Тьма

После шести дней кровопролитных боев город перекочевал обратно к магам. Обе стороны несли тяжелые потери, и к моменту захвата города, магов осталось слишком мало для поддержания абсолютной власти, поэтому несколько кораблей, находившихся в боеспособном состоянии, отправили обратно. Единственный, кто был взят в плен в этой борьбе, это Амон. За несколько минут до полного захвата здания Совета. - Они на подходе, командир. Надо уходить! Амон спокойно сидел в своем кресле. Их последний оплот скоро падет, значит, и шансы на спасение надо оценивать трезво. Амон знал, что нужно магам сейчас больше всего. Им нужен секрет, который знает только он. Если мужчина останется здесь, остальные смогут уйти по подземным тоннелям. - Лейтенант. - Мы должны торопиться, командир! - Сейчас вы спускаетесь в тоннели, доходите до границы и прячетесь на запасной базе. Проход заваливаете. Все понятно? – подчиненный кивнул и по привычке бросился исполнять указание, но потом обернулся: - А как же вы? - А я еще успею повоевать. *** Прошло несколько минут и в кабинет ворвались маги, но никого там не увидели. Их было все больше и больше, они перерыли все шкафы и уже искали потайную дверь, но когда все маги были в комнате. Дверь неожиданно захлопнулась, и свет в кабинете погас, погружая все в кромешную тьму. Амон справился с первым отрядом, со вторым, с третьим. Но на четвертом его силы иссякли, да и отражать удары становилось все сложнее, потому что они посылали все более опытных бойцов. Еще через полчаса израненного Уравнителя тащили в тюремные камеры. Он чувствовал только боль, но так же Амон знал, что эта боль ничто, по сравнению с тем, что ему еще придется испытать. Временное жилище Тензина. - Что? Амона схватили? А остальные Уравнители? - Они сбежали, сэр. Думаю, что Амон выигрывал время для своих подчиненных. - Хм… -А так же вы можете вернуться в свой дом, мы освободили его от Уравнителей. -Хорошо. Тензин вернулся в дом с порога, на котором разговаривал с одним из воинов народа Огня. На него уставились сразу восемь пар заинтересованных глаз. - Можно праздновать победу – Амон свержен и теперь находится в тюрьме. Мако с Болином обнялись, Асами вздохнула с облегчением, а вот Корра как-то безучастно восприняла эту новость. Тензин тоже был не в духе, хотя должен был радоваться. - Дорогой, - спросила Пема, подходя и обнимая мужа, - Тогда почему ты такой хмурый? Ну же, мы победили! – женщина улыбнулась ему, но Тензин только помрачнел еще больше. - Я просто уже знаю, что будут делать с Амоном в камере. Корра встрепенулась. - И что же? Бывший маг воздуха посмотрел на нее со смешенными чувствами понимания и удивления, все же это был очень легкий и логичный вывод. - Конечно же, его подвергнут пыткам. Аватару нужно вернуть его способности любой ценой. Камера. Нижние Уровни Полицейского Здания. Амон сидел на холодном металлическом полу и впервые ни о чем не думал. Он знал, что с ним собираются делать, а к этому надо морально подготовиться. Мужчина не собирался кричать на усладу магам. Да и секрет он никому не скажет. Конечно, легче всего умереть, но пока можно будет терпеть, Амон будет терпеть. Ему слишком нравилось жить. Поэтому он лишит себя жизни, только если будет уже невыносимо терпеть. Вот, в камеру заходят люди, вот его хватают под локти и тащат в неизвестном ему направлении. Через несколько сотен шагов перед ними открывается дверь, и его сажают на странный деревянный стул. - Снимите с него маску, - говорит чей-то голос. Женский голос. И перед тем, как приказание исполняют, Амон успевает сказать кое-что: - Собираетесь мстить, Лин Бей Фонг? Маску сорвали с его лица, обнажая белозубую улыбку, испещрённое шрамами лицо, и незрячие глаза, которые смотрели сейчас в сторону Лин. - Может и так. А теперь – вопрос. Ответишь, я тебя просто убью, промолчишь – тебя ждут долгие и мучительные пытки. И так: Как снять печать? Где ключ? - Это уже два вопроса, - усмехается Амон и скалится. Глаз Лин дергается, и она ровным спокойным голосом отдает приказ: - Начинайте. Несмотря ни на что, из-за железной двери не было слышно ни одного крика. Амон только упрямо сжимал зубы. И от этого пытки становились еще изощрённее. А это только первый день.