Девочка, которая хотела счастья

Birdy – All About You

Есть такие люди, которые, появляясь в нашей жизни, кардинально меняют её. Чаще всего мы даже не замечаем этих изменений, продолжаем жить, как ни в чём не бывало, такой же жизнью, а все вокруг отмечают, что мы стали лучше или хуже. Ведь ты не должен нравиться всем, и твои изменения тоже не будут нравиться каждому. Было дождливое осеннее утро. В парке тихо, если быть даже немного повнимательней, то можно услышать, как коричневые листья медленно падают с деревьев, обнажая их черные ветки, как ветер свищет между ветвями и деревьями парка, или как хлопают крыльями птицы, а где-то далеко в глубине парка скрипят цепочные качели. На качелях сидела рыжая девушка, одетая, как двенадцатилетняя девчушка, в красные резиновые сапожки и ярко-желтый дождевик. А на её коленях лежала коробка шоколадных конфет. Девушка несильно раскачивалась, выбирая конфету в надежде вытащить вкусную, например, с марципановой начинкой. Конфеты, подметила Одри, как жизнь: то горькие и невкусные, то настолько вкусные, что хочется закинуть в рот очередную такую же конфету, но в поисках добавки, никогда не знаешь, что попадется. Выбор девушки пал на круглую нежно-коричневого цвета сладость, она, закрыв глаза, надкусила и заликовала — конфета была с молочной начинкой и фундуком. Вдруг в наушниках заиграла любимая песня Флинт. Одри стала тихо напивать слова себя под нос, совершенно не боясь, что кто-то услышит, как она поёт мимо нот, или удивится странному поведению незнакомки, ведь это обычное утро обычного рабочего дня, и в парке, казалось, ни души, кроме рыжей. Было только десять часов утра, а девушке казалось, что уже должно быть часа два, и кто-то играет над ней злую шутку, растягивая время как резину. Сегодня у неё на работе выходной, а Гарри уехал со своей девушкой греться на солнышке в Лос Анджелес, а кроме него у Одри больше друзей-то и нет. Могло показаться, что этот день будет самым длинным. Но в парке она была не одна. По небольшим узким аллеям гулял парень, в вязаной шапочке и фотоаппаратом на шее. Он влюблен в осень. Влюблен в сильные дожди, что нещадно бьют по подоконникам. Влюблен в нежный, еле уловимый запах опавших сухих листьев. Влюблен в коричневые и желтые листья, укрощающие черные ветви деревьев. Влюблен в сбор яблок. Влюблен в чаи и кофе с тыквенными пряностями. И, наконец, влюблен в вязаные вещи. Он медленно и аккуратно ходил по дорожкам, словно боясь спугнуть осень. Осторожно нажимал на кнопку затвора своего пленочного фотоаппарат, запечатляя всю красоту осеннего парка. Его привлек звук скрипящих качелей, и он направился в центр парка, где находился детский деревянный городок. Парень увидел милую яркую девочку-осень, которая качалась на качелях. Руки невольно потянулись к фотоаппарату, он поднес аппарат к лицу и нажал кнопку затвора, поймав в кадре рыжую девушку. В тиши парка звук затвора оказался настолько громким, что парень прикусил губу и виновато посмотрел на девушку, которая большими глазами уставилась на него. — Прости, мне показалось, что я смог бы сделать хорошую фотографию. Ты так классно сочетаешься со свей этой осенней красотой, — прося прощения, проговорил парень и уселся на соседнюю качель. — Ты не против? — По поводу чего? Того, что ты сел рядом и нарушил мой покой в этом тихом безлюдном месте, или того, что без моего разрешения сфотографировал меня? А вдруг ты вообще маньяк, и сделал снимок меня, потому что следишь за бедной девушкой? — Улыбаясь ответила Одри, морща свой веснушчатый носик. — Да брось ты, я не маньяк. — Звонко засмеялся парень. — Что ты делаешь здесь так рано утром одна? — Такой же вопрос тебе. Хочешь конфетку? — Одри протянула полупустую коробку парню. Он взял одну похожую на пирамидку, кинул в рот, и тут же зажмурился, скривив гримасу. — Ты захотела меня отравить за то, что я сфотографировал тебя? — Нет, тебе просто не повезло. Возьми вот эту, она вкусная. — Флинт указала на такую же, как сама съела около двух минут назад. Парень взял конфету. Одри закрыла коробку и убрала её в свой маленький рюкзачок, и начала сильней раскачиваться, смотря в серое небо. — Спасибо, она и правда вкусная. Пока девушка с закрытыми глазами улыбалась ветру, создаваемому быстрыми движениями качелей, парень ни на секунду не засомневавшись, опять взял в руки фотоаппарат. Одри уже на этот раз спокойно отреагировала на щелчок. А фотограф надеялся, что фотография получится хорошей. Яркая девочка-осень с милой искренней улыбкой ребёнка, раскачивалась так сильно как могла, её рыжие кудрявые волосы развевались по ветру, и расстёгнутый желтый дождевик скатился до плеч, показывая белый вязаный свитер. — А ты красивая, девочка-осень, — улыбнулся парень, поправляя свою шапку. В груди Одри что-то дрогнуло: никто никогда не считал её красивой. Милой? Да. Смешной? Да. А красивой — никогда. Флинт и сама не приписывала себя к числу красавиц. Ведь всё лицо девушки усыпано веснушками, белые не выщипанные брови, зеленые невыразительные глаза, курносый нос, рыжие кудрявые волосы словно швабра, несколько складок на животе и пухлые ножки. — Девочка-осень? — задумчиво и тихо проговорила Одри. — А мне нравится. Нравится даже больше моего настоящего имени. — Мне тоже. — Парень стал раскачиваться на качелях, пытаясь подлететь выше, чем Одри. — Ты работаешь фотографом или тебе просто нравится это? — Скорей нравится. Я делаю фотографии для себя, для души. Собираю их все в отдельную коробку, и когда грустно люблю вытащить яркие летние снимки, на которых запечатлено море улыбок и счастья. А что любишь делать ты? — В детстве любила рисовать. — Нет, сейчас. Что ты любишь делать сейчас? — Сейчас ничего. Всё как у всех. Книжки читаю, фильмы грустные смотрю по пятницам, чаи люблю, да и побаловать себя самодельными тортиками. — А не пробовала опять начать рисовать? — Нет, времени нет. — Одри солгала, ведь еще буквально две недели назад времени у неё было завались. Она просто не думала вновь взять кисти, краски, и начать уверенными мазками вырисовывать чей-то профиль или пейзаж, а может, натюрморт. — Я бы хотела увидеть твои фотографии. Может, как-нибудь, покажешь? — А я бы хотел увидеть, как ты рисуешь. — Я не рисовала девять лет. И то, когда я была в художественной школе, меня собирались выгнать за непосещаемость, а поэтому и рисовала я не очень хорошо. — Если ты любила рисовать, то почему прогуливала? — Я не любила, когда мне указывали, что запечатлять на бумаге. Мне нравилось выводить то, что я действительно любила и хотела. — А знаешь что? Здесь недалеко есть художественная лавка. Давай зайдем туда, купим тебе краски, кисти, планшет и всё остальное, что понадобится. А потом, там до моей студии рукой подать, я тебе покажу свою коллекцию. — Хорошо, отлично. Я согласна, — громко и радостно сказала Одри, соскочив с качелей. Выйдя из художественной лавки, в которой пахло масляными красками, растворителями и новыми кисточками, с полными пакетами принадлежностей для рисования, Одри сказала: — Так странно. Я иду в студию к парню, имени которого я даже не знаю, — улыбнулась девушка. — Парня, к которому ты идешь в студию, зовут Найл. А этот парень, кстати, не знает имени девушки, которую ведет к себе в студию, — беря один из пакетов из рук Флинт, чтобы ей было не так тяжело (хотя пакеты и не были сильно тяжелыми), сказал Найл. — Можешь и дальше продолжать называть меня девочка-осень. Мне нравится. — Не-ет, — потянул блондин, — Так не пойдет. — Ладно-ладно. Одри. Меня зовут Одри. — У тебя и имя красивое, девочка-осень. Они вошли во двор, подошли к металлической двери. Найл достал из кармана джинс ключи и открыл тяжелую дверь. Войдя внутрь, он зажег свет. Одри оглядела студию парня. Мысленно, студию можно было поделить на две части. Одна была завалена коробками, на полках стояли фотоаппараты, объективы, разные бутылочки и баночки, вспышки, валялись фотографии (как потом поняла девушки, которые были засвечены или как-то иначе испорчены), книги, журналы. А другая часть была идеально убрана, стена была покрашена в белый свет, стояли лампы и фотоаппарат на штативе. А в углу Флинт заметила ещё одну дверь. — А что там? — спросила девушка, указывая на неё. — Там я проявляю фотографии, в последнее время люблю больше щёлкать на пленку. Усаживайся где хочешь. Чай или кофе? — Чай, — сказала девушка, упав на небольшой диванчик. Найл поставил электрический чайник и достал из тумбочки две чашки. Потом потянулся за одной из коробок, на которой было написано черной пастой: «Плёнка.Зима2013—Осень2015». Поставил её на столик перед диваном, где сидела Одри, и уселся рядом с ней. Он показывал ей свои фотографии, рассказывая где, когда и почему они были сделаны, говорил о людях, что попали на кадр, о местах, которые смог запечатлеть. Вся эта их беседа проходила за чашками горячего вкусного фруктового чая. Было уже полдевятого вечера, Одри посмотрела на наручные часы и сказала: — Спасибо тебе большое, но мне уже пора домой. — Ладно, спасибо тебе, что согласилась провести со мной время. Оставишь свой телефон, чтобы я тебе потом отдал твои фотографии, что сделал сегодня в парке. — Хорошо, — и Одри записала цифры своего номера на одной из засвеченных фотографий, что протянул Найл. — Пока, Найл. Было бы неплохо как-нибудь опять встретиться. Флинт вышла из студии парня, застегнула свой плащ-дождевик и накинул капюшон на голову, так как шёл неслабый дождь. Она мысленно обрадовалась тому, что надела резиновые сапоги: лужи, казалось, были похожи на маленькие озера. Одри вприпрыжку и в такт музыке, что играла в наушниках, бежала по улицам. Целлофановые пакеты, надетые на её руки, шуршали об дождевик. Рыжая уже дошла до дома, как услышала звуки сигналящей машины. Она вытащила один наушник, повернулась и увидела машину Гарри. Девушка радостно помахала ему, и парень выбежал из машины. — Кто-то очень хочет заболеть? — обнимая подругу, сказал он. — Ты, я вижу, тоже. Только из жаркого города, так еще и нараспашку весь. Застегнись, — И Одри сама застегнула пальто парня. — Зайдешь? — с надеждой спросила его она. — Так я именно за этим и приехал. Сколько я тебя не видел? Дня три, а ощущение будто неделю, жутко соскучился. — Улыбнулся кудрявый, и, обняв девушку за талию, зашёл в подъезд её дома. Они зашли в квартиру Флинт. Она скинула сапожки, бросила пакеты в коридоре и повесила плащик на крючок. Гарри проделал практически то же самое, и по-хозяйски потопал на кухню. Там он поставил чайник и открыл холодильник, в поисках чего-то вкусненького. — Руки только помой, — прокричала из своей комнаты Одри. — Да, мам, — в шутку ответил парень. Флинт стянула с себя свитер, насквозь мокрые колготки и юбку, убрала в хвост волосы и натянула домашний комбинезончик, в котором выглядела, как очаровательный ребёнок. — Как отдохнули с Эмили? Погрелись? — переодеваясь, крикнула девушка. — Отлично, — Одри зашла в ванну, помыла руки и лицо, внимательно слушая друга. — Мы загорали на пляже, купались в теплом океане, сходили в кино. Эмили даже затащила меня на спа. Но мне понравилось. Массажи, горячие ванны, так там еще так приятно пахнет. Эмили тебе, кстати, привет передавала. — Подожди, Стайлс. Ты что бросил девушку одну дома, а сам укатил ко мне? — облокотившись на стену кухни и сложив руки на груди, спросила Флинт. — Нет, ты что. Она поехала к родителям, — ответил Гарри, поедая ложкой йогуртовый торт, который девушка как раз испекла к приезду парня. Правда, она совершенно не ждала его сегодня. — А ну тогда ладно, — успокоилась Флинт и плюхнулась на стул напротив кудрявого. — А как ты провела тут время без меня? — Нахально улыбнулся он. — Ох, я сегодня познакомилась с таким милым парнем. Ну то есть, он познакомился со мной. Найл. Он фотограф, видел бы ты его работы. Он очень талантливый паренек, так ещё и добрый, и веселый, и общительный. — Эй, Флинт, только не вздумай влюбляться, — с набитым ртом проговорил Гарри. — Почему это? А может, я хочу влюбиться, — подняв высоко голову, ответила она. — Ну да. А потом сопли, слюни, «он меня не любит», «я страшная», «он меня не полюбит» и так далее. — Да пошёл ты, Гарри. — Эй, Одри ты что, обиделась? Ну, прости, я не хотел. — Ты просто намекнул на то, что меня никто не сможет полюбить. — А я? Я же тебя люблю. — Ты сам всё понимаешь, Гарри. Это другое, ты меня любишь, как друг. Эх, значит всё-таки останусь в старых девах — Ну вот, начинается. Одри, пойми, найдешь ты ещё своего принца, который будет тебя ценить и любить, не за внешность, а за ту добрую и милую тебя. — А значит, ты хочешь сказать, что я страшная? — Боже, Флинт. Нет, ты очень милая. — Да ладно, Гарри я же шучу, — с легкой обидой в голосе проговорила Одри. — Он обещал дать мне фотографии. Мы познакомились, потому что Найл фотографировал меня, сказав, что я очень красивая. Представляешь, он назвал меня «красивой». — Потому что ты есть красивая, — чайник закипел, и Одри заварила им чай. Потом друзья перебрались в спальню девушки, улеглись на кровать, обставили себе печеньем и конфетами и стали смотреть фильм. Одри не заметила, как провалилась в сон. Её голова лежала на коленях Гарри, кудрявые волосы выбились из хвоста и неаккуратно лежали вокруг её головы. Флинт мило спала, свернувшись комочком. Парень перебирал её волосы, и про себя думал, какая она красивая.