Ненормальная

— А может, ты просто трусишь? А? Скажи мне, Шелест, ты когда-нибудь вообще был смелым? Или все время только и делал, что убивался после критики, неспособный что-либо изменить? — бросила Оксана и застучала каблуками по полу мастерской, удаляясь от молодого художника. Эти слова осколками витража впились в сердце Стасу Шелесту. Хорошо подумав, он осознал бы, что это была чистая правда. И ни в коем случае не стал бы злиться на Оксану. Но в тот момент в его душе клокотала злоба, смешанная с обидой. Эта девчонка может вот так просто несколькими предложениями опустить его, а потом смотаться отсюда и появиться только через несколько дней. Она всегда заставала Стаса неожиданно, в тех местах, где он точно не думал ее увидеть. Запустив руку в волосы, Стас подошел к портрету Ленина и отодвинул его. За вождем он хранил не только запрещенную литературу, но и то, что спасало его в моменты отчаяния. Достав бутылку плодово-ягодного, Шелест зубами выдернул пробку и сделал несколько больших глотков. То ли вино так быстро ударило в голову, то ли воспоминания решили настигнуть в самый неподходящий момент, но Стас вспомнил Наташу. Она казалась ему идеальной, девушкой мечты. Только вот сам он не ценил этого, ставил ей дурацкие условия, пропадал целыми неделями, в то время как она обзванивала всех его друзей в поисках жениха. — Эх, Наташка, что бы ты сказала, увидев меня с ней?.. — задал вопрос в пустоту Стас и опустился на старый стул с треснувшей ножкой. Отпив из бутылки еще раз, Стас достал из кармана смятый клочок бумаги и развернул его. Там чернилами синего цвета были в спешке нацарапаны семь цифр. Демидова непослушными руками после выпитой бутылки вина вручила Стасу эту бумажку на вечере поэтов. Телефон. Объяснение этому поступку было только одно — затуманенный разум. Причем у обоих. В здравом уме Оксана никогда бы не дала свой номер Шелесту. А Стас напрочь позабыл об этом случае до того момента, пока случайно не вытряхнул обрывок из кармана пальто. Несколько месяцев он знал ее номер, но ни разу им не воспользовался. Внезапно послышался скрип старого паркета. Стас поднял голову и увидел Соню Тимофееву. Эта девушка в последнее время стала захаживать к нему. — Здравия желаю, товарищ лейтенант! — выкрикнул Стас. Соня подошла к нему и поморщилась от запаха. "Неженка, — подумал Стас. — Небось трупы свои разглядывать — носу не воротит". — Когда ты последний раз отсюда выходил? — спросила Соня и строго посмотрела на художника сверху вниз. Шелест залил в себя еще четверть бутылки и ответил: — А тебе какая разница, Тимофеева? Иди со своим Черкасовым в милицию играй, а я как-нибудь уж без тебя справлюсь. Соня нахмурила свое кукольное личико и с совсем не женской силой стащила Стаса со стула. Не в силах удержать свое тело, он присел на пол. — Вставай! Тебе стоило бы хорошенько проспаться, — сказал Соня приказным тоном и такой же хваткой заставила Стаса подняться и добраться до просевшей кровати. — Тебе самому не противно так жить? То ты неделями не бываешь дома, то пьешь эту дрянь. А все из-за чего? Из-за этой журналистки? — спросила Соня, брезгливо взяла бутылку и отставила ее на стол. Стас повернулся на кровати, что-то невнятно промычал, а потом четко сказал: — А ты мне завидуешь, Тимофеева? Тебе даже напиться не из-за кого, всю жизнь так и будешь за дядей Ваней своим бегать да жмуров по частям разбирать. А я, хоть и пьяница, но я гений, слышишь меня? Я гений, а она... — Стас замолчал. — Она моя муза, она невероятная девушка, она... — Шелест уронил голову на подушку и захрапел. Соня несколько секунд молча смотрела на него, а потом подошла к ящику, выгребла оттуда весь оставшийся алкоголь, сложила в валявшуюся на столе авоську и унесла из мастерской.

***

На следующее утро Стас Шелест проснулся от холода. Поднявшись на кровати он понял, что в мастерской открыто окно. "Она была здесь" — подумал Стас. Художник встал, закрыл окно и подошел к зеркалу. Пригладив рукой вихры на голове, одернув пиджак, Шелест набросил пальто и вышел из мастерской, сильно хлопнув дверью. Сегодня был важный день: у Валерия выставка на Азовской. Стас был уверен, что она там будет, поэтому сильно не волновался. Не в ее традициях приходить домой или в мастерскую. Демидова всегда выбирает ненормальные места. Да, впрочем, она и сама такая. Ненормальная. Вот наступил вечер, на Азовской собрался весь букет бунтарской московской молодежи. Был среди них и Стас Шелест. Правда, картины его в тот вечер волновали в последнюю очередь. Он высматривал в толпе синее пальто, сосредотачивался на звуках, надеясь услышать ее голос. Но ничего не происходило. К Стасу подходили друзья, заигрывали девушки. Сегодня не тот день, когда можно пофлиртовать с ними. Чаще всего он делал это, чтобы позлить ее. С ухмылочкой на лице распевал наивным девчонкам про нелегкий труд художника и не забывал поглядывать на Оксану, чтобы видеть ее реакцию. Демидова, конечно, старалась не подавать вида, но ревность иногда прорывалась наружу. Тогда Стас врал девице, что ее кто-то позвал, сам приобнимал Оксану за плечи и говорил: — Демидова, ты что, ревнуешь? Брось, они же, когда видят тебя, внутри все холодеют. Боятся они тебя. Однако, девушки Оксану не боялись, но и долго возле Стаса не задерживались. Буравящий взгляд журналистки заставлял многих отступить. Только вот сейчас его нигде не было видно. "Не придет" — подумал Стас. Решив, что нечего больше здесь делать, Шелест попрощался с друзьями и вышел на улицу. Холодный осенний ветер развевал полы пальто, пронизывал до самых костей, но ему было все равно. Стас шел домой только ради одной цели — напиться. Не могло такого быть, чтобы она изменила своим привычкам. Тогда Демидова будет уже не Демидова, а какая-то другая девушка. Обычная, посредственная, каких толпы кругом. — Товарищ художник, можно ваш автограф? — из-за спины послышался голос. Стас улыбнулся. — Сегодня не моя выставка, вы знали это? — с насмешкой спросил он и обернулся. Оксана стояла, оперевшись плечом на стену деревянной пристройки. В своем темно-синем пальто и с неповторимой улыбкой на лице. Стас подошел к ней. — Не знала, извините, — она было двинулась в сторону входа, но Стас остановил ее, ухватив за плечо. Шелест взял Оксану за запястья и опустил руки вниз. Они стояли и смотрели в глаза друг другу. — Ты все такой же самовлюбленный тип, Шелест. — А ты все такая же железная леди, Демидова.