Ну, допустим здрасти...

- Где ее черти носят? - в очередной раз посмотрев на часы, чуть не плача, сказала мама. - Время уже два часа ночи, - опять взглянув на своё запястье, будто за несколько секунд должно было что-то измениться, Майли продолжала мерить гостиную шагами. - Ты ей звонила? - поинтересовалась Констанс, спокойно сидя на диване. Она тоже переживала за свою внучку, хоть и не подавала виду, ведь за все это время она увидит ее впервые. Всю дорогу до маленького городка Сими-Вэлли, где жили Майли и Хелена, Констанс ехала молча, не обращая внимания ни на своего водителя, который был злым из-за пробок и лихачей, нарушавших правила дорожного движения, ни на то, что вокруг неё. Она даже не заметила как яркое утреннее солнышко сменилось луной. Всю дорогу она думала о своей внучке, продумывала то, что скажет ей при встрече. И даже сейчас, когда она уже сидит в гостиной и ждёт Хелену, эти мысли не выходят из ее головы. А что, если они не поладят? А что, если они и с Ше, и с Джеем не уживутся? А что, если весь этот план всего лишь очередная ошибка, которую она совершает? Слишком много вопросов, но нет ни одного ответа. И это ее раздражало больше всего. Констанс любила все держать под своим контролем, и окружающие думали, что это у неё легко получается, но как бы не так. Держать все под контролем и делать вид, что все под контролем - это две разные вещи. К сожалению, вторым она пользовалась гораздо чаще, чем первым. Наконец, тот самый, долгожданный и волнующий до дрожи в коленках стук в дверь. Сейчас это свершится, и пути назад уже нет. Майли поспешила открыть дверь. - Шериф Гордон? - удивилась женщина, увидев полицейского на пороге. Но большее ее удивление вызвала я, когда она увидела меня прикованной наручниками к мужчине. Я еле стояла на ногах, поэтому шериф придерживал меня за плечо. А я смутно помню, о чем Гордон и моя мама разговаривали. Наверно, он рассказал ей, где меня нашёл и что я натворила. Хотя я опять ничего такого не сделала, просто все придираются ко мне. Мы всего лишь с Брэндоном, моим другом, напились и решили стать проститутками. Ну, я проституткой, а он проститутом или как там его. Но нас не взяли, поэтому мы решили поджечь там все к чертям собачьим. Да, у меня слабость к огню. У каждого свои тараканы в голове. Но ведь у нас ничего не получилось, зачем наручники то одевать?! Ах, да, точно, я же ещё сотрудника полиции чуть не избила... Что-то совсем вылетело из головы. Ну, тогда все понятно, претензий больше нет. Не знаю, что мама сказала Городону, но тот все же расстегнул наручники и "вручил" меня в руки Майли. Мама, закрыв дверь за мужчиной, перекинула мою руку через свою шею и повела в гостиную. Там, на диване, сидела какая-то женщина и, увидев меня, встала и начала рассматривать меня с ног до головы. В ее взгляде были печаль, сочувствие и жалость. Ну уж нет, жалеть себя я никому не позволю, поэтому пусть идёт нафиг. Я хотела сказать, чтобы она пошла нафиг, но у меня, к сожалению, не получилось. Мама бросила меня на диван и глубоко вздохнула, пряча глаза от женщины. Я ее где-то видела. Точно видела, но вот только где? Ладно, плевать. Я сейчас не в том состоянии, чтобы напрягать свои извилены и пытаться достать что-то из своей памяти. - Не переживай, Майли. Все хорошо, я все понимаю, - женщина пыталась успокоить мать, трясущуюся от волнения и стыда за свою нерадивую дочурку. - Привет, Хелена. Я, конечно же, понимаю, сейчас не лучшее время для знакомства, но нам нужно уехать максимум через час, чтобы успеть приехать в Лос-Анджелес к часам трём дня. Меня зовут Констанс, я твоя бабушка. Сможешь сама подняться и собрать вещи? - тихо произнесла женщина. Хм, по виду и не скажешь, что она может быть "бабушкой". Нет, конечно, у неё были морщинки на лице, но она была очень ухожена и выглядела даже по лучше многих двадцатилетних куриц. - Моя бабушка? - промямлила я. - Дай поцелую, - закричала и кинулась обнимать женщину. Та, в свою очередь, стояла и не шевелилась. Она ожидала чего угодно, но точно не этого. - Хелена, сядь, - схватив опять за плечо, мама усадила меня обратно на диван. - Вы сидите тут, а я пойду сама соберу твои вещи, - Майли быстро вышла из комнаты, оставив меня и Констанс наедине. Ох, это неловкое молчание. Хотя уж лучше так, чем тупые расспросы о моей жизни, которой у меня нет. Я просто сидела на диване и пялилась в потолок. Поскорей бы уже все это закончилось... Я не хочу находиться здесь. Нет, я имею ввиду этот дом, город или страну. Я хочу уйти с этой планеты, далеко-далеко. Да вон, хотя бы на марс. Уж лучше, чем этот гребанный мир со лживыми людишками, которые готовы бросить все, а главное всех ради себя любимого. О Боже, Хелена, такие дебильно-философские мысли могут приходить к тебя только по пьяни. Да, ты явно перебрала. Но это меня не успокоило, в голову продолжали лезть разные мысли, я даже придумала идеальный план, как красиво покончить жизнь самоубийством. Когда я пьяна, я философ-самоубийца. Идеальное сочетание. Надо будет как-нибудь записать свои мысли, чтобы, когда протрезвею, хорошенько поржать. Эту тишину так никто и не посмел нарушить. Единственным звуком в этом доме было копошение мамы наверху, и то оно быстро закончилось. Буквально через несколько минут спустилась мама с огромным чемоданом и вышла на улицу. Эта женщина точно хочет, чтобы я поскорее уехала. Фи, как не прилично! Не без помощи моей новоиспеченной бабушки, я вышла на улицу. Водитель и мама помогли усадить меня в машину и все... Дальше я ничего и не помню. Были только обрывки фраз, туманные образы. Похоже до Лос-Анджелеса я доеду быстро, без лишних разговоров о моей жизни и вопросов типа "Как ты до этого докатилась?". Надо по чаще так напиваться... Хотя, куда там чаще?! Блин, а я же хотела расспросить о моём отце: кто он, что он, как он? Я же ведь даже имени его не знаю. Ну, раз уж так вышло, разберемся на месте.