Уголек пепла или Руины мира.

Нарцисса Малфой с нетерпением ждала того момента, когда она сможет увидеть сына, который несколько месяцев жил у родственников в Италии. Не видевшая его так долго, она с каким-то трепетным восторгом ждала того момента, когда сможет его обнять. Нарцисса улыбнулась. Лежать под тёплым боком Люциуса, которому в выходной никуда не надо вставать — это непередаваемое чувство, прекрасное и приятное. Драко, её мальчик. Она углубилась в воспоминания: Вот он маленький, ещё только учится или если быть точнее пытается ходить. Она аккуратно придерживает его, чтобы он не упал при неловком движении. В огромные окна мэнора светит яркое, но совсем не согревающее зимнее солнце. Драко вдруг заливисто смеётся, и Нарцисса заливается смехом вместе с ним. Они падают на пол, точнее падает сначала Драко, утягивая маму за собой. И вот они, счастливые и довольные лежат на полу коридора величественного и благородного дома Малфоев и хохочут во весь голос. Эхо отскакивает, словно мячик от стен, и разносит этот смех по всему поместью. И на душе вдруг становится так радостно, легко, проблемы отступают куда-то на маленький островок сознания. Они лежат на полу и внимательно рассматривают потолок. Потолок чёрный с фиолетовыми узорами и серым орнаментом, он прекрасен. — Красиво, — шепчет сыну Цисси, и тот кивает в ответ. Она улыбается, впервые за долгое время улыбается искренне и открыто. А вот рождество. Тут царит совсем другая атмосфера. Елка, огромная, уходящая в потолок зелеными ветками, стоит посреди бального зала. И куча ленточек, бантиков, поделок, шариков, гирлянд, всё это валяется у подножия северной красавицы. Пахнет мандаринами и ещё чем-то особенным, чем пахнуть может только Рождество. Драко уже подрос и вполне уже ходит самостоятельно, только иногда спотыкается на порогах и многочисленных лестницах. Он бережно заворачивает подарок, который сделал сам, и ему помогает эльф, его верный Тинки. Нарцисса следит за процессом под чарами невидимости. Мало ли что. И вот он, весь преисполненный гордости, дарит ей подарок, а взамен получает свой. Драко аккуратно, стараясь не порвать красивую оберточную бумагу, открывает свой подарок. Внутри целая коллекция машин всех видов и марок. Драко потрясенно смотрит на них и вдруг кидается ей на шею, не в силах выговорить ни слова. Она прижимает его к себе. По щеке течёт слеза и скатывается в складки ткани одежды, она быстро вытирает её рукой и счастливо улыбается. Теперь приходит её очередь открывать подарок. Сняв обертку, она в восторге смотрит на подарок. Подарком оказывается огромная поделка с рисунком, ленточками и прочими подобными материалами. Видя, что маме и вправду понравилось, Драко весь светится от счастья. — Спасибо, дорогой, мне очень приятно. Это изумительно! — она целует его в обе розовые щеки. Кто-то толкает её в бок, она отрывается от воспоминаний. — Доброе утро, — сонно улыбается Люциус. — Доброе, — за эту улыбку он готов отдать всё на свете.

***

Антонин Долохов хмуро смотрел на клочок неба. Ускользающие мысли мешали и в то же время навевали воспоминания и далеко не самые неприятные. Они приносили глухую боль где-то внутри, и она эхом отдавалась во всем теле. Зелёные глаза. Кажется, они будут преследовать его до конца жизни. Её невозможные зелёные глаза. Он прикрывает глаза, постепенно восстанавливает в памяти её образ. Тонкие губы, изящные черты лица и эти невозможные зелёные глаза. Казалось, что в них немой упрек и какая-то обречённость. Она… Чёрт! Он знал, на кого её оставляет. Афранг. Он любил её с самого детства, но узнав про её отношения с Антонином, молча сказал “Я буду ждать”. И дождался. После показательных судов над Пожирателями, он уже значился её женихом. Он её не оставит. Казалось, этот простой довод должен был успокоить его. Но нет. Что-то сдавило грудь в железные тиски и явно не собиралось отпускать. Он её любил и именно поэтому не мог поступить иначе. Он не хотел, чтобы она сидела с ним в одной камере и зябко куталась в рваное покрывало. Он не хотел смотреть, как она через силу будет есть эту бетонную смесь. Антонин прекрасно понимал, что она будет здесь гнить, и он сойдёт с ума от всего этого. Она не та, кому он мог позволить подобное. Он не стал тянуть её на дно за собой, наоборот, он старался удержать её на плаву, когда тонул сам. И у него получилось. Но почему же он иногда так сильно об этом жалеет, почему, наплевав на все, он хочет, чтобы она мерзла с ним на одной койке, но в именно его объятьях? Какого чёрта он не слушает разум, а проклинает себя за своё же решение? Антонин резко выдохнул. Он знал, он знал всё заранее. Знал, что будет так мучиться, но она останется наверху, на свободе, он знал, но нестерпимо жалел о том, что сделал. Он открыл глаза. Мрачные тёмные стены не давили, они… впрочем, он просто привык к ним. Хотя как вообще можно привыкнуть к подобным вещам?

***

Регулус Блек пил чай. Обычный, казалось бы, чай. И думал, какой он… Какой именно указывать не стоит, потому что от таких выражений может стать плохо приличному человеку. Как он мог забыть про Сириуса? Как он мог! Его срочно надо вытащить из этой дыры. Срочно!

***

Сириус спокойно смотрел в окно и чуть улыбался. — Милорд, — ниоткуда возник человек, склоняясь в поклоне. — Да? — Сириус резко развернулся и выжидающе посмотрел на него. Было что-то такое в тоне вошедшего, что-то, не предвещающее ничего хорошего. — Ваша жена, милорд. Я нашёл её. — Как? — удивленный взгляд через мгновение исчез под маской спокойствия. Но глаза… Глаза выдавали его полностью. Обычно синие, они вдруг потемнели и казались почти чёрными. — Ритуал поиска сработал раньше, чем мы планировали. — Прекрасно. — Но есть одна проблема, милорд. Она из России и очень неспокойная, — насчёт неспокойной Арман конечно приуменьшил раз этак в десять. Воспоминание Идя по Москве, Арман с наслаждением любовался старинными домами и парками, аллеями и бульварами. Он любил Москву. Хоть и бывал тут редко, русский язык он знал в совершенстве, ведь бабушка жила именно здесь, и только во время правления Николая II она уехала из России в Англию. Дойдя до нужного переулка, он проскользнул внутрь и, открыв дверь, как казалось внешне, старого сарая, вошёл внутрь. Министерство Магии России поражало своей красотой и величием, а также безопасностью. Сначала ты проходил сквозь рамки, которые точно считывали информацию, ауру и прочие необходимые данные, потом на руку тебе надевали браслет, цвет которого отличался от времени и цели, а также статуса гостя. Через отведенное время, если ты не ушёл сам, тебя просто выбрасывало в переулок, и потом тебе очень долго надо было восстанавливать свое право на посещение Министерства, поэтому рисковать не стоило. Арман быстро свернул налево. Пройдя прямо по коридору и свернув направо, он, наконец, оказался около нужной ему двери. Постучав три раза и услышав громкое “Входи, гостем будешь”, он вошёл. — Арман, дорогой, рад встрече, — пробасил сразу узнавший его Василий. — Взаимно, — улыбнулся тот. — Снова по делам иль так, в гости? — По делам, — вздохнул гость. — Эх, понимаю. Так, что-с именно? — Василий прищурил глаза и с интересом посмотрел на Армана. — Помнишь, про жену говорил? — Помню, как такое забудешь. — Кажется нашёл, но нужна твоя помощь, я-то иностранец, мне не положено, сам понимаешь. — Дела, — Василий нахмурился, но вдруг что-то вспомнив, обрадовано воскликнул. — Порядок, у меня ж сокращенный день. — Прекрасно! — обрадовался Арман, потому что в России быстро дела не делаются. А тут гляди, какая удача! Они стояли перед отделением полиции номер 13. — Ну-с, вот мы и на месте, — проворчал Василий. Зайдя в отделение и показав документы, они отправились забирать из камеры временного заключения (КВЗ) Зайцеву Рину Юрьевну, 21 год. Она долго отнекивалась, грозилась избить сковородкой после задержания и в землю заживо закопать, но когда разговор состоялся, она поняла всю необходимость отправки в Англию, к мужу, которого она глазом не видывала и слухом не слыхивала. Хотя перед этим она всё-таки успела сломать челюсть одному помощнику Армана и ребро второму, поэтому ради безопасности Арман попросил надеть на неё наручники и доставил её во дворец к Милорду. Конец воспоминания