Выбор твой как яд

Марго летела вниз по лестнице через ступеньку, ей казалось, что в спину её подгоняет ветер, что она вот-вот оторвётся от земли и понесётся по воздуху — таким лёгким стало вдруг тело. Или всё же решимость играла тут не последнюю роль? Боги, решимость? Какая решимость? Покончить с собой?! Она хотела жить. Больше всего на свете она хотела жить именно сейчас, когда с глаз словно спала пелена неведения… Нет, не лжи, именно неведения. И сокрытых воспоминаний. Если раньше она и мечтала тайком о Воланде, мечтала о его любви, хотя и не совсем понимала, зачем ей эта любовь нужна, то теперь все встало на свои места. Отец Лжи не смог солгать — его глаза, воспаленные, широко открытые, с расширившимися зрачками не врали. Не врали его губы — то приоткрытые, то сжатые в гневную полоску, то мучительно закушенные. Не врали его руки — стиснутые в кулаки, а потом безвольно опущенные. Не врала его душа, которая будто проступила сквозь все маски, что успел на себя накинуть за тысячи лет Повелитель Теней. Маргарита вспомнила всё, даже то, чего помнить-то не могла: как он увидел её на мосту; как остановил время, спасая её от рокового шага в бездну; как глухое раздражение проснулось в нём, когда она встретила Мастера и приписала своё спасение ему; как Воланд стоял невидимый на её окне и призывно пел, завлекая своим голосом в дьявольские сети; как впервые оказался так близко от неё, показывая глобус; как его сердце пропустило удар и забилось с бешеной силой, когда он дотронулся до неё; его опьянение от близости, когда они чуть не поцеловались; их бал, их танго, его горячие руки на её теле… И её просьба. Которая раздавила все его надежды. Женщина поразилась своей жестокости — как она могла отплатить так тому, кто сделал для неё все? Наступила на его чувства, разве что не плюнула. Но ведь сердцу не прикажешь. Кто-то словно закрыл ей глаза тогда, раз только сейчас она вспомнила всё это. Она была ослеплена мечтой о Мастере, не видела ничего вокруг и ни о чем не думала. Кто знает, что было бы, останься она тогда с Сатаной? .. Но в истории нет сослагательного наклонения, всё случилось так, как случилось. Маргарита теперь поняла, что чувства Воланда только возросли. Даже нет, не так — они буквально родились. Из Ершалаимской похоти, из Московской страсти родилась любовь. Адская или Райская — неизвестно. Но то, что Дьявол любит, сомнений уже не вызывало. И это не влюбленность, не привычка, не досада от проигрыша. Это то, что остается в сердце навсегда. Таинственный покупатель, оказавшийся ни много ни мало самим Иешуа, только подтвердил это. А что до неё самой, у Маргариты не было других мыслей. Она любит. Это не восхищение, не желание, не уважение. Она словно видела Воланда насквозь. Со всеми его грехами и буйным нравом, тягой к знаниям и свободе, жесткостью и упорством, силой и слабостью. И она хотела его себе всего, безраздельно, со всеми достоинствами и недостатками. О, как прав был он, когда сказал, что нет человека, с которым она будет счастлива. Мессир оказался прав как никогда. Потому что он — не человек. И он — единственный, кто нужен ей, кто заполнит её пустоту, кто сделает её по-настоящему живой, кто даст ей тот путь, по которому она хочет ступать, кто пойдет с ней рука об руку, не станет деспотом или наоборот — безвольной тряпкой. Это — не союз равных, но союз Короля и Королевы. И если сейчас ей легко и свободно от этого прозрения, возлюбленному её сейчас всё ещё больно… Марго чувствовала, видела как наяву, что Воланду плохо. Душу его терзает отчаяние, а тело страдает от ран, что наносит ему брат. Она стояла на мосту и плакала. Его боль передавалась ей, словно они были единым целым. Женщина вздрагивала, хватаясь то за плечо, то за бок, ощущая невидимые удары. Но скоро всё кончилось. Всё, кроме её слёз. Почему она медлит? Остался лишь один шаг. Шаг к гибели или к спасению. Кто знает, что имел в виду Иешуа, действительно ли хочет спасти Воланда? Как его можно спасти, оказавшись в Аду?! Разве что Маргарита станет своеобразным замком для Сатаны. Она знала, просто знала, что он не оставит её одну ни на секунду, что больше не придёт на Землю, потому что это будет означать, что они расстанутся. Хоть на миг, хоть на час, хоть на день… Или же есть какой-то другой вариант? Наверное, она чего-то не предусмотрела, чего-то не поняла или упустила. Но думать сейчас, в такой момент не получалось. Остались одни чувства. Поверить ли Сыну Божьему? Она не знала. Но чутье толкало её вперёд. Бояться ей нечего. Маргарита теперь точно знала, что после смерти жизнь не кончается, что не стоит бояться неизвестного. Она стояла на краешке моста, как Джульетта, держащая кинжал, готовая последовать за Ромео на тот свет. Что же, встреча с Воландом не заставит себя ждать. Осталось надеяться, что её самоубийство хоть каплю поможет ему, как говорил Иешуа. Надо верить. Она надеется, что все будет не зря. Надежда. Она любит Падшего Ангела, она последует за ним в Ад. Любовь. Вера. Надежда. Любовь. Марго вскинула голову, уверенно улыбаясь, и сделала последний шаг. И тут же замерла от неожиданности в сильных мужских объятиях. Время замедлилось, падение не ощущалось, словно они застыли в воздухе. Женщина чувствовала себя невесомой пушинкой, так легко удерживал её Сатана. Будто они не медленно падали с моста, а плыли в океане. Волны укачивали их, заставляя прижиматься всё ближе друг к другу. Прошло не более секунды, а уже весь мир в который раз перевернулся для двоих. Голубые топазы глаз Воланда смотрели в зеленый малахит очей Маргариты и просили прощения. За обман, за боль, за похоть, за страсть, за всё. Его руки крепко держали её спину, но как-то бережно поглаживали, сминая плотную ткань платья. Губы его были приоткрыты и словно хотели сказать что-то, но из них вырывалось лишь шумное частое дыхание, сопровождаемое хрипами. У Марго хлынули слёзы — как же ему больно. Лицо Сатаны было в пыли и царапинах, губа разбита и кровоточила. Женщина нежно обвила шею мужчины тонкими руками и прижалась сильнее. Она слышала стук его сердца, чувствовала страдания его души и тела. Чуть отодвинувшись, она аккуратно вытерла кровь с его подбородка, коснувшись при этом его губ. Самое дорогое существо на свете прикрыло голубые глаза, и по его щеке скатилась крохотная кровавая слезинка. Повинуясь внезапному порыву, Маргарита сцеловала соленую красную дорожку, но не смогла остановиться. Она покрывала поцелуями щеки Воланда, его высокий лоб, волевой подбородок и шептала его имя. Сердце готово было выскочить из груди, пожар любви и нежности охватил всё её тело и душу, она горела и сгорала, передавая свой огонь ему. И так естественно и верно прозвучали слова Падшего Ангела, перед тем, как он поймал её губы своими: — Я люблю тебя, Марго… Первый и последний поцелуй. А впереди — бездна. Маятник времен не остановит их. Ему от падения не будет ничего, подумаешь, пара переломов — он излечится. А вот Марго, его Марго… Удар о воду, ледяные объятия Москвы-реки… Ещё несколько секунд и всё будет кончено. Он не спасёт её. Уже не спас. Не уберёг от Ада. И даже не знает, зачем она это сделала — кинулась с моста. Но теперь это не имеет значения. Ничего уже не имеет значения, потому что назад пути нет. Он обрёл и уже теряет женщину, единственную женщину, которую, как ни крути, он любит. Воланд знал, что любовь приносит только боль. Он отрёкся от любви, презрел её. Но она решила иначе, ворвавшись в его бессмертную жизнь зеленоглазой Маргаритой. И посмеялась над ним, ударив больнее всего — он видел своё счастье на расстоянии вытянутой руки и теперь потеряет его навсегда. Не будет счастья в Аду им двоим, он это знает. Но исправить ничего уже нельзя. Или можно?.. Остается надеяться и верить. И любить. Мужчина и женщина то припадали губами друг к другу, то разрывали поцелуй, лаская лицо и шею. Миг растянулся в бесконечность. Оба ждали конца, но он всё не наступал. Они боялись открыть глаза, боялись отстраниться, боялись потерять друг друга. Но оба внезапно почувствовали небольшое давление на пальцах. Подняв одновременно к глазам руки, они увидели, как на их безымянных пальцах переливаются золотом и платиной обручальные кольца. И что ощущения падения больше нет. Маргарита посмотрела чуть в сторону и ошарашенно вздохнула. Воланд проследил её взгляд, повернув голову, и сердце его ёкнуло. За спиной Падшего Ангела мерно и плавно покачивались чёрные крылья, удерживая его в воздухе.