Когда разорвало настолько, что нет уж сил совсем кричать...

Сижу я в тишине с бутылкой виски, И даже свет не хочется включать. И так прекрасно виден текст записки. В ней то, что на прощание сказать Ты мне хотела. Портить не желала Себе настрой беседой ни о чём, И потому записку написала, В лицо мне будто бросив кирпичом. Там были мимоходом извиненья, И ненависть, какой свет не видал. Тебя б простил… но нет тому прощенья, Кто моим братом себя называл! Теперь в твоём бокале его льдинки. В моей груди предательства стрела. Что мне? Чужих насмешек паутинки, Ну, и душа, сожжённая дотла. Ах да, сейчас ещё приятный бонус В виде пробитой камнем головы… Но я дерусь. И впредь не успокоюсь, Со злом я не был никогда на «вы»! Зализываю быстро свои раны. Чтоб стало легче, вискаря глотну. Меня всегда за это звали странным, Но завтра ж на задание рвану! И пусть свои глаза таращит Нацу, И Эльза крутит пальцем у виска, Я, словно чёрт безумный буду драться, Пока в моих есть сила кулаках! Но это завтра… а сейчас вискарик Дарует хмель пробитой голове. Чёрт, что это? Меня как будто жарят На раскалённом адском вертеле. И то ли кажется, то ль кровь из моей раны Сочиться стала через грязный бинт, А в лёгких будто перекрыли краны, От вдохов где – то в рёбрах всё болит… Так странно. Не могу подняться с пола. Разлитый виски по лицу течёт… Ха, мне б ещё сейчас стаканчик колы И льда кусок побольше прямо в рот! Нет, нашим я звонить сейчас не стану, Привык уже, во всём сам разберусь, Я поднимусь, я ж раньше мог… я встану! Но нет, уже, похоже не проснусь. Надеюсь, на моей могиле кто – то Хотя бы пару пробормочет слов. И даже подниматься неохота. Всё, отключаюсь… Джу, прости… готов.