Призраки тоже плачут...

Дмитрий, забавно морщась, лежал на кровати и во сне пытался закрыться подушкой от солнца. Но это было практически невозможно, поскольку солнце было очень настырное и приставучее. - Роза, отвали, - прохрипел Беликов, укрываясь под одеялом. Я обиженно посмотрела на бывшего одноклассника и отложила фонарь в сторону. Даже повеселиться этот гад не дает... - Тебе в школу пора, - отметила я, бросив взгляд на часы. - Знаю, - проворчал Дмитрий, вновь пытаясь укрыться одеялом, которое я с него упорно стаскивала. Неожиданно Беликов замер, а не подозревавшие о таком коварстве парня мы с одеялом полетели на пол. - Постой, - Дмитрий нахмурился. – Как ты можешь стягивать с меня одеяло? - Какой милый вопрос, - раздался радостный возглас со стороны двери. – Димка, ты мне нравишься все больше и больше. Становишься не таким нудным. Даже фантазии искорку приобрели! Беликов с яростью кинул в хохочущую сестру подушку и пошел одеваться. Я, как призрак порядочный и скромный, отвернулась и принялась щелкать по клавиатуре, набирая очередное сообщение. - Так почему ты можешь это делать? – поинтересовался уже одевшийся парень, предварительно проверив, что его родственница скрылась из виду. - Сама не знаю, - пожала плечами я. – Со вчерашнего вечера такая пакость творится. - И когда ты это обнаружила? Дмитрий с задумчивым видом остановился около стола, бросил в рюкзак пару ручек, тетрадь и телефон и спокойно зашагал в сторону двери. - Когда ты в душе был, - беззаботно откликнулась я, продолжая печатать и не глядя в сторону парня. – Я зайти попыталась, не получилось. Шаги замолкли. Судя по всему, Беликов остановился. - Ты собиралась ворваться ко мне в душ? – недовольно проговорил мой бывший одноклассник. - Ну, не впервые же, - усмехнулась я, набирая очередной ответ. На плечо легла тяжелая рука. - Повтори, - мягко произнес Дмитрий. Чувство самосохранения орало, что просьбу парня лучше выполнить – целее буду. Разум же просто молчал, намекая на то, что ситуацию уже не изменить. - Прости, я вела себя неприлично, - покаянным видом поглядела я на парня и стараясь загородить монитор. - Принимается, - хмыкнул подозрительно довольный Беликов шагая к двери. Я вздохнула с облегчением: парень не стал допытываться, что я делаю за его компьютером. Вот сейчас одноклассник откроет дверь, выйдет в коридор и отправится в школу. А я почищу историю переписки, и все будут живы. Ну, в определенном смысле этого слова. - А с кем ты переписываешься? – настороженно спросил Дмитрий. Спустя мгновение мою призрачную тушку нагло швырнули на кровать. А сам Беликов устроился в кресле и принялся читать сообщения. - Ты писала Ивашкову с моего аккаунта, - выразительно посмотрел на меня парень. – И не стыдно? - Он же отвечал, - отозвалась я. Дмитрий покачал головой и, схватив меня за руку, потащил за собой. - В чем дело? – не поняла я. Беликов торопливо спустился по лестнице и направился к входной двери. Я посмотрела на настенные часы. Так, причина спешки понятна: урок начинался через восемь минут. А вот почему мою персону с собой прихватили, по-прежнему оставалось большой загадкой. - Ты только вчера убивалась из-за Адриана, - проговорил Дмитрий, надевая куртку. – Так зачем ты сегодня начинаешь ему писать? - О, у меня есть прекрасный план, - уведомила я парня. Затем схватила с тумбочки большой сложенный зонт и потыкала им одноклассника на манер шпаги. Узрев прищуренный взгляд Беликова, проверила то место, куда его пихала зонтом. Смутилась. Бросила зонтик себе за спину. - Сволочь! - раздался недовольный возглас. Обернувшись, увидела Викторию, потирающую лоб. - Метко, - хмыкнул Дмитрий. – Но подло. Она думает, что это я. Я с нескрываемым интересом посмотрела на сестру парня. Значит, если я что-то брошу, то это достигнет своей цели? Но, судя по тому, как Вика буравила взглядом своего брата, меня она не замечала. Таким образом, проблема с видимостью была решена. А вот со слышимостью... - Твой брат вчера весь вечер танцевал стриптиз под музыку из «Трех мушкетеров», - поведала я Виктории, покровительственно обняв ее за плечи. А вот не надо было меня весь вчерашний вечер игнорировать, тогда бы и в стопке дисков со старыми фильмами я рыться не стала! После той истерики отошла я не скоро. Очень долго хотелось повторить попытку с "сожжением" ножа, но нужной доли смелости для того, чтобы попросить об этом Беликова, у меня больше не хватало. А вот уже часов через пять пришло осознание, что хоть я и мертва, но у меня есть потрясающая возможность видеть родных людей, которые мне дороги. Нет, Дмитрия я к ним не относила, а вот к матери вчерашним вечером слетала. Потом, правда, опять долго ревела, потому что обнаружила Джанин в абсолютно пьяном состоянии с очередной бутылкой виски... - А она умерла, - всхлипывала мать, хватая за руку незнакомого мужчину, проходящего мимо. – И оставила меня совсем одну. Незнакомец хотел пройти мимо, брезгливо отбросив от себя женщину, но потом остановился и вгляделся в лицо моей родительницы. - Вам к психотерапевту надо, - с грустью сказал он. - Мне нужна моя дочь, - мать смерила мужчину сумасшедшим взглядом и опять потянулась к бутылке. - Не думаю, что она хотела бы, чтобы Вы так прожигали свою жизнь, - произнес незнакомец, разворачиваясь и шагая прочь. А родительница опять потянулась к бутылке, что-то бормоча себе под нос. Она не ходила на работу со дня моей смерти... Но вот меня привел в себя удивленный вскрик Вики. - Кто это? – с испугом спросила девушка, оглядываясь по сторонам. - Да-да, и Боярскому подпевал, - возжелала я закрепить успех. Дмитрий насторожился: вероятно, он прикинул, сколько всего такого похожего я могу ляпнуть в школе. - Что случилось? – спросил парень у сестры. - Меня словно кто-то за плечи потрогал, - передернулась та. - Мне показалось, что ты что-то услышала, - закинул удочку Беликов. - Нет, - отмахнулась Вика. – Ничего не слышала. А вот рука чья-то явно померещилась... В очередной раз осмотревшись, девушка выбежала на крыльцо. - И что это было? – повернулся ко мне Беликов. - Хотела проверить предположение, - пожала плечами я. Дмитрий закатил глаза, выражая все свое невысокое мнение обо мне, и, подхватив рюкзак, вышел из дома. Я поспешила за ним, так как метод прохода через закрытую дверь теперь стал невозможным, а в окно лезть не хотелось. - Ты же теперь вообще бесполезный призрак, - рассуждал вслух Беликов. – Раньше тебя хоть в качестве шпиона можно было использовать, а теперь ты даже пробраться никуда не сможешь. - Зато у меня чувство юмора есть, - попыталась я смягчить собственную характеристику. - И это был еще один минус, - ухмыльнулся Дмитрий. Я засеменила вслед за ним по мощеной дороге. - Мы ведь в школу идем? – поинтересовалась у парня. - Да, - кивнул тот. – Будешь привыкать к своему Ивашкову постепенно, чтобы повторения вчерашнего не случилось. Я посмотрела на автобус, который терпеливо поджидал пассажиров на остановке. - А можно я потом к тебе подойду? – с мольбой посмотрела на одноклассника. – У меня дело есть... важное. - С Ивашковым не связано? – осведомился Беликов. Дождавшись моего отрицательного ответа, он продолжил: - Тогда иди. Только возвращайся ко мне побыстрее – мало ли кого встретишь. Автобус уже готовился отъезжать, поэтому не было времени отреагировать на последнюю фразу Дмитрия: уж очень странно она прозвучала. Я быстро сорвалась с места и побежала к остановке. В автобус успела ворваться уже тогда, когда он начинал отъезжать. А через несколько минут я входила в родной дом, который, казалось, так давно не посещала...

***

Джанин устало прикрыла рукой глаза и зашла на кухню. Горечь словно душила женщину, потерявшую самого дорогого в мире человека. Она бросила куртку на стул, подошла к холодильнику и замерла от удивления: на дверце красовалась ярко-зеленая бумажка. «Не убивай сама себя», - красовалась короткая надпись, выведенная ровным почерком дочери. А внизу стояла нелепая подпись: Тушканчик. Джанин смахнула слезы. Так она называла Розу, когда та умоляла ее в детстве купить тушканчика, а мать не соглашалась. И никто из посторонних не знал об этом. Только мать и дочь были в курсе. - Рози, - выдавила женщина сквозь пелену слез. Она так и простояла не меньше получаса на одном и том же месте: плачущая и крепко прижимающая ярко-зеленую бумажку к груди. А на следующее утро Джанин торопливо накрасилась, чтобы скрыть следы слез, и заспешила на работу. Ради дочери.