Скажи мне, что ты видишь

      Вы знаете, каково это, жить полгода в больнице? В четырех стенах, ни разу не выходя на воздух. Как птица в клетке. Хочется свободы, и я ее получу.       Это был последний день, последние анализы, заключительные тесты. Конечно, я еще вернусь сюда, но не на столь долгий срок. Отец с матерью забрали меня. И, когда я вышла, то наконец вдохнула воздух. Видно, я чуток перестаралась, легкое закололо, но это не страшно. Главное, что я скоро вернусь к прежней жизни.       Ну хорошо, может быть я немного поторопилась. В больнице все привыкли видеть меня такой, они привыкли к моему присутствию, привыкли смотреть в мои глаза. Ни от одного из них я не слышала возгласов отвращения, а только лишь пониманиe. И я осознала, что реальный мир жесток и в школе такого не будет. По-моему, я волнуюсь. Я не вижу, что происходит с моими волосами. Может, у меня платье помято, а, может, я что-то забуду       Дожили: Лидия Мартин, самая уверенная в себе девушка, переживает о том, как ее примут в обществе. У нас в школе никогда не учились инвалиды. И, наверно, для многих я стану потрясением.       — Мам, может, мне лучше перейти в школу для уродов?       — С тобой все будет хорошо, дите, — сказала она.       Но ее голос ничуть не успокоил меня. Думаю, я выглядела очень нервной, и мама обняла меня.       — Тебе не стоит так переживать! Ты по-прежнему прекрасна. Давай я сделаю тебе темные глаза.       — Нет, — сказала я.       Я вспомнила, что мне говорили о моих глазах. Оболочка покраснела, а сосуды расширились в два раза. Наверняка, я похожа на зомби. Отлично. Но мама будто прочла мои мысли, и я почувствовала на себе какую то тяжесть.       — Я купила эти очки на этот случай. Они черные, никто не увидит твоих, на мой взгляд, замечательных глаз.       Черные очки. Это то, чего я всегда боялась, носить очки в помещении. Стилински обязательно найдет повод посмеяться. Теперь, мне хочется перекраситься в брюнетку. Я уверена, что черный никак не сочетается с моим янтарным оттенком. Но я не могу предпринять ничего более лучшего, так что я поблагодарила маму, встала и нашла свою трость.       Я услышала сигнал. Эллисон пообещала заезжать за мной каждый день. Мне было неудобно перед ней, но еще неудобней было отказать ей. Я знаю, что она все ещё винит в этом себя, так что я сдалась. Я успешно дошла самостоятельно. Погода, судя по всему, была отличная. Я чувствовала, как солнце печет мою кожу. Может, все не так уж и плохо?       Все очень плохо. Я чувствую на себе сотни взглядов, они скоро плешь во мне проедят. Не успела я войти, как вышла обратно. Ну как вышла. Я снова почувствовала на себе чьи-то руки, которые потащили меня обратно в это пристанище идиотов.       — Я не пойду туда, — сказала я Эллисон.       Она подвела мою ладонь к ее лицу. Я почувствовала коварную ухмылку. Да, не простую улыбку, а именно коварную. Мне конец.       — О, ты пойдешь.       Она схватила меня за руку и потащила в класс. Я благополучно уселась, как я поняла, где-то позади. Никто нe сказал мне ни слова. Эллисон говорит, что они еще не привыкли. Но мне кажется, что они не привыкнут никогда.       Голос мистера Юкимура заставил меня вздрогнуть. Первым у нас история. Если честно, я знала все о происхождении человечества уже в 4 классе, а потом на уроках истории я изучала более важные предметы. Теперь, так не получится. Хоть учебник открывать не надо.       — Приятно видеть тебя снова, Лидия.       Не могла ответить ему взаимностью, потому что вообще ничего не видела. Старая шутка, но со мной особо актуальна.       — Я снова в строю, мистер Юкимура.       Я знаю, как он любит эти армейские присказки, он ведь историк, как никак. Но вскоре он снова заставил меня смутиться. Они начали читать параграф, но тут он неожиданно ввел новое правило.       — Из-за некоторых обстоятельств, Лидия не может успевать за нами. Так что теперь мы будем читать вслух. Стилински, будьте добры.       Ох, черт. Теперь он точно станет ненавидеть меня еще больше.       — Что? — переспросил он. — Я не собираюсь вообще что-либо читать, а теперь еще и вслух, и только ради нее. Я пас.       Между ними разрaзилась настоящая война. Несмотря на всю мою ненависть к Стайлзу, мне было даже стыдно. Я не хотела выставлять его дураком. Ну нет, я хотела, но мои взгляды на жизнь немного переменились. В любом случае, я снова чувствую себя виноватой.       В конце концов, его отправили к директору, и мы так ничего и не прочитали. Похоже, я доставляю одни лишь проблемы.       На следующие два урока, мы с Эллисон разошлись, так как у нас разное расписание. О боже, я действительно собираюсь пройти этот путь одна? Сосредоточься Лидия. Ты не монстр а всего лишь.. Всего лишь инвалид.       Алгебра прошла неплохо, они хотя бы не заставили меня краснеть. И тут я поняла, как удачно я сдала экзамены раньше всех. По сути, мне вообще можно не ходить сюда. Но тогда я умру от безделья.       Прозвенел звонок. Все разошлись, а я все ждала Эллисон, которая так и не пришла. Ну что ж, кто сказал, что будет легко? Попробую найти кабинет рисования сама. Я ведь здесь не первый год учусь, верно?       Такое чувство, будто коридор не кончается. Вокруг нет ни единой души, чтобы помочь. Впервые чувствую себя так одиноко. Но вдруг я наткнулась на кого-то. Резкий знакомый аромат ударил в нос. Такой одеколон я покупала только одному человеку. Не было сомнений, передо мной стоял Джексон. Я поднесла руку к его лицу, но он одернул голову и ушел. Я пыталась позвать его, остановить. Но я словно кричала в пустоту. Зачем он вообще появился рядом? Неужто хотел поглазеть на меня, унизить меня еще больше? Из глаз потекли те самые, жгучие слезы. Но я поняла, что не одна.       — Кого я вижу, Лидия Мартин.       Я совсем не узнаю его голоса, но понимаю, что он не один. Еще пару человек встали вокруг меня.       — Ты, наверно, не узнала бы нас, будь нормальной.       — Мы всегда были для тебя ничто.       Господи. Я одна, вокруг меня чокнутые парни, а я даже не понимаю, где нахожусь. Тут, из моих рук выхватили единственную опору. Они смеются, а я не могу сделать и шагу без своей трости.       — Ну давай же, Лидия. Забери у нас свою палку. Не понимаю, как ты с ней ходишь? У моей бабушки и то помоднее будет.       Впервые я чувствую себя такой беспомощной. Они могут сделать со мной все что угодно.       — Отдай трость, — сказал кто-то.       — Что ты сказал?       — Я сказал, отдай ей трость.       Неужели, это Джексон. Но сейчас я не чувствую того острого парфюма. Я услышала звуки ударов и инстинктивно сделала буквально шаг назад. А вот и мой кабинет рисования. Я упала, дверь нараспашку. Я слышала, как пару человек неслись прочь. Кажется, я поняла, кто мой спаситель.       — Стилински, отдай Лидии трость и к директору, живо.       Я почувствовала его неровное дыхание рядом с собой. Его холодные пальцы коснулись моей руки, и я получила трость обратно. Он даже помог мне встать, но был явно взбешен. Я всегда все порчу.       В столовой я наконец встретилась с Эллисон. Она сказала, что ее задержали. Я не стала рассказывать ей о случившемся, не хочу, чтобы она переживала еще больше. Я и так за один день много делов натворила.       Подруга заставила меня сесть со всеми: Скотт, Эллисон, Малия, Стайлз. Вот только все пребывание за обедом он молчал. Это очень странно, не издал ни звука. Тогда, я стала прислушиваться к друзьям. Эллисон и Скотт сидят на одной скамье, рядом со мной. Значит, Малия и Стайлз напротив. Голос Малии я слышу справа от себя. Нет сомнений, он должен сидеть прямо передо мной. Я протянула руку вперед. Будь он там, это казалось бы странным. Но я ощущаю лишь пустоту.       — Где Стайлз? — спрашиваю я.       — У директора. Он сказал, что у них тяжелый разговор, — ответила Малия.       Они все замолчали. Я чувствую их обеспокоенные взгляды.       — Ты уверена, что в порядке?       Это я виновата. Зачем он вообще полез заступаться за меня? Решил поиграть в героя? Но сделал себе еще хуже. И я тоже хороша. Один шаг, всего один. Но я постаралась сделать лицо попроще.       — Конечно. Что-то не так?       Я улыбалась, как могла. А вот это действительно показалось им странным.       — Просто ты никогда не пеклась о Стайлзе.       — Мне вообще до него дела нет, — врала я.       Надеюсь, убедительно. У своего рта я почувствовала палец. Рефлекторно я открыла его и получила дольку помидорки.       — Заткнись и ешь, — засмеялась Эллисон.       После уроков Эллисон пошла на тренировки и приказала мне ждать ее. Она не собиралась больше никуда меня отпускать. Стайлз так и не показался, и я стала забывать о нем. Я сидела на одном из сидений. Я слышала, как они вытворяли разные винты в воздухе. Знаете, создается такой специфический звук, будто кто-то пытается свистеть. Но вместо нежной трели, вырывается толстый, короткий звук. Да, довольно странные ассоциации, но мне только и осталось, что слушать. Раньше я все делала сама. Я была капитаном, лучшей. Что ни говори, но потерять все в один миг тяжело.       Иногда, мне кажется, что во всем виноват тот ублюдок, что врезался в меня. Но когда я вспоминаю о человечности, вся злость уходит. И я даже не знаю, смогу ли сдержаться, если он когда-нибудь попадется мне на глаза. Мама сказала, что он уже сидит, так что этого, скорей всего, никогда не случится. Но все же тренировка продолжается.       Я слышу, как девочки падают и невольно смеюсь вместе с ними. Я слышу кричалки, что когда-то придумала сама. Я скучаю. Скучаю по спорту, по танцам, по нормальной жизни. Я закусила губу, чтобы у меня опять не потекли слезы. Я слышу, как они что-то бурно обсуждают. Они включают музыку, наверняка разучивают какой-то новый танец. Они взяли первенство в этом году, и я очень рада за них. Но чувства нахлынули на меня, и я поспешила уйти. На вопрос Эллисон, куда я направляюсь, я ответила самым банальным способом. Уж до туалета я дойду точно.       Разумеется, я соврала. Мне захотелось обновить свои знания, пройтись по родным коридорам. Здесь почти никого не осталось, так что я могу бродить спокойно. Не хочу, чтобы такая ситуация повторилась. Да, так мне определенно нравится больше. Здесь нет никого, и я мысленно вспоминаю все ходы. Здесь пахнет газом, кабинет химии. Прямо за ним был кабинет физики. Дальше, спускаясь по лестнице.. Стоп. Я определенно что-то слышу. Я делаю еще шаг. Мой последователь повторился и попался. Я постаралась собрать всю волю в кулак.       — Если я не вижу тебя, не значит, что я не узнаю о тебе.       В ответ тишина. Но потом тихий смешок, я снова услышала шаги. Он подошел ближе.       — Что меня выдало?       — Слишком жесткая подошва.       Да, это Стайлз. Появился из неоткуда и стоит совсем рядом. Я пытаюсь запомнить его запах, чтобы не ошибиться впредь.       — Ты следишь за мной? — спросила я.       — Ты здесь совсем одна, я подумал, что ты заблудилась.       — Вот еще. Я прекрасно справляюсь.       Он постоял еще немного. Я слышала, как он повел руками по штанам. Очевидно, он резко взмахнул ими.       — Как скажешь, — ответил он не без доли сарказма.       Нет, я не хотела, чтобы между нами снова установилась та стена, что мешала нам многие годы. Вопреки своему разуму, я крикнула:       — Постой.       Я не знаю, ушел ли он или все еще стоит рядом. Я пропустила это мимо ушей, но шагов больше не слышала. Значит, он здесь, значит, он рядом.       — Я хотела сказать спасибо. И извиниться, — добавила я.       Неловко. Неожиданно, я начала строить предложения, как трехгодовалый ребенок, что только научился говорить.       — За что и.. — он снова ухмыльнулся. — За что?       Ну вот, еще объяснений мне не хватало.       — За то, что помог мне. Тебе, наверно, здорово влетело.       — Ничего особенного, не вижу причин для благодарности.       Он когда-нибудь доведет меня до безумия.       — Стайлз, ты не можешь просто заткнуться и принять мои извинения?!       Теперь, он засмеялся еще громче. Неужели я настолько смешна? Мне хочется захлопнуть его пасть.       — Прости, прости.       Он откашлялся и заявил:       — Извинения приняты.       Теперь, мы засмеялись вместе. Это странно. Мы всегда с ним ругались, но теперь все подругому. Он даже выслушал меня, и теперь поглядите на нас: стоим вместе на лестничной площадке, и пока что никто не скинул другого со ступенек. Это прогресс. Только вот куда он движется?       Он проводил меня обратно, и мы с Эллисон тут же поехали домой. Не могу сказать уверенно о сегодняшнем дне. Он набрал и свои плюсы, и минусы. Но спать я ложусь легко.       Следующие дни даются мне не так тяжело, я начинаю привыкать к школе. Я начинаю привыкать к людям, что все еще удивляются моему появлению. Я даже привыкла к постоянным насмешкам, хоть на мое имя рифмуется мало слов. Знаете, они ведут себя как маленькие дети. Правильно говорят, что мальчишки не взрослеют. Но я справлюсь.       Эллисон поддерживает меня во всем. Скотт просто отличный друг. Даже Малия со Стайлзом подтянулись. От Джексона я не услышала ни слова, и, похоже, он сменил парфюм. Сомневаюсь, что он ушел бы из школы только из-за меня. Один раз мы даже сходили в паб, выпили пива. Там не смотрят на возраст, деньги нужны всем. Было весело, и моя слепота не помешала мне насладиться вечером. Жизнь налаживается, и я этому рада.       Урок истории. Стайлз сидит передо мной, а я пытаюсь читать на ощупь. Я так и не привыкла к данном способу, но почитать мне некому. Тут его голос нарушил покой, и я вздрогнула. Я ощутила его руку на моей. Но я опять вздрогнула, потому что в такие моменты мой слух обостряется до предела. Я услышала, как упал карандаш. И звук этот доносился со стороны Малии. Мне стало немного неловко. Не хочу, чтобы она думала обо мне плохо, но и Стайлза остановить не могу.       — Помнишь, ты задолжала мне? — спросил он.       О боже, неужели он хочет попросить у меня денег?       — Задолжала что?       — Вообще-то, меня чуть не выгнали из школы, когда я спасал тебя в очередной раз.       Его интонация была такая, будто он говорил вполне серьезно. Но только его окружающие понимали его юмор. Я не стала вдаваться в подробности и спросила прямо:       — Чего ты хочешь?       — Мы ведь друзья теперь? Я задала этот вопрос себе еще раз. Стоит ли мне вообще водиться с ним? Да, определенно. Теперь у нас есть официальный статус: друзья.       — И что?       — Помоги мне с историей. А то ведь я даже имя первого президента США не помню.       — Конечно, помнишь.       — И как его звали?       Я было открыла рот, чтобы сказать ему, но поняла, что сама ничего не помню.       — Вот видишь, он настолько известен, что я даже и не стала забивать свою голову этим, — выкрутилась я.       — Ладно, — ответил он. — Я не знаю как это делается, но..       Он взял мою руку и поднес к своему лицу. Ни он, ни я не знали, что делать, и осознавали всю неловкость этой ситуации.        Но я видел, как делают другие.       Тогда я высвободилась из его хватки и начала сама ощупывать его. Брови были приподняты, а лоб морщинист. Значит, он, как минимум, улыбается. Я опустилась ниже. Кажется мой палец угодил в разинутый рот.       — Стайлз! — вскрикнула я.       — Я представила полную картину и поняла, что он безнадёжен. Мы с ним вместе засмеялись.       — Похоже, и тебе пора обновить свои знания.       — Хорошо, — согласилась я. — Сегодня, в семь, у меня.       — Так точно, — ответил он, и начался урок.       Я с нетерпением ждала вечера, будто должно произойти что-то особенное. Да, возможно, я веду себя как маленькая. Но мне очень хотелось бы провести этот вечер со Стайлзом. С ним очень весело, и он неплохой собеседник. Его бодрость придает уверенности и мне.       С Джексоном все было подругому. Он бы пришел, даже не спросил бы, как дела. Мы с ним просто занялись бы сексом и на следующее утро проснулись бы вместе. Я думала, что у него есть какие-то чувства ко мне. Но я поняла, что у него нет души. Я поняла, что он меня боится.       От этих мыслей меня отвлек стук в дверь. Это Стайлз. Я улыбнулась и поприветствовала его, но ответа так и не услышала. Он не сделал ни шагу с порога, поэтому я спросила, что случилось. В ответ снова тишина. Он будто и не дышит вовсе. Тогда, в руках я почувствовала какой-то предмет, что не замечала раньше. Очки! Дома я всегда хожу без них, а он в первый раз увидел эти ужасные, красные глаза. И, что бы не говорила мама, они пугают людей.       Не знаю, станет ли он вообще со мной общаться после этого. Я одела очки и опустила голову вниз. Боже, мне так стыдно. Иногда мне хочется убить себя только за свою невнимательность. Еще пару минут в воздухе висела тишина. Я не могу ничего сказать. Боль пронзила мое тело. Просто я опять плачу. Но тихо, без всхлипов, он не должен услышать.       Я слышу, как закрывается дверь. Он ушел, не выдержал. Но я почувствовала его ладонь на своем лице. У него очень холодные руки. Я застыла и задержала дыхание, пока он не убрал ее. Теперь я чувствую, как он снимает с меня очки. Он не должен увидеть меня такой снова. Я одернула голову, но он снова повернул ее к себе. Пальцем он провел по щеке, утер слезы.       — Тебе нельзя плакать.       — С чего ты взял?       — Вообще-то, твоя мать сказала мне.       Видимо, она предвидела эту ситуацию. Как тонко с ее стороны.       Его руки все еще поддерживают меня. Я больше не плачу, потому что это ужасно больно. Но остановиться всегда сложнее.       — Зачем ты снял очки?       Он опять ничего не сказал. Я опускаю веки, чтобы он не видел их. Но его голос взбудоражил меня, а его руки опустились до моих. Он крепко сжал их, но я снова высвободилась. Я поднесла ладонь к его лицу. Я чувствую улыбку, а еще, что моя рука попала во что-то мокрое. Это его слезы.       — Почему ты плачешь? — спросила я озадаченно.       — От радости.       Я одернула руку, потому что совсем не понимаю его. Он ведь готов был убежать, только лишь бы не видеть меня. Но почему-то мой внутренний голос внушает мне обратное. От его следующих слов, мое тело наполняется теплом, несмотря на хладность его рук.       — Помнишь, как-то я сказал тебе, что ты красива, когда плачешь?       — Да. Одна из твоих идиотских шуток, — огрызнулась я.       — Я не врал.