Электрички.

Начиная с десятого класса я стала учиться в городе и мне пришлось ежедневно ездить из пригорода в город на электричке, вставать раньше. Учиться было неимоверно трудно, уроков было много. Первое время я изнывала, казалось, что мозг переполнен как чашка с чаем и знания не помещаются в мою голову, а вытекают сразу же после поглощения. Единственной отдушиной стало то, что неимоверно раздражало по началу, особенно по утрам. Электрички. После учебы я садилась на поезд и целый час, пока он не прибывал на мою станцию, просто наблюдала за тем как мерно уплывает вокзал, город, пейзаж за окном. Поля сменялись лесами, а те снова полями, станциями, небольшими поселками, полупустыми автострадами. Голова отказывалась работать и я просто смотрела ни о чем не думая за окно. Затем я привыкла к этому и перестала обращать внимание. Я училась в электричке: домашняя работа, проэкты, чтение книг. Иногда я в ней завтракала или обедала, потому что только там мое время словно замерзало и не надо было никуда бежать. Я могла остановиться и немного выдохнуть, чтобы дальше стараться с новыми силами. Еще позже, к концу десятого класса я настолько привыкла к новому темпу жизни, что стала наблюдать. Не усталым взглядом с пустой головой, а обдумывая все, что увидела. Я стала замечать разные мелочи. Например, что добрая старушка, которая угощает детей мандаринами по утрам каждый день, заходит через три остановки после меня. Разодетая в дорогую одежду девушка очень одинока и любит классику. А еще был парень, старше меня, заходивший на следующей остановке. Он вечно зевал по утрам, а на затылке топорщились волосы, во время холодов он вжимался в ворот куртки и выглядел как воробушек. И он всегда садился напротив меня, и мы всегда молчали, переглянувшись в знак приветствия. Я ощущала дискомфорт, когда чего-то менялось: пропадала старушка, девушка возвращалась домой со сломанным каблуком или парень не садился напротив по утрам. Верно он опаздывал, но это все равно тревожило мое внутреннее равновесие. Электрички стали моим вторым домом и пожалуй даже более близким, потому что у себя я только ужинала и спала, а в электричках так уж получилось, что я проводила наибольшую яркую часть своей жизни. Тут я наконец расслаблялась и посвящала всю себя людям. Я слушала их, наблюдала и запечатлела всех внутри себя. Я привыкла к этом стуку колес, к час пику по вечерам выходных, к жестким сидушкам, чужим взглядам и разговорам. Зима сменяла собой осень, затем наступила весна и все зацвело, опало и созрело. Снова посыпал снег, снова он растаял и дал цветам возможность благоухать. Отлично окончила гимназию и смогла добиться поступления на бюджетное отделение, конечно не в самый престижный вуз страны. Отрастила волосы, хотя всю среднюю школу стриглась практически под мальчика. У меня изменился почерк- стал каким-то маленьким и аккуратным, тело стало женственнее: выросла грудь. Голос стал выше, движения мягче. Пропала угловатость. Даже я стала замечать перемены в себе. По дороге поменялся пейзаж, а в поездах заменили некоторое вагоны, но я всегда садилась в четвертый- привыкла. Все проходило и преображалось, оставалась одна единственная вещь: все та же старушка, раздающая мандарины, одинокая блондинка и парень, остающийся по поведению ребенком. Неожиданно для самой меня эти люди стали семьей. Я улыбалась при виде каждого, особенно при виде парня. Мое сердце решило впервые расцвести на первом курсе, а может даже раньше, не знаю. Просто однажды я осознала это, когда он не появился в один день вагоне. Прошла неделя, две, меня до мозга и костей пробрало беспокойство и бесконечная тоска. Каждый день я ждала, что вот он возьмет и раздвинет двери вагона, молча пройдет и сядет, окинув все взглядом и остановясь на мне. Я боялась, было страшно и невыносимо грустно, его образа так не хватало напротив, что все вокруг посерело в мгновение ока, в горло не лез кусок, я не могла сосредоточиться на учебе. И тут я осознала, что все, приехали, конечная станция, пора освободить вагоны и не забыть свои вещи. Я заболела им всей душой и никакие лекарства бы не смогли остановить эту цепную химическую реакцию. Любовь. Я впервые задумалась о том, что такое эта самая любовь, которую расхваливают везде и всюду. Погрузилась в нее с головой, признала ее в себе. А потом я смогла выдохнуть, спустя месяц он снова вошел в четвертый вагон электричке на следующей станции после меня и сел. Но не напротив, а на соседний ряд. Я не смела повернуть голову в его сторону, но сердце сжималось и разжималось с такой силой, что за этот час поездки я почти заработала себе косоглазие. Он был осунувшийся, бледный и безумно больной. С лица исчезла эта вечная полудетская улыбка, болезнь измотала его. По его виду можно было сказать было одно, он ужасно устал и хотел выспаться не чувствуя боли. Слава богам это скоро прошло, потому что с его болезнью и я стала болеть вместе с ним. Все вернулось на круги своя. Все тот же пейзаж за окном, теплый чай в термосе и тяжелые книги в сумке-по матану. Я жила только теми короткими моментами поездок, я смотрела и пыталась оставить его образ внутри себя так глубоко и четко, чтобы никогда не забыть. Признаться в своих чувствах? Нет, я не могла этого сделать. Мы с ним не то что не общались, я даже не знала его имени, за несколько лет мы не обмолвились простым приветствием, наши взгляды могли совсем ничего не значить. Отказ был бы предрешен, мне не хотелось портить этот домашний уют. И я нашла бы еще миллионы причин чтобы скрыть за ними свою трусость и нерешительность. Почему я его полюбила? Он всегда был таким другим, не таким как остальные. Его улыбка встречала меня каждый день. Не важно шел ли дождь, снег, светило солнце- он всегда улыбался, так искренне, словно каждый его день был лучшим днем в жизни. Он любил читать, я прочла каждое произведение, которое видела в его руках - у него был потрясающий вкус к книгам. Я любила его за то, что он просто был, он делал мою жизнь чуточку светлее. *** Второй курс университета, приближался новый год. Все вокруг засияло и заблестело разноцветными огнями. Как на заказ постоянно падали крупные белые хлопья снега, засыпая все вокруг и одевая грязный город в праздничную белоснежную шубу. Чувствовался поднятый дух, каждый в этом году ждал сказки, чуда. Дети резвились на улицах и не умолкал громкий смех, во дворах лепили снеговиков и снежные крепости. Мир словно осыпали звездами счастья и я невольно стала поддаваться этому праздничному духу. Впервые за несколько последних лет я участвовала в семейном наряжении елки, это было по-настоящему весело. Я решила провести новогодний вечер с бабушкой и дедушкой, а не как обычно за учебниками. Нужно было купить подарки, время появилось только тридцать первого числа. Я вскочила ранним утром - солнце еще даже не планировало показываться из-за горизонта. Одевшись как можно теплее, я села в пустую электричку и поехала в город. У меня изо рта шел пар и потрескались губы от холода, я прикрыла глаза. Стук колес успокаивал и уносил меня куда-то далеко, приподнятое предновогоднее чувство в сердце совсем окунуло меня в прошлое и я уснула. Всю поездку мне снился новый год: я маленькая вешаю на нижние ветки елки синие и золотые звездочки, получая от этого массу удовольствия. Мы с бабушкой и дедушкой ели новогодние салаты, торт и смотрели поздравление президента по телевизору. Я уснула и меня на руках отнесли в кроватку, а днем я нашла под елкой подарок от Деда Мороза. Я сорвала с него упаковку в предвкушении и.... проснулась. Меня толкала проводница, которая проверяла поезд. В вагоне из-за открытых дверей было так же зябко как на улице, а за окном стоял савеловский вокзал. Я незаметно смахнула внезапно набежавшие слезы и быстрым шагом вышла на пустую платформу. Этот сон принес с собой грусть и меланхолию и я долго не могла выбрать подарки, металась от одно варианта к другому, но в конце концов купила совсем не то, что хотела изначально хотя и очень осталась довольна подарком. Ожидание новогоднего чуда испарилось, потому что я поняла, что чудеса если и есть, то их сотворить можем только мы. Детям нам кажется, что они вокруг потому что мы более чистые и открытые и любая мелочь может стать нашим чудом. Когда мы взрослеем- трезвеем от той детской непосредственности и наивности. Жизнь много раз выливает нам на голову чан холодной воды, чтобы привести нас в чувство и дать больше шансов выжить в этом мире. Это дает нам преимущества, но теряем мы не меньше. На вокзал я приехала, когда уже начало темнеть, снова пошел снегопад и стало еще холоднее. Я хотела успеть домой до шести вечера и помочь с приготовлениями ужина, но из-за метели отменили электрички на ближайшие полтора часа. В залах вокзала было пусто и скучно, магазины по закрывались и все разошлись по домам, в тепло и уют праздновать конец года. На скамейках ожидания сидело пару человек и лежало три пьяницы, которых заставлял трезветь мороз. Они матерились и постоянно начинали спорить между собой. Часам к семи вечера наконец подали поезд, я села в единственный отапливаемый вагон. Видимо в целях экономии в других они отключили электричество и все собрались в этом вагоне. В том числе и пьяницы. Они сели через ряд от меня, от них ужасно несло алкоголем и мне стало плохо, закружилась голова. Мест было много и я решила отсесть. Взяв сумки, я села подальше, зажимая рукой нос и чувствуя, что еще чуть-чуть и меня стошнит. Я никогда еще не пробовала алкоголь, только от одного его запаха меня уже сильно вело. Мужчинам это не понравилось и они направились ко мне, когда я это поняла было уже слишком поздно, да и что бы я смогла сделать. Поезд не бесконечный, а выйти где-нибудь на улицу было верхом глупости, неизвестно сколько еще не будет следующей электрички. За окном завывала метел. Тусклый свет вагона иногда помигивал. Следующая электричка могла бы просто не приехать. Меня схватили за запястье и притянули к себе, я попыталась вырваться, слова не лезли из горла. Они что-то говорили об уважении, извинениях и понятиях, я не слышала, перед глазами плыло и покатились неконтролируемые слезы, я заикалась и не выдала ни единого членораздельно звука и это бесило их еще больше. Последнее, что я видела, когда чувства совсем стали меня покидать, что надо мной занесли руку, а потом я почувствовала резкую боль на щеке. Пощечина. Она не отрезвила, а только больше помутнила мой рассудок. На одной он не хотел останавливаться, его друзья еле стояли, но заливались смехом. Рука снова поднялась и я зажмурилась в ожидании боли, но удара не последовало. Мое запястье внезапно отпустили и мое тело перестало прижиматься к этой пьяной тушке. Глаза застилались влагой, ноги подкосились и я села на пол трясущимися руками вцепившись друг в друга. Со мной такое было впервые. Однако сквозь слезы я видела как кто-то пару раз врезал каждому из них, благо сбить их с ног не предоставлялось проблемой нормальному трезвому мужчине. А затем на ближайшей остановке он их вышвырнул за шиворот из электрички. Сердце потихоньку возвращалось к нормальному темпу и когда мой спаситель раздвинул двери, я выдохнула от неожиданности. Это был он, не знаю как он тут оказался и как совпало, что мы попали в одну электричку и почему его сначала не было в этом же вагоне. На его скуле красовался набухающий синяк, видимо, ему все же попытались дать отпор. Он быстрыми шагами направлялся ко мне, а затем опустился на колени и я почувствовала тепло его объятий. - Тихо, тихо, теперь все будет хорошо, я их выгнал, - шептал он мне на ухо и я впервые услышала его мягкий бархатный, обволакивающий теплотой голос. Он немного отстранился и провел тыльной стороной ладони по моей покрасневшей от удара щеке. Я вспыхнула от этого еще больше, мое сердце ускорило темп, оно стало рваться из той клетки, в которую я его посадила. - Сильно болит? - спросил он так, словно я была для него чем-то дорогим и он очень беспокоился. Мои чувства прорвали оболочку сдержанности, тело делало все быстрее, мозг не успевал контролировать мои действия и вместо ответа на вопрос: - я люблю тебя, - это сорвалось совершенно неожиданно для меня самой. И как-только я это поняла, руки поползли в верх зажимая непослушные губы, мне хотелось провалиться сквозь землю, отмотать время назад лишь бы только он не узнал этого. Он все еще держал свою ладонь на моей щеке, а его брови поползли вверх, глаза, вечно прикрытые в сонливости ярко распахнулись, открывая для меня еще одну его прекрасную часть. Ничего не сказав, он снова прижал меня к своей груди, обвивая большими руками. - Поверить не могу, - сиплым, срывающимся голосом прошептал он, - я думал, я один такой ненормальный влюбился в ту, с которой ни разу не разговаривал. Мне показалось, что у меня слуховые галлюцинации, но он снова выпустил меня из объятий, а на его лице блуждала его безумно теплая и как всегда искренняя улыбка, как будто он сам весь расцвел и засиял. - Я тоже тебя люблю, - твердо, широко улыбаясь заявил он, а потом внезапно приблизился к моему лицу и потерся носом о мой нос, аккуратно коснувшись лбом моего лба. У меня не осталось ни единого сомнения в его словах. Я забыла как дышать. Он поднял меня на ноги и мы сели обратно на сиденья, слезы на щеках совсем высохли, а в душе снова проснулось это чувство, только не ожидания, а случившегося чуда. Он всю поездку не отпускал мои руки, сжимая их в своих и все время поднося к губам, что заставляло меня краснеть еще больше, а его улыбаться еще шире. Мы все говорили и говорили, словно пытались восполнить все упущенные минуты и часы одним разом, не замечая ничего вокруг. - Я в тебя влюбился практически сразу, - признался он, - но ты тогда была маленькой, еще в школу ходила и я не смог бы подойти к тебе, но мне всегда нравилось наблюдать с каким интересом ты всегда погружаешься в книгу, с каким аппетитом уплетаешь бутерброды с колбасой и как каждый раз, смотря в окно, ты открываешь для себя что-то новое. Может ты и не замечала, но читая ты всегда чуть-чуть улыбалась, хотя зачастую это были и очень грустные книги. Было видно, что ты наслаждаешься самим процессом, а не пытаешься дочитать книгу, потому что ее задали в школе. Сначала я любил просто наблюдать за тобой, а потом мне стало этого мало. Ты выросла, я мог действовать, но ты никогда не проявляла интерес ко мне и я решил, что не буду лезть со своими чувствами, ведь я даже имени твоего не знал, Лис. У тебя очень красивое имя, Алиса, - он вдохновенно вздохнул и сильнее сжал мои ладони. - Я просто не хотела чтобы ты заметил, что я постоянно на тебя смотрю, - тихо пробурчала я, краснеть было уже некуда. Его звали Миша и он вправду оказался таким же ярким и искренним внутри. После моих слов он расхохотался и назвал нас с ним нерешительными дураками. А потом взял мое лицо в свои ладони и поцеловал в губы. Они были такие мягкие и теплые, что не хотелось отстраняться. Он вкусно пах медовым шампунем. Я утонула в его объятиях и не хотела больше всплывать обратно, впервые в жизни я снова почувствовала то же, что и в тот новый год, когда открывала подарок. Меня переполнял детский восторг, счастья было столько, что мне хотелось поделиться им со всеми, кто был вокруг меня, я хотела чтобы в этот момент никто не грустил и каждый смог бы почувствовать то, что мы теряем, когда вырастаем. В тот новый год случилось настоящее чудо, которое хоть и сотворили мы сами, но все равно оно осталось чудом. Я принесла домой не только подарки, но и жениха. Моя бабушка расплакалась от счастья, что я наконец нашла что-то кроме учебы, чем бы я дорожила и кто бы дорожил мной. Все что я хочу сказать можно уместить всего в одном предложении. Чтобы не случилось нельзя бросать надежду, сколько бы боли мир не принес - он всегда вознаградит вас за нее в сто крат. И если верить в чудо - оно обязательно случится. Мерный стук колес, метель за коном, теплый чай в термосе и меняющийся пейзаж. Мгновение обычной жизни, которой можно наслаждаться. Поля сменяются лесами, леса станциями и поселками. Электрички, встречающиеся на пути быстро проносятся мимо друг друга, оставляя о себе только воспоминание. И я никогда не забуду нашу встречу, когда мы пронеслись друг мимо друга, но все же остановились оглянуться и не упустили друг друга.