В Шторме

Мара Джейд возвратилась поздним вечером, приземлившись на полированной черной площадке, расположенной на огромной крыше дворца недалеко от Южной Башни. Это немедленно напомнило ей о нем - о ночи, когда он бежал. Маленькая улыбка коснулась губ Джейд при мысли, как легко он обошел все тщательно разработанные системы безопасности дворца. И тотчас улыбка исчезла - при воспоминании, чего ему это стоило. И при воспоминании, как она попросту сбежала от происходящего. Не думай об этом. Не думай… но, казалось, только это она и делала все последнее время - думала о нем. Впрочем, это можно было легко объяснить – так как ее задание, в сущности, было связано именно со Скайуокером; уже второй раз за год Мара выполняла его. И конечно же именно поэтому она о нем и думала – никаких других причин. Заполнив свой разум сотней тщетных мыслей и не признавая единственную волнующую ее, Мара вошла в башню, гудящую жизнью даже в этот поздний час. Императорский Дворец никогда не спал – как и сама Империя. Он бодрствовал круглосуточно; необыкновенно интенсивная действительность, существующая внутри, была полностью изолирована от настоящей реальности за его неприступными стенами. Можно было прожить здесь всю жизнь, ни разу не рискнув выползти за пределы основной части Главного Дворца, если бы кто этого захотел. От множества мелких гражданских служащих и дворцового штата мандат попросту требовал оставаться исключительно в пределах дворца, пока они находились на службе у Императора - таким образом создавались целые общины и инфраструктуры, уровень за уровнем, в нижней части Главного Дворца. Башни же были предназначены строго для элиты императорского штата - обеспечивая избранных привилегированным жильем. К тому же в них располагалось рабочее пространство в виде церемониальных и общественных палат, как официальных, так и нет, предназначенных для военных и планетарных лидеров, дипломатов, представителей систем и конечно же Королевских Домов. Все уровни чиновников вышестоящей власти несли службу здесь; ничто не избегало тщательного наблюдения Императора. Несмотря на позднее время, Мара совершенно точно знала, что сессия Суда, проходившего при императорском дворе, еще идет, и Мастер ожидает ее немедленного присутствия. Она шла по коридорам башни ровным шагом, останавливаясь на всех контрольно-пропускных пунктах - как на привычных, так и на новых, застигнувших ее врасплох. Но она отсутствовала четыре месяца – почти столько же, как и Лорд Вейдер - поэтому изменения в системе безопасности ее не удивили; Палпатин всегда был крайне бдителен в таких вещах. Но метод размещения этих новых КПП представлял интерес; они находились не в обычных очевидных местах – входах и специальных караульных помещениях - а в узких проходах и поворотах с плохой видимостью, легко уязвимых точках. И все КПП были расположены так, что в случае перекрестного огня они были прикрыты углами, исключая опасность попадания друг в друга. К тому же наметанный глаз Мары легко определил охранников в штатском, слоняющихся среди персонала дворца, ведя только наблюдение, а не проверяя удостоверения личности. Это смахивало на какие-то партизанские методы, отметила Мара. Несомненно - новый начальник службы безопасности Дворца. Она сузила глаза, мысленно пробегая в памяти список многочисленных имперских офицеров, карабкающихся по служебной лестнице. Джейд могла назвать по крайней мере дюжину оригиналов среди них - но ни один не учредил бы такие порядки. Погрузившись в размышления о личности ее нового конкурента – мастеру всегда нравилось держать руководящий штат в оппозиции друг с другом - она добралась до десятого уровня, где проводился Суд. Миновав еще три новых поста безопасности, Мара вошла в зал для свиты, полный шума и красок; ее незатейливый черный комбинезон выглядел блеклым и серым в сравнении. Однако этот факт никак не влиял на ее положение - обеспечившее ей несколько любопытных взглядов, пока она пробивалась через собравшуюся толчею. Различные разумные существа проводили годы своих жизней в этом зале, шепчась о тайнах, давая обещания и заключая союзы - так ни разу и не получив вход в желанный Тронный Зал. Мара также провела годы своей жизни, блуждая здесь в бесчисленных маскировках, чтобы подслушать эти разговоры для своего учителя. Использование личных автоматических устройств по созданию помех и подавлению сигналов против средств прослушки было обычным делом, особенно в этом зале шепотов - поэтому единственно надежный и практичный способ получить информацию состоял в поиске тех, кто согласился бы обменять ее на малейший шанс их представления при дворе Императора. Сейчас она быстро шла мимо, признавая многих и признанная лишь несколькими - которые были слишком хитры, чтобы делиться этим знанием с другими. У величественных, идущих от пола до потолка дверей она приостановилась - кивнув императорским гвардейцам, несущим здесь постоянную вахту вне зависимости от нахождения внутри Императора. Большего делать не было необходимости; ее приход был отмечен, как только она попала в коридоры наивысшего уровня безопасности, где спрашивала разрешения на вход в Зал Свиты. Если Мастер потребовал ее присутствия, ее пропустят; в противном случае она будет ждать. Помпезные двери распахнулись, и множество голов повернулось ей навстречу, щурясь на ворвавшийся в деспотично-мрачный зал свет - богатые золотом стены засверкали словно всполохами огня; собравшиеся желали рассмотреть нового участника, имевшего привилегию входа в Тронный Зал. Во главе зала находилось возвышение - полукруг из светлого мрамора террасоти, другая половина круга была выложена на полу перед ним; таким образом формировалась похожая на бледную луну окружность. На возвышении, на которое запрещалось ступать без особого позволения, располагался Трон Солнечных Лучей - древнейший артефакт, забранный Палпатином из разоренного Храма Джедаев; восседая на нем, Император и вершил свой суд. Спинку трона – поднимающуюся высоко над головой Палпатина - формировало солнце из литого чеканного золота, края которого расходились оправленными драгоценностями лучами; роскошное золотое обилие ярко сияло во всем своем великолепии даже в сильно приглушенном свете - открывая детально проработанную гравировку. В подножье трона стояла тяжелая скамеечка для ног. Император всегда использовал ее здесь - опираясь ногами на прочную резную поверхность, изображающую галактику, которой он управлял; едва ли тонкий намек. Мара шла вперед, не смотря по сторонам, сосредоточив взгляд и внимание исключительно на своем мастере. За пять шагов до возвышения ее уверенный шаг сбился... Чуть позади, в стороне от трона, гордо и прямо, смотря на нее с безразличным выражением лица, стоял Скайуокер. Он был одет в темный простой костюм, застегнутый сбоку на военный манер, без всякого обозначения звания или каких-либо других регалий, безупречных ткани и покроя, идеально подогнанный и создающий впечатление небрежного богатства, привычного и самоуверенного. Цвета дворцовой ливреи были богаты и насыщенны: ярко-синий для охраны, алый для императорской гвардии; членам же личного окружения Императора - и только им - позволялось носить темно-красный, черный – предпочитаемый Марой, и темно-синий кобальт - который сейчас был на Скайуокере; густой цвет неумолимой полуночи, прерванный только узенькой белой полоской на высоком стоячем воротнике - даже его руки были покрыты тонкими кожаными перчатками. Он наблюдал за ней еще несколько секунд, пока она восстанавливала темп, продолжая идти вперед, а затем его голубые глаза безучастно уставились в сторону, на собранную толпу. Когда Мара достигла бледно-сливочного полукруга, примыкающего к возвышению, она изящно опустилась на колено перед своим мастером и опустила взгляд в мраморный пол, пытаясь вернуть самообладание, прежде чем посмотреть на Императора - хорошо понимая, насколько удивлен он ее неловким замешательством. Она доложила, что ее миссия прошла успешно - публично ее мастер хотел услышать только это - и заняла свое место, встав с одной стороны зала недалеко от возвышения. Никто не сидел в Суде кроме Императора. Никто не приближался к возвышению без его личного приглашения. И никто никогда не стоял позади Императора - кроме нее, Лорда Вейдера, нескольких избранных гвардейцев... и теперь, очевидно, Скайуокера. Следующие два часа она провела, уставившись на Скайуокера и задаваясь вопросом: что это значит? Все закончено, - предположила она. Почему он находится здесь? Что ее учитель сказал своему окружению? Как давно он свободен? Его шрамы поблекли, но по-прежнему были видны - для нее, по крайней мере. Значило ли это, что Палпатин наконец сломал своего джедая? Конечно, да; в ином случае он никогда не позволил бы тому появиться в Суде. Сколько было потеряно? - спрашивала она себя. Ее мастер доверял ему стоять так близко к себе… Сколько же осталось от настоящего Люка Скайуокера? В голову ворвался образ, каким она видела его последний раз, несколько месяцев назад: сгорбленный от боли в сломанных костях, израненный и покрытый засохшей кровью... Она помнила его избитое лицо, когда он повернулся к ней, потерянный и одинокий, уже так много вынесший и прекрасно понимающий, что будет дальше; и глаза, такие выразительные, полностью открытые даже тогда… Сегодня вечером он ни разу больше не посмотрел на нее, ни разу не ответил на ее прикованный к нему взгляд, хотя должен был, наверняка, чувствовать его. Или, может, он потерял все свое внимание в толпе - Скайуокер появился при дворе из ниоткуда и немедленно занял очевидное положение власти и исключительности, ясно выставленное Императором на показ; все должны были перешептываться и сплетничать, безумно желая знать: кто этот незнакомец, что он собой представляет и почему он здесь находится. Она не сомневалась, что всё - каждый аспект его прибытия – тщательно контролировалось Палпатином. От выбора дня появления в свете до лакеев, обслуживающих его гардероб, от его поведения при дворе до размещения у трона. По дворцу должна гулять масса безумных сплетен и предположений. Никто, появившись из ниоткуда, не получал мгновенно такого выдающегося положения и привилегий. Она жалела теперь, что так быстро прошла через Зал Свиты – не узнав последние новости. Множество россказней часто провоцировалось самим Императором, подкидывающим толпе удовлетворяющие его целям факты. Она смотрела и слушала на протяжении всего вечера; Скайуокер стоял прямо и спокойно - однако выглядел изможденным и усталым. Мара рассматривала исчезающие шрамы на его лице, гадая, какую причину привел для них ее мастер - если он вообще это сделал? Иногда десять теорий, придуманных в кулуарах, были намного полезней и действенней, чем одна ложь - или одна правда. Суд шел своим чередом: ходатайства о помощи, об уменьшении непомерных налогов, о разрешении на выработку новых шахт и земель, о получении полномочий на соседних планетах, пустых и населенных, о военных контрактах, о введении или снятии коммерческих ограничений; все это тщательно регистрировалось для дальнейшего рассмотрения. Разрешения и правомочия выдавались только при достаточном стимуле, когда просимое в конечном счете служило интересам Палпатина. Скайуокер по-прежнему оставался статуей, смотрящей с безразличным лицом в центр зала. Если у него и был малейший интерес к происходящему, то он его очень хорошо скрывал. Но он всегда делал так, размышляла Мара, что никогда ничего не означало – этому она научилась. В конце концов Суд завершился, и Император поднялся, чтобы с неискренней милостью прошествовать мимо кланяющихся придворных, приостановившись лишь раз в выражении признательности кому-то конкретно - он часто так делал. Скайуокер следовал позади, на близком расстоянии, держа руки за спиной и глядя перед собой. Когда императорская процессия проходила через высоченные двери, открывшиеся в громадный Зал Свиты, склонившийся в беззвучном почтении, Мара присоединилась к ней вместе с Кордо, мажордомом Императора, и Амеддой, его канцлером; закрывали шествие алые гвардейцы. Выйдя затем в грандиозный, просторный холл, Мара понадеялась наконец попасться на глаза Скайуокера, но как только она подошла ближе, к ней тут же повернулся Император. - Ты преуспела, Мара. Пойди вместе с Кордо в мой главный офис и составь полный доклад. Я позже прочитаю его. И все. Без какого-либо изящества она была отослана. Палпатин продолжил путь к длинной лестнице, ведущей к частным жилым уровням, Скайуокер ни разу не оглянулся. Было уже хорошо за полночь, когда Мара, как можно естественней и небрежней, проходила через элитные жилые уровни, направляясь к Перлемианским апартаментам, бывшим раньше тюрьмой Скайуокера - теперь же числившимся, как его официальное жилье. У главного входа стояло четверо алых охранников, из личного полка Императора. Апартаменты всех вышестоящих лиц охранялись. Для безопасности жильцов, конечно же; для дополнительной страховки. Хотя по какой точно причине это было необходимо в элитном анклаве надежно защищенного дворца, никто спрашивать не хотел. И если случалось, что не пуская посторонних, охранники заодно удерживали внутри самих жильцов, это было просто стечением обстоятельств, не больше. Одно было отличным у апартаментов Скайуокера - в дверях стояла бдительная и настороженная алая гвардия, а не синяя дворцовая стража. Сами двери были открыты – как здесь было принято – показывая тусклую полосу света, идущую из широкого главного коридора за ними. Достав совершенно неуместную здесь копию своего рапорта Императору и стуча по нему ногтями в попытке выглядеть официозной и раздраженной, она уверенно подошла к дверям и кивнула охранникам - полагаясь на свой статус и тесное с ними знакомство, чтобы ее беспрепятственно пропустили. Никто не остановил ее, и она быстро прошла в главный холл, чуть смешавшись, когда из двери в далеком конце коридора случайно вышел обычный дворцовый слуга. Близкий голос слева заставил ее повернуть голову. - Я могу вам помочь, коммандер? - это был высокий и широкоплечий брюнет, старший помощник Вэз Риис. Посмотрев на бюро штата неподалеку от входа, Мара заметила выглядывающего, откинувшись на спинку стула, незнакомого ей второго помощника. В конце коридора, переходя из комнаты в комнату, с любопытством оглядывался слуга. Все казалось странно улаженным, создающим видимость, что такой уклад существует уже давно - и тем не менее некоторая зыбкость и нервозность не укрылись от ее глаза. В комнатах не было видно никакого света, но она знала, где он; и знала, что он еще бодрствовал, размышлял… Риису удалось встать на пути Мары, вежливо протягивая руку, чтобы проводить в комнату ожидания напротив - хотя ему хватило благоразумия не касаться ее. Несмотря на то, что он являлся высокопоставленным чиновником, он никоим образом не имел ее статуса в свите Императора. - Нет, - ответила Мара просто, обходя его стороной и не чувствуя необходимости объясняться дальше, учитывая их разницу в ранге. Однако было интересно, что он находится здесь – насколько она знала, он был бывшим военным спецслужб, телохранителем и адъютантом, его высокий ранг при дворе Императора хорошо отражал это. И теперь, очевидно, его назначили к Скайуокеру. И далеко не обычным личным помощником. Она сразу же подумала о Мовеле, мажордоме Лорда Вейдера - тоже бывшем военном. Но различие состояло в том, что Мовель был абсолютно предан Вейдеру, который сам нашел его и взял к себе на службу; лояльность Рииса так же принадлежала человеку, принявшему его на службу - и это был не Скайуокер. - Вы здесь по официальному делу? У меня нет никакого зарегистрированного назначения, - упорно проговорил он, неуловимо ступая поперек ее движения, чтобы оставаться у Мары на пути. Мара нахмурилась, в голосе начало звучать раздражение: - Нет. Она сделала еще шаг, вновь обходя Рииса и он вновь попытался ступить против ее хода; их своеобразный танец медленно продолжался вдоль широкого холла. - Извините меня, коммандер Джейд, но коммандер не принимает неофициальных посетителей. Я, конечно, сообщу ему, что вы… На сей раз Мара попросту двинулась прямиком на него, и надо отдать ему должное, Риис продолжал стойко держаться. Однако Мара искусно запутала свою ногу между его лодыжками, заставляя того споткнуться назад - когда она в фальшивом покачивании протянулась к нему, чтобы якобы сохранить равновесие, но в итоге подталкивая его еще сильнее. Он крепко схватил ее за руку, намереваясь потянуть за собой, но эти навыки уже давно не практиковались им, тогда как Мара интенсивно тренировалась фактически всю свою жизнь по сей день. Это был изощренный балет скрытого боя, и как бы хорош ни был Риис, Мара справилась с ним за несколько секунд, а затем, пробормотав быстрое и бесхитростное извинение, продолжила свой путь вглубь апартаментов, пока Риис что-то выкрикивал запоздало спешащему второму помощнику. Мара находилась уже на полпути по коридору, собираясь свернуть в частную столовую, когда что-то заставило ее повернуться налево к чуть приоткрытой двери кабинета и, несмотря на темноту внутри, она поняла, что Скайуокер был там. Внезапно сомневаясь, что делать дальше, Мара остановилась - нужно ли ей постучать? Конечно же он знал о ней, даже без всей этой суматохи в холле… В конце концов, видя, что Риис поднимается на ноги, она ступила внутрь темной комнаты, шепча его имя: - Скайуокер? Люк? Странно, несмотря на беспорядок снаружи, он все же стоял спиной к двери, пристально глядя на далекие огни бесконечного города, никак не отреагировав, когда она сделала еще один неуверенный шаг во мрак. Темный идеально подогнанный под его фигуру мундир был снят, и его безупречно чистая белая рубашка с высоким воротничком, казалось, ярко светилась в свете тусклых огней. Он полуобернулся, и глаза Мары поймали слабый блеск металла на его бедре. Она быстро взглянула вниз, поддавшись пришедшей в голову мысли - которую она фактически тут же отклонила... Но нет! На его бедре… висел лайтсейбер. Темный и матовый, сделанный из чистого перенниума - судя по цвету сплава; гладкая гравированная поверхность была тонко инкрустирована сливающимися вставками из белого и желтого золота. По наконечнику можно было сказать, что он уже использовался - хотя Мара была уверена, что Скайуокер получил сейбер новым. Как и во всем остальном, Палпатин одаривал своего джедая, посылая тонкие сообщения даже в таких вещах; новое начало, новая жизнь. В голове немедленно возник вопрос: насколько сильно должен быть уверен в нем ее мастер, чтобы позволить ему такое оружие… И наконец осознание реальности ударило по ней - понимание того, кем он является, понимание того, что собой представляет. Поскольку такому подарку могло быть только одно объяснение. Она все еще смотрела на сейбер, когда Скайуокер заговорил: - Да? - ровный тон и лицо, покрытое тенями, не отражающее ни радости, ни раздражения на ее вторжение. Внезапно растерявшись и не зная, что сказать, Мара подняла глаза. Она вообще не знала точно, зачем пришла – она только знала, что должна прийти. Ища от него какого-то признания или приветствия, она сделала еще один неуверенный шаг. Все время, что Мара знала его, он всегда облегчал для нее такие ситуации - будучи открытым и дружелюбным даже в самых жестоких обстоятельствах. Сейчас она пыталась найти что-нибудь - хоть что-то - что позволило бы ей узнать в нем человека, которого она знала… но он ничего не выказал ей. Нерешительно она взглянула ему в глаза: - Я… хотела… удостовериться, что ты в порядке. Он знал правду… должен был знать. Скайуокер оставался спокойным и замкнутым, с полностью лишенным эмоций лицом; голубые глаза стали темными при слабом свете, а голос прозвучал ровно и бесстрастно: - Все хорошо. Спасибо, коммандер Джейд. Коммандер Джейд. Только однажды за все время, что она знала его, за все долгие часы и бесконечно тянущиеся дни, что они провели вместе в вынужденной компании, за все ужасные и безжалостные испытания, которые он переносил, когда его бросили в камеру, только однажды он назвал ее по званию. Сейчас он смотрел, просто смотрел на Мару, не делая больше никакого движения, даже не поворачиваясь к ней полностью. И когда она застыла, чувствуя себя прикованной к месту и судорожно ища, что еще можно сказать, чтобы пробиться к нему, он отвернулся, вновь уставившись на город вдали. И Маре осталось только смотреть на его спину, в полной растерянности. - Ты… кажешься… Он не повернулся к ней, никак не реагируя на ее сбивчивые слова. Ей хотелось, чтобы он закричал, обвинил ее - даже это было бы лучше, чем такая безучастность, полностью лишенная какого-либо интереса к ее внезапному приходу. Если бы он осудил ее, она по крайней мере могла бы защититься, объяснить ему, получить какую-то надежду на прощение, принятие. Она мысленно протянулась через безмолвную пустоту, пытаясь найти их несомненную интуитивную связь. Что-то - какой-нибудь намек, скрытую тень на эмоции, на эмпатию - что-нибудь, что было бы похоже на Люка. На ее пути встали непроницаемые, обернутые вокруг него щиты. Броня. - Все хорошо, спасибо, - повторил он все тем же ровным голосом, по-прежнему не поворачиваясь к ней. - ... Я… думала… Что она думала? Реально, что? Теперь, стоя здесь, перед ним, зная, кем он стал и на что был способен… Мара фактически беспомощно заикалась, потому что мысли разбегались от нерешительности – когда она не имела больше понятия, на что надеялась, что чувствовала и что хотела. И прежде чем она смогла составить хоть какое-то связное предложение, в комнату ворвался Риис с двумя охранниками позади. - Сэр... - проговорил он, затаив дыхание. - А, Риис, - невозмутимо произнес Скайуокер, так и не поворачиваясь, словно это был нормальный способ вхождения в комнату. - Коммандер Джейд как раз уходит. Возможно, вы могли бы проводить ее. Мара в изумлении повернулась к Люку, открыв рот, чтобы возразить… Он не дал ей такой возможности. - Спокойной ночи, коммандер Джейд, - произнес он, все так же вглядываясь в темноту и остро жаля ее окончательностью своих слов. Любая возможность продолжить разговор была фактически отнята присутствием Рииса; расстроенная и выбитая из колеи Мара направилась к выходу, размышляя, доложит ли покорно этот адъютант Императору о ее маленькой опрометчивости. Размышляя, определил ли этот разговор рамки ее отношений со Скайуокером. *** Как оказалось, увидеть Скайуокера было очень трудно, увидеть одного - практически невозможно; Палпатин охранял свое новое чудо со всей ревностью, удостоверяясь, что ни с ним никто не разговаривал, ни он ни с кем. Иногда Мара видела его в личных апартаментах Императора, когда их обоих туда вызывали, или в Суде, когда он входил туда в свите Императора, не смотря ни направо, ни налево, идя сразу позади своего Мастера к возвышению и ожидая всегда следовавшее приглашение встать около трона. Она никогда не замечала, чтобы он носил там лайтсейбер, однако часто видела, что он носил его в присутствии Императора при различных частных обстоятельствах; к тому же Палпатин ежедневно приходил на его тренировки в учебном зале. А это значило, что в Суде он не носил сейбер не из-за нехватки доверия; было совершенно ясно, что это сознательное решение со стороны Императора, для которого у того обязательно имелись причины, даже если Мара их не понимала. Естественно, все при дворе изводились любопытством в попытках узнать, кто он. Безрезультатно конечно же - Палпатин позаботился об этом. Никто даже не знал его имени. И не узнают - Маре лично была поручена задача уничтожения каждого упоминания о нем из всех существующих данных. И последние несколько месяцев она провела, перебираясь из одного внешнего региона в другой, с одной пыльной планеты на другую, обеспечивая, чтобы все файлы и другие материальные сведения, ссылающиеся на Скайуокера, независимо от того, насколько маленькими или частичными они являлись, были уничтожены без возможности восстановления. В конце своей миссии она объединила несколько уже активизированных команд, чтобы проникнуть в строго охраняемую разведывательную систему ботанов - единственный надежный источник по-настоящему независимой информации в Империи - проверяя, что все детали, подкинутые к ним «Черным Солнцем» несколько месяцев назад, были на месте, и что любые остающиеся независимые разведданные, кроме нескольких незначительных ссылок на имя Люка Скайуокера, исчезли. Не должно было остаться ничего; ей было приказано проделать идентичную работу еще за несколько месяцев до того, как она встретила его - еще до того, как он прибыл во дворец - работая с независимыми источниками информации. Большинство данных, указывающих на него, было уничтожено еще тогда. Оставались лишь маленькие ниточки, проследив которые, понять что-то полностью было невозможно. Теперь были только слухи. Направленные в нужные уши и легко распространяющиеся сплетни - фактически превращающиеся в паранойю. Только фанатично преданная императорская охрана, стерегущая его в камере под дворцом, и несколько высокопоставленных личностей знали правду о нем; и ее мастер сделал все возможное, чтобы подчеркнуть свое желание их молчания по этому вопросу - в этом она была уверена. Он стал тайной, загадкой. Тенью. Точно такой же, как она.