его за руку. - Не уходи. Прошу тебя. Лишь сегодня. Просто… Просто побудь рядом. Ей не хотелось оставаться в шепчущей темноте. Пусть стало легче, но мысль о возвращении во мрак пугала ее. Хотелось, чтобы Коул еще немного побыл рядом. Подарил еще чуть света и своей заботы. Последние месяцы она только и делала, что беспокоилась лишь о других, не задумываясь о себе. Хоть раз... Можно хоть раз будет иначе? - Хорошо… - с нескрываемым удивлением в голосе произнес юноша, усаживаясь на кровать, а Лавеллан тут же схватила его руку, как утопающий хватается за последнюю соломинку. - Скажи, Коул… Тебе нравится быть человеком? - вдруг спросила эльфийка после долгого молчания. - Д-да… - вскоре произнес он. - Я… Когда я не знал, что являюсь духом, то всем сердцем желал именно этого. Сейчас, конечно, стало тяжелее помогать, но Варрик меня поддерживает. И остальные стали ко мне спокойнее относиться. Сэра меня теперь меньше боится. А еще я испытал столько новых чувств и эмоций! И многие вещи стали понятны. Те, которые я никак не мог понять… Он улыбался и с каждой фразой говорил более вдохновлено, радуясь, что он с кем-то может это обсудить. Что его кто-то всегда готов выслушать. И у обоих на сердце от этого становилось теплее. Лавеллан была счастлива, что в этом выборе она не ошиблась. - Рада, что ты счастлив… Для меня это главное, - произнесла эльфийка, когда Коул замолчал. Девушка приобняла его и коснулась своим лбом его, благо, шляпу Коул снял, и она не мешала. В голове проносились тысячи мыслей о том, что девушка сейчас совершает большую глупость. Но остановиться почему-то не удавалось. Она словно повиновалась какому-то странному порыву своей души. Захотелось быть к нему еще ближе, почувствовать его тепло и дыхание на своей коже. Хоть на мгновение. Рядом с ним было так хорошо, что хотелось забыть обо всем и наслаждаться каждой минутой этого спокойствия. Как тогда, в лесу. Если бы время могло замедлить свой бег именно сейчас... Но несмотря на все это, было немного страшно. Вдруг девушка действительно делает что-то не так? Но то, как сходит с ума сердце, та нежность, что Лавеллан испытывает к этому юноше и желание быть рядом с ним, были очевидны. И эльфийка была уверена, что Коул чувствует все переполняющие ее эмоции. - С-скажи мне… Что ты сейчас чувствуешь? - произнесла она, взяв его за руку. Она видела, как Коул растерялся, теряясь в чувствах и эмоциях, с которыми прежде не имел дела. Не знает. Еще не понимает. Запутался. Пытается что-то сказать, но тут же одергивает себя, боясь ляпнуть какую-нибудь глупость. Он не испытывал такого никогда. Даже немного не по себе от этого. - Скажи… Это похоже на то, что чувствую я? В комнате повисло молчание. Коул закрыл глаза, пытаясь разобраться в своих чувствах, унять бешено стучащее сердце, а Лавелан думала, что он ей так и не ответит. Просто встанет сейчас, скажет, что это неправильно, попросит прощения и уйдет. Но спустя несколько долгих минут, казавшихся девушке вечностью, он произнес еле слышное «Да». И от этого слова с души словно свалилась целая гора, а тело наполнила такая легкость, что, казалось, можно было взлететь. Душа пела от счастья, и эльфийка просто не могла противиться этому, в порыве радости обнимая юношу. Тот неуверенно приобнял ее в ответ, все еще толком не понимая, как себя вести. В голове проносились воспоминания, как когда-то его обнимали Рис и Евангелина. И он понимал, что те чувства, которые он испытывал тогда, отличаются от того, какие чувства испытывает сейчас. Тепло, разливающиеся в груди, от которого душа хочет петь; становилось труднее дышать, щеки пылали, а сердце сходило с ума. Так и должно быть? Да. У нее так же. Ее песня стала сильнее и четче, а когда Коул прислушивался к ней, казалось, что она может унести его прочь от реальности или поглотить его. Чистая, светлая песня...Ее звон эхом звучал в голове, когда он пытался прочесть Лавеллан. Такую песню еще никогда не слышал. Она дарует столько счастья... Как же хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Хотелось как можно дольше чувствовать тепло друг друга, наслаждаться моментом безграничного счастья, растворяясь в нем. Разум отказывался верить происходящему, но это было неважно, когда тонущую в нежности душу переполняют такие чувства. - Я подожду, Коул. Столько, сколько нужно, пока ты не освоишься и не привыкнешь ко всему этому, - произнесла Лавеллан, зарываясь дрожащими пальцами в светлые волосы. Пока он рядом, пока не покинет ее, всегда найдутся силы идти вперед. Какой бы исход ни ждал их всех на этой страшной войне, девушка надеялась, что сможет пройти весь этот путь до конца вместе с Коулом. - Спасибо… - счастливо прошептал он, уткнувшись носом ей в шею, обещая себе, что ей не придется долго ждать…