Другая сторона медали

Последние эпизоды масштабной пиратской саги снимали уже после премьеры «Сундука мертвеца», который шествовал по кинотеатрам мира с огромным успехом. Когда тур по красным дорожкам был завершён, режиссёру и главным участникам одной из завершающих сцен удалось сбежать от всемирного ажиотажа, чтобы закончить съёмки финала для третьего фильма. Отложенным для досъёмки оказался именно этот эпизод, поскольку видеоэффекты там требовались только для исчезновения «Летучего Голландца» в зелёной вспышке, но с этим прекрасно справлялись мастера компьютерной графики, актёров в этот момент в кадре не было. Зато весь эпизод в целом зависел именно от актёров и посвящался главной паре пиратской трилогии. Снимать предстояло сцену расставания Уилла и Элизабет на десять лет после единственного дня, проведённого вместе. День выдался на славу – прозрачная бирюза небес, сапфировая синева моря, белое золото карибского солнца и кремовый оттенок песка радовали глаз, а лёгкий ветерок плавно разбавлял раскалённый воздух. Капризная тропическая природа словно спешила извиниться за все причинённые неудобства и оставить о себе напоследок лучшие впечатления, чтобы запомниться чем-то, кроме безумной жары вперемешку с ливнями и ураганами. Но все старания местного климата казались напрасными – их почти никто не замечал. Может, из-за занятости? Ведь все готовились к съёмочному процессу: актёры, надев костюмы своих персонажей, сидели в креслах, над ними колдовали гримёры; режиссёр совещался с главным оператором по поводу расстановки камер с учётом движения солнца и его положения на момент будущей съёмки, которую собирались проводить перед закатом; реквизитор сдувал пылинки с заветного сундука, у которого была своя немаловажная «роль» в эпизоде. Техники устанавливали и отлаживали оборудование согласно команд режиссёра и оператора, ассистенты заливали морской водой следы на берегу, оставленные во время репетиции – словом, каждый был занят чем-то важным. Но на самом деле настроение на съёмочной площадке было не таким, как все предыдущие месяцы. И вовсе не из-за погружения в подготовительный процесс – это было делом привычным и несложным. Причина была иная. Чудесный день медленно таял, но поднять настроение участникам съёмок не мог. В воздухе царила атмосфера прощания. Она исподтишка пробиралась в душу каждого, завладевала мыслями и чувствами, нагнетала печальное предвкушение финала. Это ощущали все, но старались не подавать виду. Никому не хотелось расставаться с восхитительной морской сагой, пропитанной духом приключений, пиратского авантюризма, отваги, невероятного вдохновения, умения противостоять испытаниям, высокого уровня работы и единодушия, объединившего всех, кто прикоснулся к созданию «Пиратов Карибского моря». Сложнее всего было двум главным действующим лицам этого дня – Орландо и Кире. Им предстояло сыграть эту самую разлуку, исподволь давившую на всех вокруг, причём сделать это так, чтобы чувствовалась боль момента, но не сложилось ощущение безнадёжности, потери навсегда. Расставание на десять лет – жестокое испытание, но если есть ради чего ждать, то всё возможно. И было ещё кое-что, спрятанное в лабиринтах душ двух актёров – то, чему трудно подобрать название. Это было странное переплетение из самых противоречивых переживаний: из ожидания утраты того, что помогло им найти друг друга, из туманного будущего с работой в разных проектах, а ещё – из необходимости до сих пор держать свои истинные чувства в тайне, выдавая их за простую взаимную симпатию. Вроде бы гнетущая атмосфера была как нельзя более кстати для предстоящего эпизода. И в самом деле, реальное прощание с тем, что было смыслом жизни в течение почти целого года и связало всех так крепко, создавало подходящее настроение на эпизод. Но всё было не так просто.

---------------

Кира была подготовлена быстрее. Не было сложного костюма, всего лишь простое лёгкое платье, обычный макияж, мило растрёпанные волосы – и образ завершён. С Орландо занимались дольше – большая рана на груди Уилла Тёрнера требовала дополнительного внимания. Пока заканчивали, он поглядывал на Киру, стоявшую поодаль. Она смотрела в сторону моря, в её глазах даже на расстоянии читалась борьба с собой. Едва только Орландо удалось вырваться из-под опеки гримёров, он пошёл к Кире, предчувствуя что-то неясное, но тревожное. – Кира, ты как? – спросил он, стараясь придерживать эмоции. – Ничего, – отозвалась она, продолжая глядеть на волны. – Нормально. И голос не дрогнул. Ещё бы, она ведь хорошая актриса. Орландо кивнул, но не сводил с неё пристального взгляда. – Выглядишь сногсшибательно. – Да ладно, обычное платье, ничего такого, – улыбнулась Кира, мельком глянув на парня. – А вот ты обалденный просто. – Да ты меня и не разглядела толком. – Разглядела, – попыталась возразить Кира и снова проскользнула по нему беглым взглядом. Блум шагнул ближе, чтобы быть уверенным – теперь уж точно его услышит только Кира, и почти шёпотом сказал: – Ну, меня-то не пытайся обмануть. Я же вижу, что-то не так. – Ерунда, – пожала плечами Кира, внимательно наблюдая за лёгкими волнами, однообразно накатывающими на берег. – А на самом деле? Ещё один быстрый взгляд. Она прикусила губу, нахмурилась, старательно сражаясь с собой, потом чуть слышно сказала: – Ты можешь поверить, что это – всё? Конец? – её голос дрогнул. – И больше никогда этого не будет – ни островов, ни пиратских «финтов», ни трюков, ни этого пёстрого карнавала, ни моря, ни кораблей – ничего! И никогда. – Ага. Ни подъёмов пешком по две мили в гору каждый день. Ни песка на зубах, ни воды в сапогах, ни переворотов в колесе. Ни ливня по десять часов в день с ураганным ветром. – И всей этой компании, морских приколов и ещё кучи того, что может быть только на островах или под парусами? Только не говори, что тебе не будет этого не хватать. Голос Киры дрожал всё заметнее, хотя она и пыталась с этим бороться. И по-прежнему не сводила глаз с моря, словно пыталась увидеть на горизонте что-то важное. – Кира, посмотри на меня. Она упрямо поджала губы и помотала головой «нет». – Кира, пожалуйста. Она помрачнела и, резко развернувшись к парню, глянула ему в глаза. Взгляд был такой, что сердце его оборвалось и замерло. Казалось, в её глазах больше слёз, чем воды в Карибском море. – Кира... – голос отказал Орландо, потому он прошептал, едва слышно: – Ну, что ты? Не надо так. Ты держись. – Чёрт тебя побери, Блум, ты же сам понимаешь, что происходит!.. Не справившись с нервами, она чуть было не сорвалась на крик, но Орландо помешал: он немного сжал плечи Киры и едва заметно встряхнул её. Она умолкла и зажмурилась, сжала губы, слёзы скользнули по щекам. Само собой, сейчас не время и не место говорить об истинных причинах... Блум опустил голову, глянул на девушку исподлобья и тихо сказал: – Кира, держись. Я всё понял, слышишь? Но ты и не с таким справлялась. – С таким – нет. Хотелось обнять её, даже мышцы плеч стали нестерпимо ныть из-за того, что сделать этого было нельзя. Не сейчас – Кира просто не выдержит и расплачется по полной. Она судорожно вздохнула и, стирая со щёк следы слёз тыльной стороной ладони, виновато улыбнулась: – Гримёры меня убьют. – Скажи, случайно песок в глаза попал, – он произнёс это таким мягким голосом, будто что-то совершенно другое, вроде: «ещё немного, и ты сможешь сказать всё, о чём молчишь». Она кивнула. Догадалась по голосу, о чём он. Затем глубоко вздохнула пару раз, чтобы постараться прийти в себя. Орландо, не сводя с неё пристального взгляда, всё так же тихо, но уверенно сказал: – Всё будет хорошо, отработаем, как надо. Смотри на меня, я с тобой. Как только нас отпустят, я тебя увезу. – Как – увезёшь? – опешила Кира. – Куда? Блум не ответил, только слегка кивнул головой куда-то влево. В той части острова ничего не снимали. – Мы же не знаем, что там, – прошептала Кира. – Зато мы знаем, что там никого нет. Она прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, и понимающе кивнула. – Ну, что, готовы? – Гор Вербински был уже в паре шагов от них. – Давайте начинать. – Прости, две минуты – я тут умудрилась испортить грим, – виновато развела руками Кира. «И забыть все реплики», – мысленно добавила она. – Пару минут найдём, – согласился Гор и пошёл в сторону берега, позвав с собой Блума. На ходу обернувшись, Орландо встретился глазами с Кирой и ободряюще кивнул ей.

---------------

Съёмку закончили быстрее, чем предполагали. Понадобилось всего несколько дублей на каждый кадр, чтобы лицо режиссёра осветила довольная улыбка. Казалось, что день на редкость удачно складывается: погода что надо, актёры в образах, съёмка получилась. Все аплодировали друг другу, как это всегда бывает при благополучном завершении работы над масштабным проектом, когда каждый осознаёт, что получилось всё, что задумывали, и даже то, в чём не были уверены. Это был настоящий праздник. Все обнимались, улыбались и весело общались, предвкушая небольшой фуршет по окончании дня и кучу отличных торжественных приёмов после премьеры. Вот только не всем было так радостно от ощущения, что всё завершается, что удалось многое сделать ещё лучше, чем предполагалось, несмотря на все трудности. Орландо незаметно поглядывал в сторону Киры, которая старательно лепила на лицо полуживую улыбку, ссылаясь на обычную усталость. Ей и вправду в этот день досталось больше, чем Орландо. Камеры держали внимание в основном на ней, в кадре она была одна дольше, а эпизод был контрастным, переменчивым по настроению и волнующим. Не говоря уже о том, какой сильный символический момент был в этом эпизоде – оставленное на хранение сердце.

«Оно всегда будет принадлежать тебе».

Эти слова Блум повторял заново несколько дублей – из-за волнения голос ни за что не желал подчиняться и раз за разом упрямо отказывал, не позволяя договорить. Но Кире было ещё труднее. Орландо видел это и боролся с собой, как мог. Финал эпизода тоже был в основном на Кире, хотя легендарная фраза: «Не своди глаз с горизонта», – принадлежала Уиллу и прозвучала так пронзительно, что Орландо Блуму и самому стало не по себе. А уж ей... Несмотря на бурю эмоций, кипящих внутри, Кира изо всех сил старалась спрятать их поглубже, чтобы быть во время съёмки только Элизабет Тёрнер – сильной девушкой, которая готова выдержать что угодно, хоть смертельный бой, хоть десятилетнюю разлуку с любимым мужем. Кира справилась, но теперь, когда работу закончили, её душевные силы были на исходе. Она всё ещё улыбалась, стараясь поддерживать всеобщее приподнятое настроение, но скрывать тоску в глазах уже не могла, а потому постепенно отступала в тень сгущающихся сумерек. Орландо случайно увидел, как Кира незаметно отделилась от толпы и тихонько пошла к палатке, в которой её гримировали перед съёмкой. Хочет побыть одна? Даже не обернулась. До палатки Кире оставалось ещё шагов пять, как она едва не столкнулась со своей гримёршей. Та попыталась что-то сказать, но Кира не отреагировала. Удивлённо вытаращив глаза и оборачиваясь на ходу, гримёрша медленно пошла к остальной компании и спросила Орландо, попавшегося ей на пути: – Что-то случилось? Вы не знаете, что с Кирой? На ней лица нет! Блум покачал головой, не сводя глаз с палатки: – Точно не знаю... Не могу сказать. – Я думала, она разгримироваться хочет, хотя это не обязательно, макияж сегодня простой, а она будто не слышит и смотрит, как сквозь меня... Никогда такого не было. Орландо не ответил, просто пошёл к палатке Киры. Гримёрша пожала плечами и поспешила к компании. Там явно было веселее: шампанское открыли, смеялись, шутили. Через минуту и она была охвачена общим весельем. Блум остановился у входа в палатку и постучал по столбику, служившему опорой. В ответ послышался сорвавшийся от волнения голос Киры: – Пожалуйста, мне нужно пять минут... И она осеклась – голос отказал вовсе. Сомнений не было ни малейших: так душат слёзы. Настоящие. – Кира, это я. Можно войти? Тишина. Затем полотно на входе в палатку отдёрнула дрожащая рука. Не пряча размазанных по щекам слёз, Кира во все глаза так смотрела на Орландо, словно боялась поверить, что он ей не снится. Едва слышно прошептала: – Я думала, ты не придёшь... Её силы были исчерпаны, слишком много их она отдала, борясь с собой, и теперь не сдерживала слёзы. Ушла, чтобы спрятать их от всех, но не от него. Неизвестно, сколько ещё она молча сражалась бы с собой, но Орландо не думал об этом. Он просто обнял Киру и стал целовать её, забыв обо всём и обо всех, так, словно в последний раз... Сердце отчаянно колотилось, будто хотело разорвать слишком тесное вместилище и вырваться на свободу, крича от переизбытка чувств. Следы слёз девушки отпечатывались на щеках Орландо, а он не переставал взволновано целовать её, и казалось, что на этом морском берегу никого, кроме них, нет...

---------------

Когда вихрь чувств, захвативший их без остатка, немного отпустил, Блум тихо сказал, прижав девушку к себе: – Кира... разве я мог не прийти? Наверное, надо было сразу уехать. Она только судорожно вздохнула. Увы, сразу нельзя было, даже если хотелось – это они понимали оба, без слов. – Пойдём, нужно сесть в машину, – сказал Орландо. – Это рядом. Кира медленно кивнула. Они вышли из палатки. Наверняка даже в сумерках следы слёз было не скрыть. Кира старалась ни на кого не смотреть, но это было не так уж важно: все весело общались и собирали оборудование, к тому же, из-за выпитого шампанского стали немного рассеяны. Только Гор Вербински смог заметить что-то не то в нетвёрдой походке Киры, когда она шла к машине, но не успел он присмотреться, как Блум уже помогал девушке забраться в салон джипа с высокой ступеньки. – Орландо! Всё в порядке? – окликнул его режиссёр. Тот обернулся и уверенно ответил чуть хрипловатым голосом: – Да, просто нам с Кирой нужно отъехать. – В отель позже приедете? – Конечно. Блум сел на водительское место и хлопнул дверцей. И только когда он резко свернул в ту часть острова, которая не подошла для съёмок, Гор Вербински понял, что ему не показалось. Что-то и в самом деле было не так.