Парадокс

Джейк не мог понять, как в нем уживаются два совершенно противоположных суждения. Еще некоторое время назад смог бы, а сейчас — нет. Потому что тогда в нем вообще жило много парадоксов: он умер, попав под машину, и оказался на дорожной станции в другом мире, где умер еще раз, и одновременно его никогда не сбивала машина, в тот день он просто дошел до школы (или, может быть, не очень просто, потому что почувствовал, как мир вокруг него начинает раздваиваться). В общем, когда в твоей жизни случается нечто подобное, плюс один парадокс, минус один парадокс — уже не имеет значения. Но вот сейчас, когда он вновь шагал рядом с Роландом по дорогам другого мира, раздвоенность исчезла, поэтому одновременная вера в две противоположные вещи несколько смущала. Каждый раз, когда Джейк думал об этом, на него накатывали отголоски того ужаса, который он испытал, когда Джек Морт не толкнул его под проезжающий автомобиль и когда его мир раскололся. Эти отголоски были слабыми, призрачными, и мальчик вполне мог отогнать их, потому что по сути эти противоположные вещи не так уж сильно влияли на его жизнь. Конечно, по сравнению с верой в то, что ты умер — дважды! — и одновременно, что ты продолжаешь жить, все остальное кажется незначительным. И все-таки... И все-таки Джейк не мог остановиться. В одно и то же время он верил в то, что Роланд никогда его не предаст, как не предаст никого из их ка-тета, и в то, что, если забота о ком-то из них встанет на его пути к Темной Башне, он выберет Башню. Конечно, можно было сказать, что второе — просто продолжение первого: Роланд сначала попытается спасти друзей, но, если это будет невозможно, он продолжит свой путь. Однако Джейк чувствовал, что стрелок будет бороться за каждого из них до самой последней капельки надежды, до последнего вдоха, — а потом еще немного, когда любая надежда исчезнет. Потому что они — ка-тет, а ка не прощает, если кто-то отворачивается от своего ка-тета. И в то же время мальчик знал, что Башня для Роланда важнее всего. Когда Джейка вытащили из страшного дома на Голландском холме, он спросил у стрелка: — В этот раз ты не дашь мне сорваться? И тот ответил, коснувшись его щеки: — Нет. Ни сейчас, ни когда бы то ни было впредь. Джейк поверил, как верил и сейчас, что эти слова — истинная правда. Вот только в то мгновение, когда он их услышал (и сейчас, когда вспоминал о них), он видел за ними поднимающуюся, словно черный палец, высокую башню. Она пронзала каждое произнесенное слово стрелка. И Джейк не верил словам Роланда. Не верил, полностью доверяя. Их ка-тет шел по дороге к Тандерклепу. Когда они останавливались на ночлег, Джейк уходил от места, где они разбивали лагерь, находил большой камень, садился на него, подтянув ноги к груди, и смотрел в ночное небо. Ыш обычно устраивался рядом с ним, сворачивался в клубочек и начинал сопеть во сне. Этот звук был единственным, который сопровождал Джейка в этот момент, поэтому он сразу услышал шаги. — Как думаешь, Роланд, — спросил он, не оборачиваясь, — что будет, когда ты... — он запнулся, — когда мы дойдем до Темной Башни? Джейк знал: Роланда не удивило, что он узнал его. Они все были стрелками, а стрелок никогда не подпустит к себе незнакомца так близко. Роланд пожал плечами. Джейк даже не оборачиваясь почувствовал это его движение. — Мы войдем в нее и поднимемся на самый верх, — ответил стрелок. — Это остановит разрушение и... — Нет, — перебил его Джейк. — Что будет после всего этого? Что будет, когда мы сделаем все, что надо, и выйдем из Башни? — Все, что захотим, — сказал Роланд. Джейк закрыл глаза: мир опять раскалывался вокруг него. Он слышал в этих словах стрелка одновременно его преданность их ка-тету и верность Башне. Верность ка... Он с усилием улыбнулся: — Я хотел бы вернуться в Нью-Йорк. Может быть, сходил бы посмотреть на дом на Голландском холме. Или на тот пустырь, где видел розу, — он вдруг оторвался от рассматривания звезд и резко повернулся к стрелку, словно захваченный какой-то неожиданной мыслью: — Она ведь должна будет там все еще расти, да? Если мы... — он остановился и начал еще раз: — Когда мы сделаем все правильно и выйдем из Башни, роза будет нас ждать. Хочу еще раз заглянуть в нее. Наверное, он наговорил бы еще много чего, но с каждым словом чувствовал, как его парадокс "верю-не верю Роланду" только углублялся, поэтому он остановился. — Ты все сможешь, Джейк из Нью-Йорка, — ответил Роланд, и мальчик услышал в его голосе или, может быть, в его вздохе, который чутко отразил легкий сбой в биении сердца стрелка, сомнение. Источником этого сомнения было ка — вечный спутник Роланда из Гилеада. Его вечный надсмотрщик. Джейк буквально слышал свист кнута ка, рассекающего воздух, и щелчок, когда тот впивался в спину стрелка. Он молча кивнул и вернулся к рассматриванию звезд другого мира. Он машинально гладил Ыша, потому что его голову занимали мысли, которые всегда приходили с темнотой. Он чувствовал, что над ка, с которым связан их ка-тет, есть ка сдвинувшегося мира, ка падающих Лучей, ка разрушающейся Темной Башни, ка того, что есть, и ка того, что никогда не должно случиться. Ка над всем. От которого не убежать, да и Джейк не мог себе представить, что бы Роланд когда-нибудь убегал от ка. Он принимал его, словно бурю. Он всегда встречал его, крепко упершись в землю, широко расставив ноги, расправив плечи, подставив обветренное лицо, — и шел дальше вместе с ка, будто оторвавшийся от дерева листок, который не в силах вырваться из цепкой хватки ветра. Ка было единственной вещью, которая держала стрелка за горло, и он подчинялся. Роланд знал это. Как знал и Джейк. И это ка над всем заставляло любые слова Роланда раскалываться: в них всегда слышались преданность ка-тету, впитанная им в городе, которого больше не существовало, и зов Темной Башни. Джейк глубоко вздохнул: интересно, Эдди и Сюзанна тоже ощущали это? Или, может быть, все дело в том, что мальчик уже видел, как Роланд выбрал не его, а они — нет?.. Он встал с камня, на котором сидел, и повернулся: за невысоким кустарником виднелось зарево костра и слышались голоса и смех. Губы Джейка сами по себе растянулись в улыбке. Он почувствовал тепло, ему было приятно быть частью ка-тета. Это ощущение отогнало раздвоенность. Наверное, этот парадокс действительно не так уж важен. Мальчик потрепал Ыша и быстрым шагом пошел к костру. Наверное...