«Оставь мне, пожалуйста, коробочку со сладостями и кисточки. А молоко с печеньем – на тумбочке.
Мои друзья тоже хотят поздравить тебя и попросить кое о чем.
● Привет тебе, Санта Клаус! Это пишит Америка. Весь год я был хорошим мальчиком, помогал соседям и кушал овсянку. Подари мне, пожалуйста, новые санки, чтобы я смог делать добро еще быстрее.
● Дорогой Отец Рождества. Обращаюсь к тебе я, Англия, и поздравляю тебя с праздником. Подари мне чехольчик для бровей, а то в Европе ужасно холодно.
● Mon buon камрад Пэр Ноэль, пришли мне теплые носочки, ибо снег очинь холодный. С амуром, Франциск.
● Наш хароший Вайнаман, Вайнахцвам рождественский дедушка, подари нам королевскую мантию и новые трусы. Вечно твои Пруссия и Германия.
● Мыколаша, подари мне набор для рисования и куклу Барби. Польша.
● Я хочу самокат и пестик. Испания.
● Дед Мароз, спасибо, что прилетел ко мне. Дай мне сил на грядущий год и собачку. Россия»**
Часть 1
1 января 2015 г. в 04:29
- Веее, Дойцу, кому мне написать письмо: Баббо Натале или Санта Клаусу? – невинно хлопал глазами Италия, склонившись над пустым листком бумаги. - А кому ты собираешься писать?
- Что за ребячество? – Неодобрительно покачал головой немец. – Санта Клауса не существует, ровно как и Натале и прочих национальных героев Рождества.
- Но он существует! – горячо возразил Варгас, смерив друга обиженным взглядом. – Он оставляет подарки под елкой и выпивает молоко, которое мы ему оставляем.
- Не хочу тебя огорчать, но это был переодетый финн.
Тем временем, в гостиную к «неверующим в Санту», а точнее, к одному «верующему» и одному «неверующему», зашел Пруссия, ехидненько улыбаясь и запуская руку в пачку с печеньем.
- Добрые господа, не хотите ли поговорить о Санта Клаусе, подаркодарителе нашем?
- Не мели чушь, Гилберт, Санты нет, - вновь парировал Людвиг, в очередной раз бросая небольшой мячик о стену и ловя его.
- А-хааа! Еретик! Спейн, к тебе посетитель!
- Инквизиция вроде не по теме Санты, - постарался возразить Испания, но тут же был вытолкан из комнаты прочь. - Но ведь ты...
- Я тебя не звал, пшел прочь.
- Но ведь только что…
- Тебе показалось, мистер Торквемада. Кыш, а то кадило заберу.
- Эй! Это уже переб... Ай! Ай, ай! Перестань!
- А ты гляделки не таращь, умник-который-не-по-теме-Санты, - в Антонио полетел очередной крекер.
- Я ведь очень страстный!
- А я ведь очень Гилберт, кыш! - Гилберт отмахнулся. – Но если что, я тебя позову.
- Что вы тут устроили новогоднюю инквизицию? – незаметно к компании присоединился третий член партии «бэд трио», изрядно уже помятый и с винным перегаром. – Ясное дело, Санты нет. Есть только великий и могучий Пэр Ноэль. – Гордо прохрипел француз, отшвырнув свою верную спутницу жизни – винную бутыль – куда подальше.
- Братик, ведь твой отец Рождества почти каждый год напивается до того, как начинает дарить подарки, - проскулил из-за стола Италия, смущенный таким количеством еретиков.
- Кстати о подарках, - поднял указательный палец вверх Антонио, хрумкая крекером. – Вы уже обзавелись рождественскими дарами?
- Ну, это как сказать. Чисто теоретически - да, чисто практически - нет, - начал Людвиг. - Также, если учесть погодные условия, разные возможные ситуации, при которых...
- Ой, все, - «вежливо» перебили немца, - вот у Меня Великого все готово. Осталось только деньги найти.
- У меня тоже, - кивнул головой англичанин, удобно расположившийся у камина, - осталось только найти, что подарить.
- На твоем месте я бы подарил Бонфуа здоровую печень, ну да ладно.
- Эй! - донесся возмущенный возглас последнего.
- Ну а что? - пожал плечами Байльшмидт и вновь шепнул Артуру: - Наколдуй ему.
- Я лучше ему револьвер подарю, - лишь фыркнул в ответ англичанин. – Быстро и без нервов.
- Попробуй только – и получишь от меня бомбу в коробке, - парировал француз.
- Какая мне разница? Я все равно выкидываю твои подарки.
- Очевидно, в прошлом году ты изменил себе и оставил подаренную мной повареную книгу.
- Я топил ею камин, чтоб ты знал!
- Веее, Дойцу, мне страшно! – взвизгнул Италия и, быстрее чем Франциск выговорил "р", спрятался за немцем, обхватив туловище онного.
- Уже бы должен привыкнуть, - пробурчал Людвиг, расцепляя обхватившие его корявки. - И не делай так, уже какой раз прошу.
- Но мне страшно.
- Если что, я ставлю на Англию! - оживился Гилберт, предвкушая очередную перепалку. Но тут же прикусил язык – к нему в возмущении развернулся Франциск.
- Ах так! Да как ты можешь?! Я твой лучший друг!
- Ну, пиво мне тоже лучший друг, но оно не жалуется, когда я ему изменяю со шнапсом. Или вот… глянь на Спейна.
- Что, "мистер Торквемада" понадобился вновь? Снова выручать твою задницу? - уже оживился и "выгнанный" из комнаты пару минут назад Антонио.
- Нет, просто делать вид, что ты рад меня видеть, - шикнул Гил, все продолжая смотреть на французского блондина и не глядеть на испанца. Но все же глянул. А потом коснулся его лица и медленно повернул голову Спейна в другую сторону: - Таким фейсом только колораду пугать. Лучше не смотри на меня.
- Благодарствую, теперь буду смотреть на тебя еще больше, сладенький, - хихикнул Спейн, но ради своей безопасности пересел к англичанину. Ну и к камину. Так теплее.
А между тем перепалка обещала продолжиться и как раз около камина, где Франция и Англия от души раздавали друг другу рождественских люлей. Рождество ведь еще не наступило,верно? Отмаливать грехи можно после.
И ставил бы Гилберт свои несущесвующие деньги дальше, но столь атмосферную обстановку потревожил внезапный стук в дверь. Не дождавшись ответа, посетитель сам открыл дверь. С ноги.
- Как детишек много в зале!
Славный праздник будет тут!
Значит верно, мне сказали,
Что меня ребята ждут!
Становитесь-ка ребятки
Все скорее в хоровод.
Пляской и весельем
Встретим с Вами Новый год!
- Брагинский, ты чего тут забыл? – отвлекся от своего благого дела Артур. – У тебя же Новый год 31-го, чего ты 23-го пришел?
- Я, может, с вами хочу отпразновать Рождество, - невинно улыбнулся русский и вальяжно уселся во второе попавшееся кресло.
- Так ты ж вроде православный: крест носишь, иконы целуешь... – нахмурился англичанин. – Иль отрекся уже?
- Я те отрекусь, гнида, - с неизменной улыбкой проговорил Ваня. – Есть повод отпраздновать, так почему бы и нет? Я и Хануку праздную.
- Практично, - согласился Людвиг, запуская мячик уже в стену напротив. - А ты что, Арти, - немец усмехнулся, зная о том, как англичанин не любил такое коверканье своего имени, - уже хотел завербовать Ивана в свою паству?
Брагинский продолжал мило улыбаться, но взглядом посылал Англии "дружеские" предостережения. Тот благоразумно решил промолчать. Потом подошел, поймал мячик Людвига и запустил обратно блондину. Но поскольку Кёркленд был менее силен в точности, мячик попал в стену около немца, отскочил от нее, стукнувшись о сервант напротив, чуть не выбил в нем стекла и целенаправленно полетел в направлении стола. Спустя пару секунд послышался неслабый стук чего-то о дерево и сдавленное "Ааай!".
- Веее, не надо меня бить! – Италия развернулся ко всем присутствующим, потирая ушибленный лоб и ища взглядом своего обидчика. Англия благоразумно кивнул на сидящего неподалеку Францию, о чем-то толковавшего в своей "бед-гоп-компании".
Только бедный итальянец открыл было рот, Артур крикнул "Паста!", и всю боль несчастного как рукой сняло. Довольный собой, Кёркланд только хотел сесть в кресло, как за окном послышался какой-то вой. Так, полу-сидя, полу-стоя, он и замер.
- Э-э-э... Это волки?
- Это паста! – Англичанину вновь захотелось въехать Италии. Только уже специально, и взять всю вину на себя.
- Не злись, бровастик, - улыбнулся Гилберт, - это уже клиника.
- Неплохой сериал, кстати, - заметил француз и цокнул языком. Казалось, внезапному шуму он вовсем не удивился. Напротив, будучи единственным вменяемым (как он сам полагал) человеком, Франциск приоткрыл дверь и выглянул на мороз.
- Тут Альфред с шишкой, - усмехнулся Бонфуа, втаскивая в дом замершего американца вместе с санями. – Видимо, врезался в дом, pauvre garçon.
- О, это мой подарок! – радостно захлопал в ладоши Иван. – Как быстро Дедушка Мороз меня услышал!
- И меня твой Дед услышал, - довольно расплылся в лыбе Испания после того, как Гилберт чуть не навернулся в камин. Да. Вот прямо в камин. - Полешко, вехех.
- Кто меня вызывал?
- К счастью, не я, - буркнул Англия.
- Эй, шалун по вызову, - тут же подал голос Гилберт, цепляясь за испанца, который всевозможными способами пытался отнять свою ногу от прусских лап.
- Хеп, тыкалки свои прочь!
- Ша, паелья. Так вот, Феликс, ты как считаешь: есть Санта Клаус, Дед Мороз, Пэр Ноэль и прочие? Только думай хорошо, от этого зависят твои подарки.
- Ты подаришь мне свитер? - уже предвкушал Лукашевич.
- Я подарю тебе орехочистку в любом случае. Но сейчас не об этом. Ну так как, существует?
Поляк с минуту подумал, потом кивнул:
- Ну, Светый Мыколай существует, да.
- Что за пассаж! – Никак не унимался француз. – Нет никакого Мыколая, Мертвеца Мороза и прочих, - для пущего эффекта Бонфуа даже насупился. – Если хотите проверить, извольте.
- Лягушатник дело говорит, - впервые за весь вечер согласился с французом Артур. – Устроим засаду на этого добродетеля. Или английскую разведку пошлем...
- От которой толку меньше, чем от твоей пустой болтовни, - пробормотал русский.
- Значит, через два дня мы узнаем, кто убийца! – гордо воскликнул Антонио. – Ну, добродетель, не суть важно!
- Веее, но ведь до того, как Баббо Натале к нам придет, нужно для него подготовить приятный сюрприз, - радостно протараторил Италия, хлопая в ладоши. – Он правда обрадуется молоку и печенью!
- Ша-ша-ша, я вас умоляю! Еще готовить печенье для неизвестно кого, чтобы оно сохло? - теперь уже встрял Людвиг. - Вот если б для...
- Того-Кого-Нельзя-Называть, - мечтательно протянул Гилберт, как всегда вежливо перебив брата. Но немец продолжил:
- Ой, к черту вас! Мы просто впустую тратим время!
- Да, а могли бы пойти за подарками, веее.
- Вот и иди сам в одиннадцать ночи, я не собираюсь отшкребать тебя от очередного столба, который "ой-вы-посмотрите-тут-холодно-почему-бы-не-приложиться-к-нему-языком?".
- Не кипятись, пивасик, - невинно улыбнулся Брагинский и повернулся к Варгасу: – Сейчас действительно поздно, завтра все успеем.
- Хм... что ж. Тогда решили, - стукнул в очередной раз мячиком немец. – До Рождества осталось почти ничего, оно ведь уже послезавтра. Не люблю, когда у вас все так неорганизованно.
- Не "неорганизованно", а хаотично! - заступился за весь царивший в комнате бардак альбинос. – Творческим людям – творческий беспорядок. Даешь беспорядок! А также... Эй, Франц, не двигайся!
- Аристократ, - шепнул испанец Гилберту, пока тот расчесывал белокурые пряди француза. Людвигу же оставалось только... Нет, даже удивляться он уже не мог - настолько привык ко всему подобному.
- Почти. Просто ленивая жопель, - буркнул в тон альбинос. И Бонфуа ойкнул в очередной раз:
- Ай, я же сказал, аккуратненько! Не хочу, чтобы они спутались!
- Так купи себе расческу, и хватит вечно брать мою!
- Ну же, Гилберт, я ведь знаю, тебе нравится! - промурлыкали в ответ.
- Мне понравится, если я нечаянно расчешу и твой скальп, но увы. Посему сиди и ша!
- Да ты романтик.
- Сам такой. - Насупился Гил, ну а потом тихонько добавил: - На самом деле - каких свет не видывал.
Послышалось кряхтение - это Кёркланд поднялся, а точнее, вылип и отлип с кресла.
- Ладно, голубки, курлыкайте тут, я пошел швартовать корабль своей бодрости в своей гавани сна.
- Нам всем уже пора... эм, швартоваться, - посмотрел на часы Германия. Он уже порядком устал от сей вдохновленной беседы и теперь предвкушал сладкий сон. Да и остальные тоже начали потихоньку расходиться. Артур, Иван, Феликс, Вене… нет, Италия остался здесь, дабы делить постель с Людвигом (ох, как это прозвучало. Ну а что, раз пожаловали нежданные гости?). Бэд трио тоже высказало желание остаться, а Карьедо даже заявил, что если в доме не найдется лишней кровати, он заснет прямо на коврике у камина. Мужик сказал – мужик еще не заснул. Бонфуа смеялся, пока самый продуманный прусс выбирал кровать получше. Завтра предстоял трудный день, полностью посвященный подготовке к празднику.
Ну а Альфреда так и оставили где-то там, где и бросили в отключке, а именно - почти в прихожей. О нем просто-напросто забыли, как только народец заметил, что француз потихоньку открывал очередную бутыль вина. Ну, так уж получилось.
Пруссия на самом серьезе предлагал своему брату еще забраться в камин, дабы отделаться от настырного итальянца, и, взвесив все "за" и "против", Людвиг сначала решил в пользу камина. Но нет.
Бедного испанца вжал в спинку дивана уже наглый оставшийся "бэд-дует": один пытался умоститься поудобнее, другой – не давал первому этого сделать чисто из вредности. Они, видите ли (как выразился Байльшмидт), "соблаговолили уступить гостям свои покои". Теперь каждый, наверное, об этом жалел. Особенно, несчастный задавленный Антонио на диване. И никто ведь не хотел спать на полу!
Остальные же улеглись более-менее. И вот свет в доме, наконец, погас. В комнату заглядывала луна, за окном падал пушистый снег, звезды ярко горели на темном полотне неба и...
- Это моя нога!
- Тшш, каналья!
Все спали.
Едва только на морозном небе появилась розовая полоса рассвета, а маленькая стрелка часов остановилась на семи, из сна раньше всех решил выйти Америка и высказать свое запоздалое мнение о происходящем.
- Э? Где я? – сыпал риторическими вопросами Джонс, в беспокойстве бродя по дому. – Который сейчас год? Который сейчас час? Почему все спят? – недоумевал он, оглядываясь по сторонам. – Нет, серьезно, что тут было? Эй, я спрашиваю,что тут было! Come on, guys подъем!!! – закричал американец, умудрившись попинать валявшегося уже на коврике Гилберта и чуть не наступить не споткнуться о ногу Вани, что мирно покоилась на спинке дивана.
- Ах… ты ж… несчастный..., - с каждым новым словом Гилберт, которого изрядно напрягали крики Альфреда, постепенно просыпался, - очкастый... американский... кускусик! Я проснусь, тебе мало не покажется! Да ты восхвалять Меня будешь! И проклинать тот день, когда встретился со Спейном! - вероятно, это был передел утренних ругательств. - Спейн?
Секундную тишину прорезал китовый храп.
- Хм, поддувает чет, - будто ни в чем не бывало, - дай одеяло. Живо! - приказал Байльмишдт, не открывая еще глаз. По крайней мере, Франция мог ликовать - за ночь он умудрился столкнуть альбиноса на пол.
Тем временем Джонс всех благ не слышал, а обращенных к нему приказаний тем более, и все бродил по дому, не забывая протаранить кухню. Вот и умолк. На добрых двадцать минут. Пока не донесся новый крик - на этот раз уже сонного Феликса.
- Он сожрал мой йогурт! Он. Сожрал. Мой... А, хотя погодите... Не, эт не мой. Фра-а-анц, он сожрал твой йогурт! - как можно "громче" (надрывался, бедный, шепотом) оповестил Лукашевич это сонное царство. И с чистой совестью исполненного долга пошел и помог дожрать оставшиеся йогуртинки, беседуя с Джонсом и попутно рассказывая "какого черта он тут забыл" да и о ситуации в целом.
Десять минут спустя
- Да ты что?! Серьезно? Они не верят в Санту?! И я на санях сбил оленя? И въехал в бабушку? И в ваш дом? – все недоумевал Джонс.
- Да, а еще ты просил меня стать твоим наследником, ты был убедителен... Я не хотел тебя огорчать. Ты так просил.., - с неподдельной искренностью вещал поляк, выбрасывая три йогуртных баночки.
- Оооох, - сдавленно проскулил американец, хватаясь за голову.
Очередной визг отвлек эту парочку и заставил проснуться уже весь дом. Это Пруссия, наконец, проснувшись и растолкав Испанию, вместе с испанцем аккуратно подняли белокурого француза и пожелали ему доброго утра, на радостях вкинув лицом в сугроб.
- Канальи, да вас вздернуть нужно за такие выходки! – негодовал француз, благо, пока без ласкающих слух французских ругательств. Но только пока, ибо ржущие, словно гиены, Спейн и Гил – не самое хорошее явление.
- А по-моему это норма, - сонно протирая глаза, пролепетал русский, глядя на всю эту утреннюю идиллию. - Только в снег должен был лететь Америка. Желательно в трусах. И с последующим закрытием дверей на ключ.
- Good morning. Чего вы так рано подскочили? – не забыв пожелать всем доброго утра, Артур, однако ж, хмурился.
А где-то в радиусе подушки мирно сопел в две дырочки итальянец. Шум его совсем не побеспокоил.
- Рано? – Вышел из ванной Людвиг, перекидывая полотенце через плечо. – Да ты время видел? Восьмой час! Мы же проспали все к чертям! Эй, подъем! Пора поднимать веки! – Теперь пришла и очередь Италии ощутить всю жесть утреннего пробуждения. Немец сказал - немец сделал. В итоге все закончилось более-менее мирно: итальянца лишили одеяла (под его же крики: «Не поднимайте мне веки, пожалуйста, веее!») и потащили за ногу с теплой постели прочь. И только.
- Меня разбудила какая-то чудная сила, - бормотал все еще сонный Ваня.
- Эй, это не я! – заранее решил предупредить Кёркланд.
- Это туалет был, да, - согласился Брагинский, поспешив в освободившуюся ванную.
- Да вы олени! - Все никак не мог успокоиться Бонфуа, укутываясь в третий слой пледа и топая на кухню. Бедный француз, и тут его ждало очередное огорчение в виде фейсов Польши, Америки и давно уже сожранного завтрака. Но все это он узнает потом. Потом. Через...пять, четыре...
Снова визг.
Тем временем Гилберт с Антонио никак не могли прекратить смеяться. К их тусовке подключился и Артур, наблюдая за негодующим Франциском.
Потом наступило время завтрака.
- Овсянка, сээээр! – торжественно объявил Пруссия, снимая кастрюлю с плиты. Ну, и пошел по кругу, первым уделив внимание англичанину.
- Овсяночки? - Фиг знает почему, но альбинос включил грузина:
- Вкусный, маладой, свежий, дарагой, паверь мне!
Только с поля и степей!
Налетай же поскорей!
А не то все разберут,
Будешь ты кастрюлю мыть, - половник с кашей уже коснулся тарелки. Но Кёркланд решил заранее уточнить:
- А ты положил туда масло?
- Нет, только кровь единорога. Скажи спасибо, что еще не плюнул. Приятного аппетита, лапусик, - и Гилберт, плеснув от души в тарелку англичанину каши, пошел дальше, к своей новой "жертве" утреннего разноса, оставив Артура с отвращением на лице.
Следующей жертвой по иронии судьбы оказался испанец. Хотя Тони не сопротивлялся, ибо любое слово могло быть использовано в пользу полета в снег или в камин.
- Тащи колбасу, снегурочка, - получив свою порцию завтрака, зевнул русский.
- Вон она в углу сидит, - указал альбинос на расстроенного из-за убийства йогуртов Франциска, что, поджав ноги под себя, со всей вселенской тоской уткнулся носом в темный угол и ушел в свою обиду.
- Опаа, овсянка, - Америка по ходу был единственным, кто был рад завтраку просто потому, что его готовил не Англия.
Завтрак прошел вполне спокойно. Гораздо оживленнее проходили дебаты на тему "Кто будет отскребать остатки каши и мыть посуду". Порешали, что такую ответственную миссию нужно доверить Людвигу.
Вот если бы под ногами вечно не крутился Италия... Хотя нет, в этот раз он там не околачивался, благоразумно увильнув в гостиную и вновь засев за письменный стол.
- Эй, паста-пицца-пепперони, что ты там строчишь? - англичанин, проходивший мимо, склонился над итальянцем, в удивлении подняв все десять рядов своих шикарных (брежневских) бровей гейши. Но тут же удивился еще и тому, с какой настойчивостью Варгас пытался закрыть руками лист и отогнать от себя его - Артура.
- Это... Это письмо Баббо Натале, веее. Ты не должен его видеть! Его никто не должен видеть, кроме Баббо Натале!
- А, вашего итальянского Санты? - подоспел рядом и Америка. - Я так рад, что наш итальянский друг верит в Санту! Еще остались неразвращенные правильные умы к Рождеству!
- А звучит так, будто "ой-дорогая-посмотри-в-холодильнике-еще-холодец-остался-будешь?" - хмыкнул Брагинский.
Америка отмахнулся.
- В любом случае, это здорово.
- Есть холодец?
- Нет! Что некоторые из вас...
- Еретиков!
- Спейн! ... некоторые из вас еще верят в Санту! Так мы еще больше сохраняем прекрасный дух Рождества!
- Хм, так ты говоришь Италия пишет письмо своему Санте? - донесся с кухни немецкий бас.
- Да, так и есть, вееее.
- Тогда... Хм, а почему бы нашему макароннику не написать письмо своему Баббо и от всех нас, а? - предложил Гилберт. - Я не знаю, что из этого выйдет, но...
- Так погоди, ты же вроде веришь в Санту? - переспросил Америка.
- Не, я и не утверждаю, и не отрицаю. Вот как-то так. Это знаешь, как... это пока не попробуешь вынести спящего француза харей в снег, так и не будешь уверен – влетит тебе или нет. Ты и не «за», и не «против»; не говоришь «да», и не говоришь «нет».
- Да, вот как категории в философии: они и не отрицают, и не утверждают. Поэтому они и не истинны, и не ложны, - вновь пробасили с кухни.
- Так, стоп-стоп-стоп, кружок любовников Канта!
- Это не Кант! - Из кухни полетел половник и почти точно попал в поляка, забрызгав его одежку средством для мытья.
- Ты мне купишь новую кофту!
- Я скорее куплю новый половник и еще одного Италию!
- О, я так и знал! - Хихикнул Артур: - Так ты Варгаса еще не продлевал? - Теперь в Артура полетела ложка. Уж это куда опасней.
Польша же решил снова попытать свое счастье:
- Так, все, погодите! Начали за здравие, а закончили борделем.
- Да у нас здесь и так бордель, - фыркнул Франциск. - Но у меня тебе будет лучше, а?
- ТИШИНА! - В комнате появился немец. - Ну вот, наконец-то все замолчали, мило улыбаются и убери клешни от моего шарфа!!!
- Но мне он так нравится, mon cher.
- Себе купи.
- БОЖЕ, Я ЖИВУ В ДОМЕ, ГДЕ ВСЕ ВСЁ И ВСЕХ ПОКУПАЮТ!!!
- А я продаю, вехех, - гаденько хихикнул Байльшмидт.
- Прекратить истерику!
Но Феликс уже давно убежал на кухню.
- В общем, смотрите...
- ... аррр, люблю эту черту в немцах... люблю Себя.
- Ша, Гилберт. У нас есть Италия, его письмо Баббо, кучка несчастных лупастых скептиков, включая меня, и поклонников Санты. Сейчас Италия пишет письмо своему Санте, в том числе и от всех нас. Так, вроде?
- Именно. И тогда он докажет, что всё это детские сказки, - цокнул языком француз. Да и вся его партия неверующих молча согласилась.
- Веее, какие вы буки, - скомкав лист бумаги, проговорил итальянец.
- Так, господа, нам всё же пора идти, - настаивал на продолжении банкета английский джентельмен. – До Рождества всего лишь день, а вы даже елку не купили!
- Тогда вперед, все за елками! – скомандовал прусс: – Мои доблестные воины, мы идем штурмовать торговый центр!
- Вее, я останусь и допишу письмо, - заявил Италия, - а потом – присоединюсь к вам.
Людвиг не удержался и всплеснул руками.
- Ох, да ты ж торгового центра не найдешь! Заблудишься еще. Полагаю, мне стоит остаться с тобой.
- Тогда найдете нас потом. A bientôt, и не забудь отдать мне шарф, - попрощался Франциск, вместе с остатками трио выводя всю веселую компанию из дома.
- Ишь че, будто шарф его, - пробурчал немец, как только закрылась входная дверь. - Так, Италия! Komm zu mir! Даю тебе, - зырк на часы, - ровно полчаса! Чтобы за это время накатал письмецо, и грамотно! Смотри мне. Все, за работу! Arbeit, arbeit – jawohl! – сам с собой пообщался Людвиг. Тем не менее итальянец его прекрасно понял и спустя пару секунд уже что-то строчил на бумаге.
- Ты только посмотри...
- Эй, эй, смотри! Смотрите! - показалась рядом еще одна моська.
- Вы только посмотрите, какая большая, какая высокая! Какая прекрасная! Oh, mein Gott, я счастлив! В сей прекрасный день никогда не видел ее еще прекраснее! Такая пушистая, чуть ли не воздушная... Пивная пенка, чтоб ее! - На радостях Гилберт завизжал и выхлебал половину кружки за раз.
- Эй! Мы так не договаривались!!! Ты же обещал! Все вместе попробуем!!! - Обиженно ныл рядом Испания.
- Я обещал, я обманул.
- Пора бы привыкнуть, - Франция дружественно встал между друзьями, каждого приобняв, - олени мои, олешки.
- Эй, хватит нас так обзывать!
- Тони, да после такого, что вы сделали утром, это самое милое, на что я способен, - и обворожительно улыбнулся.
- А если мы купим тебе вина? - предложил Пруссия, набрав пива в рот.
- За одно вино француза не купишь, - и Бонфуа сжал щеки альбиноса так, что все набранное в рот пиво ради спасения лакированного пола милой забегаловки оказалось обратно в кружке.
- Фу блин, пей сам теперь.
- Вот идиоты, - прокомментировал происходящее мимо проходивший Артур. Как только компания оказалась в просторном торговом зале со множеством магазинов, тут же решила разделиться на группы. В данном случае получилось три группы: бездельники ака бэд трио, люди, которые хоть что-то делают, и Феликс, который плюнул на всё и побежал к ближайшему магазину кофточек.
- Хэй, нам стоит купить что-то к новогоднему столу! – Радостно хохотал Америка, рассекая на продуктовой тележке ряды гипермакета. – Возьмем лапшу быстрого приготовления?
- Давай лучше возьмем желатин для пуддинга, - настаивал англичан, таща продукты в руках.
- Нам нужна колбаса для оливье. – Заверил всех Ваня и скрылся в соответствующем отделе. – Хотя как дело может дойти до еды, если у нас нет даже елки?
- Вот иди и поищи ель, - желая сплавить русского куда подальше, высказался Артур.
Нет, Ваня не обиделся. Ваня пошел искать елочку. Но не обиделся, что вы. Оставив тех двоих бороздить просторы супермаркета и вечно натыкаться на людей (по части Америки так точно), Брагинский, насвистывая веселую песенку, ретировался из продуктового отдела в отдел "Сделай сам". Очень вероятно, что елка была там. Ведь черт его поймешь, что куда и когда поставят в магазинах.
Тем не менее, побродив по отделу, елок он не нашел. Зато нашел прекрасные настенные деревянные часы и невольно ими залюбовался.
- Вам помочь? - послышался рядом голос.
- Продавец-конс..., - обернулся русский и: - Продавец-Швеция, сколько стоят вон те вот часики?
- Часики? Да это часищи! Часики! Они на голову упадут, в них и хоронить можно - прямо как два в одном, смотрите! Тоже мне, часики! - Не удержался швед, но вспомнил о профэтикете: – Целое состояние. Подумайте, надо оно вам?
- Что-то вы сегодня больно разговорчивый, товарищ Швеция, - Брагинский улыбнулся своей фирменной улыбкой. Благо, фиолетовой ауры вокруг него еще не было. - Но все же, я хочу узнать...
- Да, сейчас, минутку, - швед схватил стремянку и, приставив ее к стене, где висели эти супер-пупер-мега-часы, пошел узнавать стоимость. Самое обидное, что стремянка была не больно уж и высокой, даже со своим ростом Бервальд с трудом дотягивался до часов. В конце концов, он одержал победу: - Так-с, я ж говорил - целое состояние, - прокряхтел он, одной рукой держа часы, другой - цепляясь за стремянку, которая угрожающе шаталась. - Почти 90 000.*
- И все же я хочу узнать...
- Ну ладно! Если поточнее – 89 998!*
- ... где здесь туалет. Туалет и ели. - Ванька мило улыбнулся. Швед же - выпал в осадок. А подлая стремянка все шаталась и угрожала.
- Но ведь... Идите прямо, потом налево, и после третьего поворота - направо. Там все найдете...
- Благодарю.
- У вас, русских, странная логика, - только и успел прокряхтеть Оксеншерна. Тут часы в руке сделали перевес в сторону, стремянка полетела вниз, а вместе с ней и часами в обнимку полетел и несчастный Швеция.
- Не странная, а особая. Всего доброго, спасибо еще раз, милый товарищ-консультант! - Брагинский уже потопал в указанном направлении. Бервальд вновь успел удивиться логике окружающих его людей.
Польша тем временем, как самый беззаботный человек в компании, бодро скакал мимо магазинов с четырьмя пакетами в каждой руке. Прошло всего ничего времени, а он уже купил потрясающий красный свитер с елочками, сапожки новой зимней коллекции, набор нижнего белья в розочку, рубашечку в клеточку, шарфик для Ториса и еще штуки три новых кофточек.
В общем, только у Феликса новогодний шоппинг и наладился.
- Хм, может, нам нужны еще игрушки? – в задумчивости остановился поляк у магазина винтажных новогодних украшений: – Ну, так-то игрушки никогда не будут лишними. Тотальные скидки, вухух! – и тут же скрылся за витриной.
Тем временем выпивший Пруссия, немного выпивший Франция и совсем не пивший Испания выходили из "потрясно-прекраснго кабачка!", как окрестил его альбинос.
- Так, ребята, - у Гилберта, видимо, уже был иммунитет к алкоголю, поэтому на нем вся эта попойка почти не сказалась, - ну, мы передохнули. Теперь надо за подарками. За мной!
Вся компашка дружно зашагала за предводителем, пока...
- Ребята!
- Хенрик! – Хором.
- Ты каким крабом здесь? - поинтересовался Гилберт.
- Да вот, отправили подарки покупать.
- В общем, тебя просто послали, - рубил правду-матку француз.
- Ну, в общем, да. К тому же норвежец пообещал отречься от меня в пользу своего тролля…
- … вот той его… ай! …какой-то сестры? – Хоть Байльшмидта и неслабо пихнули в ребра, отчего на глаза навернулись слезы, он все же (хорошо, хоть датчанин не разобрал его слов) тихо успел договорить. Но больше это напоминало сдавленный писк.
-… эм…отречься, если я не куплю ему подарок. Он такой лапочка, правда? – оживился и вполне серьезно и мило хихикнул датчанин. - Ну а вы что здесь забыли?
- А мы по своей инициативе.
- Сами послались, - кивнул испанец.
- Ох, ребята, как я рад, что вас встретил! Знаете, я тут видел недалеко одно классное заведение...
- Веее, смотри, Германия, это не Польша? – итальянец прилип к стеклу одного из игрушечных магазинов.
- Отлипни от стекла, а то всю твою рожу как-то труднее отшкрябывать в такой мороз, чем руку, знаешь ли… И правда, это Феликс.
- Польша! Польша! Вееее! – Стоило переступить этим двоим порог, как один из них набросился на бедного третьего.
- Ааагррр, убери от меня свои сардельки! У меня сейчас шары и бубенцы побьются! – запротестовал поляк, разумно отводя корзину с игрушками от Варгаса.
- Ну, не знаю, как твои побьются, вот моим лично холодно. На улице прям Антарктида! – усмехнулся Людвиг, кутаясь в тот злосчастный шарф.
- Очень смешно. А вы так быстро, смотрю. Италия уже написал письмо?
- Да, я все сделал! О, Дойц, смотри, какая елочка! Давай ее купим? Давай? Ну пожа-а-алуйста! – Пока итальянец нес игрушку на осмотр, умудрился задеть один из прилавков. И все пошло, как в замедленной съемке: Варгасу весело, Людвигу как-то не очень, Феликс покрылся бледными пятнами, везде грохот, шум, веселье, боль, отчаянье, все сыпется и красочно. Особенно красочно было продавцу.
- Веееее!
Спустя десять минут троица покинула магазин, точнее, ее оттуда вышвырнули, вместе с тем стянув плату за битые украшения и моральный ущерб продавцу. К слову, моральный ущерб раз в пять превышал стоимость всех битых стекляшек. В общем, Германии пришлось раскошелиться, негодующе и совсем не ласково зыркая на итальянца. В это Рождество он уже точно знал, что попросит (ну вдруг?) у Санты.
Но вот уже к семи часам торговый центр начал закрываться, ибо сокращенный день, люди домой хотят, да и слухи поползли о безбашенной тройке, ломающей товар. И нет, на сей раз это не бэд трио. Ребята, кстати, отлично отдохнули в пабе. Только Дания так и не успел найти подарка Норвегии, хотя вот Франц предложил подарить ему кружевное белье, за что получил по светлой тыковке.
Группа сознательных людей же несла громадные пакеты из продуктового. Точнее, нес Альфред. Артур шел рядом с крохотным пакетиком фруктового чая. А где-то Брагинский на полпути от дома тащил прекрасную высокую и стройную ель.
В общем, худо-бедно, компания вновь собралась у камина где-то в девять по n-му времени.
- Завтра, друзья мои, у нас важный день! Мы должны как следует подготовиться к Рождеству! – торжественно вещал Альфред, возвышаясь над всеми на диванных подушках.
- Да, проснуться пораньше, и начать убирать дом, готовить и прочее, да-да-да, - цокнул языком Артур.
- "Чтоб к приходу Йолупукки все было готово!" - поучительно поднял указательный палец Байшмидт и на удивленные обращенные к нему взгляды с таким же умным видом ответил: - Так датчанин сегодня говорил.
- Ну, он про Юлемандена говорил, - поправил друга Антонио, на что тот лишь отмахнулся.
- В общем, предлагаю лечь спать тоже пораньше, чтобы завтра не было таких трудностей с подъемом, как сегодня, - Людвиг хрумкнул печеньем и запил его чаем. – Кстати, вкусный чай, Англия.
- Только заваривал я, на минуточку, - кивнул Бонфуа.
- Благодарю, сэр, - Кёркланд отдал честь немцу, и ме-е-едленно так повернулся к блондину: - А вас, уважаемое рождественское полено, я попрошу молчать.
- Ну, не такое я уж и полено, если ты пом.., - Франция хихикал, но не долго, ибо англичанин набил рот Франциска печеньем:
- Shut up.
- Кстати, я купил шарфик, красивый, правда? И еще эту кофту, и эту, и эту, и эту рубашку, и.., - пришлось запихнуть печеньем и поляка.
- О, мы ж подарки так и не купили, - шепнул Гилберт испанцу, воспользовавшись всей этой суматохой. - А вот он, - и тыкнул пальцем во французского блондина, - купил. Как это так мы проглядели?
- Я все еще удивляюсь, - последний уже прожевал печенье, - как вы не заметили моего отсутствия поле второго часа, проведенного с Хенриком. Поэтому, это не мои проблемы, милый, пальчик убери. А не, стой-ка. Какие у тебя ногти! Mon Dieu! Тебе надо на маникюр!
- Кыш, - Байльшмидт тыкнул пальцем Франции уже в щеку.
- Убери свою тыкалку, шалунишка, - усмехнулся француз, -для этого есть темные безлунные ночи, когда ни черта не видно.
- ...не хотел бы прерывать эту идиллию… снова, - подал голос англичанин, - но завтра уже генеральная подготовка к празднику, так что пойду я спать, пока ляшушатнику не пришло в голову потыкать меня.
- Ой, да кому ты там сдался, - хихикал Антонио, чуть не расплескав чай. – Давайте чтоль все на боковую.
- Веее, я нагрею Дойцу постельку, - Италия тут же устремился в комнату Людвига под непонимающее "Куда рванул?!".
- А-а, давайте завтра наготовим ванну оливье, - зевнул русский, уходя на покой.
- Эй, я же там сплю! - Протестовал Польша, побежав вслед за Ваней.
- А кто там пикнул? – потянулся американец. – Арти, я посплю с тобой?
Вот так постепенно вся шумная ватага разошлась по кроватям. В гостинной остались только полутрезвые бэд-бои.
Итак, с раннего утра под чутким и четким руководством Германии по-полному началась подготовка к Рождеству. Артура и Альфреда напрягли заниматься уборкой, позже к ним присоединился Брагинский. Франция и Италия были ответственны за кухню, готовку и праздничную трапезу. Польша с Германией дружно наряжали елку, ну а двое из «бэд трио» по-тихому, полагая, что о них забудут (напрасно), свалили за подарками, ибо вчера "ну-вот-как-то-не-вышло".
В таком предпраздничном и веселом процессе прошла половина дня.
- Веее, смотрите, что я нарисовал! - тыкал Италия под нос каждому встречному рисунок какой-то каракатицы в перерыве, пока подходит пирог.
- Ой, что это? - умилялся Франциск.
- Ты в будущем, - фыркнул проходящий мимо англичанин.
- Но мне нравится, - похвалил напарника по готовке блондин, однако тот его уже не слышал – он вовсю скакал около елки, пытаясь поймать "хитрого Германию", но вечно натыкался на Польшу. Все было просто - немец удачно «капитулировал» и просто сидел за диваном, попивал пиво и наблюдал за повадками Варгаса:
- А сейчас мы можем видеть дивное поведение представителя двуногих. Двуногих такого типа в подобной среде обитания очень легко поймать на приманку...
- "А теперь, доставайте ружье...", - кто-то вовремя включил телевизор.
- Это Рождество нравится мне все больше и больше, - промурлыкал под нос Людвиг.
Но вот солнце уже садилось за горизонт, оставляя на память полосу нежно розового цвета, что так приятно гармонировала с темным зимним небом. Тихо кружились в воздухе и падали пушистые хлопья снега. Люди шли с вечерней службы, спешили в теплые дома к родным и близким.
В доме, где собралась веселая компания тоже царила счастливая дружеская атмосфера. Праздничный стол был завален всевозможными вкусностями. Каждый из стран приложил руку к угощениям. Особенно постарался Италия: кроме традиционного хлеба и пиццы, он приготовил тарелочку печенья и стакан молока для Баббо Натале или Санты.
- Курица выглядит аппетитно, - засмотрелся на поджаристую красавицу испанец. – Ну,кто начнет молитву?
- Обычно такая честь предоставляется гостям,но.., - начал было Людвиг.
- Давайте тогда вместе, - пожал плечами Польша.
На том и решили. А после традиционной молитвы началась и традиционная трапеза, переросшая позже в настоящую борьбу с голодом и праздничный жор. А, нет, погодите! Праздничный веселый жор, вот так. Тем не менее, все были довольны и счастливы. Пошли оживленные веселые разговоры, ну и, конечно же, не обошлось без «ща салатом плюну!»
Так постепенно время подходило к десерту. Англичанин подскочил с места и торжественно вынес из кухни пуддинг; француз - уже упомянутое раньше (правда, в его адрес, но все же) рождественское полено. На столе появились и печенья от "немецкой стороны", и пирог от польской. В общем, все, как положено.
Компот, чай, вкусности, сладости, конфеты, печенюшки – все диву давались, какие они молодцы и большинство из всех явств успели приготовить. За столом слышался смех, сыпались шутки, шли разговоры, обыкновенные перепалки между Англией и Францией, которые в этот вечер все же решили поддевать друг друга более мягко; вечный Пруссия с испанцем играли в слова с Америкой, Россия общался с Польшей, Италия восторгался всем и каждому, ну а Германия просто за всем этим наблюдал, поддерживал со всеми разговор, улыбался и был "в любом месте в любой час"…
- О-о-ох, что-то я переел, - тяжело вздохнул Байльшмидт, развалившись на их временной кровати-диване, пока другие убирали со стола
- Не ты один, амиго, - тяжело выдохнул Антонио, с довольной улыбкой поглаживая живот. – Все-таки, отмечать Рождество вместе было потрясающей идеей. С Сантой или без.
- Приятно видеть, что наши труды не пропали напрасно, - Бонфуа посмотрел на друзей, будто заботивая мамочка на малышей, и унес несколько тарелок.
- Веее, самое время ложиться спать, - сонно тер глаза Италия, - завтра Баббо Натале оставит нам подарки.
- Тогда я потушу камин. Мало ли, может финн зайдет, - пробормотал Людвиг, положив руку на плечо итальянца. – Пойдемте, постели уже ждут нас.
- Вы разве не остаетесь караулить Санту? – поинтересовался у присутствующих Англия.
- Уверен, он и без нас прекрасно поймается, - похлопал глазами Польша.
- Италия ведь оставил письмо на тумбочке, да? – кивнул в сторону названного Иван. – Где же оно?
- Точно! Письмо! - сон итальянца как рукой сняло, и Варгас бросился к тумбе. А потом пораженно повернулся к друзьям: - Веее, его нет!
- Надеюсь, его сдуло, - прокряхтел поляк, держась за живот и шагая, словно беременная женщина. - Так, все, детвора, по койкам! Плывите в бухту бытия или как оно там...
- Это гавань, несчастный! Гавань сновидений! - Сейчас даже у Артура не было сил кричать, поэтому он просто кинул скомканной салфеткой в Феликса. Ну, как кинул? Постарался. Салфеточка невинно упала обратно на стол в двадцати сантиметрах от Кёркленда, так и не достигнув цели. - Гадство, - жалобно проныл англичанин.
- Бровастик, тебе помочь подняться?
- Нет, я еще на своих двоих, спасибо, лягушечка. Потом призову единорога Ичача и поплыву спать.
- На единороге?
- Ичача, - кивнул тот.
- Может на тех прекрасных томатах?
- Может.
- Ты шизофреник, в курсе?
- Я реалист и знаю, что если захочу, могу сплясать хоть на тех маслинах! А теперь – спокойной ночи, сэр, - Кёркланд на полном серьезе закрыл глаза и, кажется, на полном серьезе стал засыпать.
Посему Бонфуа решил не оставлять любимого друга спать за столом (Рождество же), и добродушно (хоть и с трудом) перенес тушку англичанина на его койку.
Вот только глубокой ночью Бонфуа пришлось разлепить глаза и покинуть страну сладких снов. Мучила жажда. Франциск ловко выпутался из объятий Гила, миновал ноги Тони и аккуратно поднялся с дивана, оставив друзей и дальше сопеть в четыре дырочки.
Тихо ступая по деревянному полу, француз шел на кухню за живительной влагой. Ночь была темной, и только из окна глядела на него яркая луна.
Но стоило Франциску уже оказаться в пяти шагах у елки, он так и застыл на месте, не в силах выговорить и слова. Перед ним, у елки стоял тот самый святой добродетель – такой, как его описывали во всех детских сказках, – и развязывал шнурочки большого красного праздничного мешка, чтобы после доставать из него рождественские подарки.
- Ты тоже это видишь? - восторженно шепнул Гилберт, приобняв француза со спины, будто прячась за ним. Алые глаза прусса горели азартом. – Это же он!
- Невероятно, - с другой стороны удивлялся Антонио. – Надо всех будить, нам ведь решительно никто не поверит!
Но неизвестный гость как ни в чем не бывало продолжал свою работу: казалось, он совсем не замечал притаившихся свидетелей.
Все же, ради пущей осторожности, вся троица медленно и тихонечко отступила обратно – в темноту комнаты. Антонио отправили будить остальных. И вскоре из дверного проема так "незаметно" выглядывало уже девять фейсов. На четырех из них было написан глубочайший шок, между тем, как на остальных – просто благоговейный трепет. Только у Италии этот трепет постепенно переходил в истерику на грани фанатизма.
- Это...
- О-о-он... Вееее, - высказал всеобщую мысль Варгас. – Баббо Натале!
- Нет, это Санта! - прошептал Альфред.
- Не Санта это, это Светый Мыколай! - послышалось рядом.
- Куда? Это Олентцеро, неверные! - Антонио аккуратно сполз на колени, опасаясь за свою головешку, толпу людей и неширокий дверной проход.
- Нет, это Пэр Ноэль!
- Отец Рождество! - Не отступал и Артур.
- Это Вайнахтсманн, я сказал! - Насупился альбинос (которого тут же поддержал Германия), недовольный тем, что каждый присваивает себе добродушного старичка в гостиной. В его гостиной. Кстати о присвоении. Гилберт, к тому же, желая сделать себе больший угол обзора, теперь деликатно отталкивал Америку, шипя на него: "это мой косяк, пшел отсюдова!"
- Нет же! Это.., - и дальше продолжились выяснения о личности милого старца. Лишь один Брагинский пока хранил молчание, зная точно, что это не Дед Мороз - его Дед Мороз был еще впереди.
- Так, все! Ша! – Шикнул на всю ораву Людвиг. – Поскольку мы так ничего не добьемся, давайте дадим ему какое-то общее праздничное название?
- Тот-Кого-Нельзя-Назвать!
- Шикарно, - фыркнул Артур.
- Ну а мне нравится, - улыбнулся Антонио. – А еще можно было бы.., - не успел. Ему зажали рот, ибо ребята увидели движение впереди. "Тот-Кого-Нельзя-Назвать" (как окрестил дедулю Пруссия) достал из кармашка своего праздничного наряда какой-то конвертик, из него – лист бумаги и... принялся читать. Это было похоже, скорее, на какое-то бормотание, однако в наступившей могильной тишине было слышно каждое слово.
- «Дорогой Баббо Натале.., - начал он, - это я пишу тебе. Я – Италия. Прежде, чем к тебе обратиться, хочу поздравить и тебя с прИкрасным праздником – Рождеством!..» Хехех, вот грамотей! – мило улыбнулся дедушка.
- На следующее Рождество я подарю тебе словарь, - пообещал немец Варгасу, восторженно наблюдавшему за всеобщим Сантой. Тем временем, Тот-Кого-Нельзя-Назвать, продолжал читать: