***
Вот так одни события порождают другие, более значимые: ища принцессу, юный Хансен не заметил, как нашёл себе друга. Он уходил от Михаэля вечером и возвращался днём, принося разные милости и вкусности (впрочем, съедая половину из них ещё по дороге). И были все счастливы: больше не скучал Михаэль, и Кай тоже больше не скучал. Они вместе пели и играли, пекли пирожки, и казалось, что жизнь - это чистый альбомный лист, и ничто не может очернить светлых летних дней. Но коварный Трандуил так не думал. Прознав, что Михаэль больше не один, и что скоро они вдвоем со своим жалким хоббитцем начнут планировать побег, он решился на кардинальные меры: под покровом ночи он пришёл к стенам башни и засадил их розовыми кустами, шипы которых были острыми словно иглы, а блики на лепестках способны ослепить само солнце. И вот, когда на следующий день Кай пришёл к башне, он не поверил своим глазам: стены башни сияли словно двенадцатилетняя девочка на дискотеке, а приблизиться к стенам не позволяют острые, как шутки Стивена Фрая, шипы. Он кричал и плакал, и раздирал руки и тело в кровь, и звал Киске, и они вместе кричали и плакали… И ничего. Только прекрасные золотые волосы Михаэля запутались в кустах, да так крепко, что освободить их можно было только лишь отрезав. Так они провели три дня и три ночи: проливая горькие слёзы над крепкой мужской дружбой и боли от расстояния, и, под конец третьего дня, поклявшись помнить друг друга вечно и «сжечь к хренам сраный куст», они расстались. Шли годы: спасаясь от боли утраты, Кай нашёл новых друзей. Он продолжал жить и творить, в тайне от всех по ночам плача в подушку от тоски по другу. Михаэль же, не видя другого выхода, нашел свою утеху в пирожках и варенье. Он не видел больше смысла делать зарядку по утрам и кушать богатый витаминами и протеином завтрак, и расчёсывать свои прекрасные золотые волосы - и как следствие, полностью утратил их, оставив лишь старые фото в напоминание о былой роскоши.***
Прошло десять лет. И однажды, гуляя по холмам и собирая цветы, юный менестрель Тобиас услыхал до боли знакомое пенье. Тогда он не обратил на него внимания и пошел дальше нести людям добро, мороженное и цветочки. Но вскоре на его душу тяжёлым грузом легло вдохновение: оно окрыляло и мучило его в одно и то же время, заставляя открывать новые горизонты, подниматься в небеса и спускаться в глубины Ада. Но всё время чего-то не хватало. Всё время его мучило чувство незавершенности и пустоты, и ничего он не мог с ним поделать. Воспоминания нахлынули на него волной, холодной и внезапной, заставив отложить призвание Мефистофеля и отправиться в долгий путь к тому самому месту, где так давно он слышал голос - тот самый, который мог бы закрыть собою пустоту в его Творении. Он шёл день и ночь, и наконец нашёл то самое место, где он слышал его прежде. Однако, в этот раз там стояла тишина. Холодная и пустая, она поглощала всё, вводила в истерику, заставляла кричать… Но ничего не менялось. В расстроенных чувствах, проклиная весь мир, Тоби уже готов был уйти, чтобы закончить начатое и продать душу, но вот вдалеке раздался голос. Тот самый, который был ему нужен! Бросив все свои вещи, он устремился вперед, пока не увидел перед собою башню - высокую и длинную, напоминающую ему некий человеческий орган. Стены её поросли розами и не давали путнику никакого шанса взобраться наверх. В растерянности он обошёл башню вокруг, и, испытав облегчение, обнаружил лестницу. Она была длинной и крутой, а на её конце была старинная дубовая дверь - дверь к последней детали его Творения. Перескакивая через три ступеньки, за два прыжка он оказался у двери, и, игнорируя табличку «на себя», он рванул дверь вперёд, окончательно сорвав её с хлипких петель. - Привет меня зовут Тобиас ты тот кто мне нужен пойдем петь со мной у меня есть печенье и много мороженного! - на одном дыхании выдохнул менестрель, очаровательно улыбаясь в 54 зуба. - Здрасте… А Вы кто? - подросший в ширь Михаэль рассеянно смотрел на ворвавшегося Тоби. - Меня зовут Тобиас ты тот кто мне нужен пойдем петь со мной у меня есть печенье и много мороженного! - всё на том же дыхании повторил Тоби, обнажая остальные 12 (итого 66) зубов. Разморённый депрессией, ленью, пирожками и «Сексом в большом городе», Киске не сразу понял что от него хотят. Дебаты, жарче чем в Верховной Раде, длились до самого вечера. Тобиас упорно убеждал Лысого, что тому просто НЕОБХОДИМО присоединиться к нему, что это НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ опыт и что лучше не бывает. Как это часто бывает, в конце концов Киске сдался. Он был слишком мил и мягок, чтобы противиться этому энергичному страусёнку, неустанно бегавшему вокруг него, выполняя гимнастические упражнения. - Ладно, уговорил. Только как мы выберемся отсюда? Коварный Трандуил засадил стену розами и путь в мир закрыт! - устало выпалил Киске. На минуту Тобиас даже прекратил приседания: - Что значит "как выберемся"? Через дверь конечно!***
Тобиас оказался настоящим гением: он неустанно писал, и то, что выходило из-под его шариковой ручки, неизменно пользовалось успехом. Он пел и играл, и приглашал других, чтобы они тоже пели и играли, и все, все до одного были счастливы. Даже Михаэль, некогда бывший самым прекрасным принцем во всех Семи Королевствах, был счастлив. Но, как и полагается сытому и мягкому коту, был чем-то недоволен. Чего-то ему в жизни не хватало. Он продолжал смотреть на звёзды по вечерам и о чём-то грустил. Но в один день всё изменилось. Тобиас ворвался в комнату, по привычке вывернув дверь на изнанку и сорвав её с петель, таща за собой некого рыжеволосого мужчину. Годы не особо изменили его: глаза всё ещё приветливо сияли, и только лёгкая щетина и добрые морщинки около глаз отличали его от двенадцатилетней девочки. На мгновение в мыслях у Михаэля пронеслось: «Не может быть…», но Тоби, конечно же, не позволил ему думать дальше. - Группа! Знакомьтесь, это Кай и он будет с нами жить… То есть петь, да, петь. Кай смущённо шаркнул ножкой и поднял глаза, и встретился взглядом с Ним: - Рапунцель? - удивленно выпалил он. - Карликовый принц, - с улыбкой ответил Киске.