Уголек пепла или Руины мира.

Глава 32. Светлое, неповторимое утро вступило в свои права. Тонкий лучик света выскользнул сквозь щелку штор и медленным скользящим движением настиг лицо Нарциссы. Она чуть сморщила носик и перевернулась на другой бок. Люциус, облокотившись на локоть, долго смотрел на эти такие нежные, спокойные черты лица своей жены. Казалось он только сейчас очнулся от того состояния в котором пребывал раньше. Он начал ценить семью и с тихой светлой грустью вспоминал отца, которого потерял из-за собственной глупости. Он помнил, то было 30 ноября. Солнечный, не по-осеннему теплый и свежий день. Он помнил, как ходил по комнате, когда лекари осматривали отца, мелкими шагами вымерял коридор, пересчитывая их, сбиваясь и начиная снова и снова. А за окном была весна, самая настоящая весна. — Вас зовут, — лекарь подошел со спины тихо и неожиданно, и если бы не задумчивость, он вполне бы мог пострадать от реакции Лорда Малфоя, но нет, лекарю повезло, а старшему Малфою нет. — Сын, подойди ко мне, — величественный прежде голос проскрежетал, как несмазанная дверь старого развалившегося дома, Люциус содрогнулся от сравнения и качнул головой, словно это бы помогло отогнать наваждения. — Ты помнишь свою мать, а? Она была красивой и изящной женщиной, таких было много в то время, красивых и изящных, да и сейчас их много, пожалуй даже слишком одинаковых. Твоя мать была красивой и изящной, а ещё она была особенной, ты наверное плохо помнишь, если помнишь, что-то вообще, вряд ли принятие огневиски способствует развитию памяти, — отец иронично рассмеялся, — так вот, ты вряд ли помнишь, как она отреагировала на «доказательства» одной юной, но совершенно бестолковой, что я смею изменять жене. Она была тогда в синим платье, которое безумно хорошо шло к ее глазам. Особа заявила и моя жена даже посмотрела воспоминания, представленные ей. Когда она закончила, я уже стоял у косяка двери с интересом, но некоторой боязнью глядел на них. — Что, теперь вы мне верите, миссис Малфой? — С неизмеримым энтузиазмом воскликнула нежданная гостья. — Нет, не верю. — Но как же доказательства? — девочка побледнела и даже губы у нее задрожали. — У моего мужа, несмотря на всё, всё же ещё сохранился хороший вкус. Эта была единственная фраза, которую она сказала. Теперь ты понимаешь, почему твоя мать была особенной? Она верила мне всегда, даже в таких случаях, позже разумеется всё разрешилось, но сам факт. Она мне верила всегда и доверяла, как и я ей. Да к чему это всё? Я умру скоро, да, умру, и поверь, если ты не начнешь ценить свою жену, то ты пропадешь, пропадешь и не сможешь выбраться из ямы, которую выкопал себе сам. Поверь, я смогу помочь Нарцисса и с того света, но тебе я помогать не стану, ты уже взрослый мальчик, Люциус, и единственное, что у тебя осталось – это твоя семья. Научись её ценить, Люциус, будь счастлив. — Люциус, — сонный голос супруги вывел его из раздумий и он улыбнулся. — Доброе утро, Цисси, — наклонился, легко касаясь мягким губ жены, хотел отодвинуться, но она не дала. Обхватила руками шею, прислонившись к нему лбом и тая в серых глазах, как в расплавленном серебре, легко касаясь губ мужа, таких родных, нежных, поцелуй стал переходить во что-то большее, и все планы, если они имелись, остались только планами. *** Была ночь, Лили почему-то точно была уверена, что сейчас ночь, она бросила взгляд вокруг: красивая комната, в которой предметы интерьера прекрасно сочетались с друг другом, насколько она могла судить в темноте, а рядом сопел Регулус. Она улыбнулась, черты его лица разгладились и он даже чуть улыбался во сне, а то, что он редко улыбается она тоже прекрасно знала, она вообще многое знала, но как известно всё знать невозможно. Было тихо, и лучик, который сумел протиснуться сквозь не плотно занавешенные шторы, лунным сиянием окрашивал и ручку двери в том числе, беловатой полосой пробегая по столу и полу. Лили легонько дотронулась губами щеки Регулуса, и постаралась приподняться на локтях, она помнила сына и хотела увидеть его как можно скорее. Ей нельзя было даже вставать с постели, так сказал Регулус, нельзя, нельзя, нельзя, какое ужасно и прилипчивое слово, она проделала этот путь не для того, чтобы ей снова говорили нельзя, нет, она увидеть своего сына сегодня же! Она снова приподнялась на локтях, теперь это движение стало гораздо легче, словно это была уже не она. Было тихо. Аккуратно высвободившись из-под одеяла, стараясь при этом не разбудить Регулуса, девушка спустила ноги на пол. Ледяной, но он только придал уверенности ей. Она пошатнулась, крепко ухватилась за спинку кровати, и опираясь на стены, вышла в коридор. Внезапно зажглись факелы, их тусклый и мерцающий свет создавал странное ощущение, будто она во сне, в своем сне. Тьма коридора чуть рассеялась, но чувство нереальности не проходило, сгустки тьмы словно клубы дыма занавешивали пространство, разделяли его, и Лили только опиралась рукой за стену. Голова стала кружиться, резкий подъем был не в пользу здорового образа жизни, в глазах на мгновение потемнело, и она чуть не упала, но силой воли сдержалась, зажмурилась, переступая ногами по холодному полу. Если бы она была чуть с более ясным рассудком, поняла бы, что даже не знает, в какой комнате Гарри, в поместье ли он, и вообще многое не знает. Но она шла. Шла по ледяному полу, не чувствуя холода, опираясь рукой на шершавую каменную стену. Нащупала дверь, но прошла мимо, она шла, словно знала куда ей надо идти, неведомое чувство вело ее за собой, странное ощущение сна не покидало. Гарри сегодня не спалось, он переговорил с Игнатием, послушал странную сказку от Змея, но так и не уснул. Его комната, которая теперь принадлежала только ему, он знал это точно, была погружена во мрак ночи. Единственное, на чем впервые пожалуй в своей жизни настоял мальчик, это чтобы не занавешивали шторы. После той жизни. После той жизни в чулане, он хотел видеть свет, от луны, от солнца, любой. Яркий лунный шар отчетливо виднелся на небосклоне, даже черные ветки деревьев не заслоняли его. Тихая ночь наступила уже давно, но мальчику не спалось. Он укутал Змея получше одеялом, улыбнулся, когда тот свернулся клубочком, и аккуратно, стараясь не шуметь залез на подоконник, прижимаясь лбом к холодному стеклу, из окна было виден кусочек парка, в котором они как-то гуляли с Регулусом. Воспоминание: — Регулус, — Гарри внимательным взором смотрел на учителя. — Да? — Ты обещал прогулку и экскурсию по поместью, — не то, чтобы Гарри обижался, но напомнить учителю спустя неделю, было можно, мало ли он забыл, у него же так много дел, если бы мальчик пригляделся к лицу Блэка, то он понял, что оказался прав, насчет забывчивости последнего. — Конечно. Давай-ка сегодня этим и займемся. — Правда? — Да, беги, переодевайся, — он потрепал мальчика по голове и улыбнулся. — На сегодня ограничимся прогулкой, парк такой большой, что у нас просто не хватит времени, — а у тебя наверное и сил, добавил про себя он. Огромный величественный парк раскинулся на несколько десятков сотен метров вокруг. Широкие могущественные деревья упирались верхушками в небо, скрывая своей зеленой листвой его. — Это всё наше? — расширил глаза мальчик. — Это всё твоё, — поправил его Блэк и рассмеялся, глядя на еще более распахнутые зеленые глаза. Они шли по дорожке, которая была выполнена из холодного серого мрамора, со странным узором, переплетающихся змей. — А что это? — мальчик кивком головы указал на змей. — Кадуцей — среди символических фигур, известных с глубокой древности, имеет особое значение. Кадуцей — греческое слово, означающее «посох вестника». Часто его называют жезлом Гермеса (Меркурия), древнего бога мудрости. Кадуцей — «волшебная» палочка с маленькими крыльями, которую обвивают две змеи. Извивающиеся тела змей переплетены таким образом, что образуют две окружности вокруг жезла, — по одной окружности на одну змею, символизируя, таким образом, у слияние двух полярностей: добра — зла, правого — левого, света - тьмы и т. д., что соответствует природе мира сотворенного. Символизм кадуцея может меняться в зависимости от применения. Метафизически кадуцей изображает падение первичной и изначальной материи в грубую земную материю, единую Реальность, становящуюся Иллюзией. Признано, что змея мудрости прямо соотносится со змеемсоблазнителем. Змея, олицетворяющая мудрость, может стать таковой только в том случае, если сбросит свою старую кожу — тех времен, когда она была носителем зла. Именно поэтому жезл Меркурия обвивают две переплетенные змеи: одну из них представляет собой змея света, другую — змея тьмы. Вместе же они составляют еще один символ мудрости, поскольку Меркурий, являясь посредником между человеком и богами, приносит человечеству мудрость небесную (за это его обычно называют «вестником богов»). Как правило, кадуцей изображают с крыльями — для напоминания, что мудрость змей или тех полярностей, которые они собой представляют, имеет небесное происхождение. Крылья кадуцея символизируют способность пересекать любые границы, воздушность; стержень - власть. Их ассоциируют с двумя змеями, проводниками силы, обвивающимися вокруг кадуцея Кадуцей в руке Меркурия противоположные стороны в дуализме, которые, в конечном счете, должны соединиться. Две змеи, исцеляющая и ядовитая (болезнь и здоровье), означают, что «природа может преодолеть природу». Кадуцей является символом взаимодополняющей природы этих двух сил, действующих во вселенной, и соединения двух полов. Две змеи олицетворяют силы связи и разделения, добра и зла, огня и воды, восхождения и нисхождения, а также восстановление, мудрость и плодородие. В алхимии это мужская сера и женская ртуть, сила трансформации, сон и пробуждение, растворение и коагуляция «Великого Опыта», синтез противоположностей и проникающая функция медитации между высшим и низшим уровнями действительности. Посох (или жезл) посланника — это ось мира, вниз и вверх по которой, между Небом и Землей, перемещаются все боги — посланники и посредники. Кадуцей носят все посланники как знак мира и защиты, и он является главным их атрибутом. Его носят египетский Анубис; греко-римский Гермес (Меркурий), в руках которого он означает здоровье и юность; финикийский Ваал, а также иногда Изида и Иштар. Это «прут золотой, трехсоставный богатства и счастья» (Гомер). Предполагалось, что он и есть тот жезл, который поддерживает символы Солнца и Луны. Кадуцей может иметь форму шара, увенчанного рогами, — это финикийский и хиттский солярный символ. Он является также астрономическим символом Гермеса (Меркурия)*, — рассказал ему Регулус, постепенно они не заметили, как свернули с главной дорожки куда-то в глубь. Тут был настоящий лес, так считал Гарри. Конец воспоминания. Гарри устроился на подоконнике поудобнее, странное непонятное чувство поглотило его полностью, он как будто знал, что сейчас что-то произойдет, что-то такое, чего он ждал всю свою небольшую и непростую жизнь. Сил оставалась мало, вдохи стали рваными, с хрипом выходили из горла, но она не останавливалась, очередная дверь. Лили замерла, словно уверена, что там ее сын. Сын, которого она оставила здесь, сын, которого она не видела столько лет, сделав над собой усилие, она попыталась выпрямиться, рыжее волосы скатились на лицо волной, но она откинула их жестом руки, руки дрожали. Она постучала и аккуратно нажала ручку двери, входя внутрь, сердце сжалось и ее взору предстал силуэт сына, сидевшего на подоконнике, тот увидев ее, бросился к ней: — Мама!